Шестая печать
Шрифт:
– Сеньор Попов? – раздалось у меня из-за спины.
– Да.
– Пойдемте, я вас отвезу, – и, подхватив мой чемодан, повел нас к стоянке машины.
Обычно привыкший самостоятельно управлять со своими вещами, я, в этот раз не высказав не малейших возражений, против того, чтобы кто-нибудь другой поборолся с этим ящиком на колесах.
На стояке мы подошли к роскошному Бентли, где наш сопровождающий предложил нам со Стенном разместиться на заднем сиденье. Такое определение, не совсем точно, потому что я рыкнул на Стена, собравшегося залезть на сиденье, и он с обиженным видом улегся перед сиденьем, благо места для него было предостаточно. Не зная Рима я не пытался определить, куда мы едем, положившись на нашего встречающего.
Спустя некоторое время мы въехали в район, застроенный виллами. Подъехав к одной из них, мы въехали в автоматически открывшиеся ворота гаража и остановились. Я уже собрался выходить, но наш водитель, обернувшись ко мне, сказал, что наша поездка еще не окончена.
Как только ворота закрылись, пол гаража вместе с нашей машиной, стал опускаться вниз, и через некоторое время мы опустились в катакомбы. Как только лифт остановился, мы вновь поехали. Я с интересом смотрел по сторонам.
Мы ехали по лабиринту пещер, достаточно широких и высоких. По-моему, они были естественного происхождения, только кое-где подправленные руками человека.
Наше путешествие, длившееся около получаса, завершилось в большом подземно зале, где наш провожатый, взяв мой чемодан, проводил нас к лифту, за стеклянными дверьми была видна кабина.
Поднявшись на лифте, мы оказались в огромном холле, за окнами которого был виден парк, а вдали за оградой виднелись крыши.
– Ну, вот мы и дома – сказал наш провожатый, пойдемте, я вам покажу ваши апартаменты.
Я посмотрел на Стена. Остро чувствующий окружающих, он не высказывал ни каких признаков беспокойства. И положившись на своего друга, я спокойно пошел по широкой деревянной лестнице на второй этаж, следом за своим провожатым.
По ковру, застилавшему каменный пол второго этажа, мы подошли к массивным деревянным дверям, украшенным резьбой. Никаких признаков замков или других запоров я не увидел.
– Это ваши личные апартаменты. Располагайтесь, обживайтесь.
Мы вошли в огромную комнату с большим окном, возле которого стоял, как будто привезенный из музея, массивный стол с лежащими письменными принадлежностями. Гусиные перья, фарфоровая чернильница, стопка листов пергамента – все это больше похожее на музейные экспонаты, здесь вполне соответствовало остальной обстановке.
Одну из стен закрывал огромный гобелен изображающий коленопреклоненных рыцарей перед каким-то стариком. Над огромным камином висела картина, я не знаток изобразительного искусства и не могу назвать художника. Но картина была написана с таким мастерством. Что даже я, считающий себя полным профаном в изобразительном искусстве невольно поддался очарованию, изображенной на ней женщины. Огромный шкаф с толстыми стеклами, вставленными в дверцы, скрывал за собой стопки фолиантов.
Возле стола стоял огромный резной стул, а возле камина два огромных кресла с высокими спинками.
За приоткрытой дверью виднелась огромная кровать с балдахином стоящая посреди чуть меньшей, чем первая комнаты. На стене спальни были развешены небольшие эскизы и гравюры. Из нее вела еще одна дверь.
Войдя в нее, я оказался в туалетной комнате. Ожидая увидеть ночной горшок и лохань для мытья, я был приятно поражен, когда увидел современное туалетное оборудование, будто сошедшее с рекламных буклетов о самой современной сантехнике.
Закончив осмотр я сел в кресло, пытаясь хоть как-нибудь осмыслить увиденное. Я так и сидел, когда в дверь постучали. Вошел наш провожатый, одетый в монашеский плащ. Он принес какой-то балахон из неотбеленного полотна и сказал, что это моя одежда на сегодняшнюю вечернюю церемонию. Извинился и вышел.
Я рассматривал балахон, когда в дверь снова постучали:
– Ну, вот мы и встретились, вы позволите войти в ваши апартаменты – сказал Анджело, наверно изумлены всем.
– Изумлен, это еще слабо сказано.
– Вы извините меня, что я лично вас не встретил, но знаете ли, дела. Все же до начала вечерней церемонии еще осталось время и я успею. Вам кое-что рассказать.
– Анджело, скажите, мы собираемся на маскарад, – и я указал на балахон.
– Что вы Сергей. Просто церемония, в которой вам предстоит участвовать, проходит без каких-либо изменений вот уже без малого тысячу лет и вот эта одежда ее часть.
– Но что же это за церемония такая.
– Это церемония посвящения хранителя в его сан. Вам будет интересно. А для нас она имеет особенное значение, потому что спустя четыреста пятьдесят лет мы вновь обретаем главного Хранителя, – и, видя мое недоумение, добавил, – да, да именно главного хранителя – таков теперь ваш статус.
– Но как я могу стать главным хранителем, если то чего не знаю о хранителях вообще.
– Видите ли, Сергей, ваши знания, наши желания, не имеют к этому ни малейшего отношения. Та печать, которая находится у вас, вы, кстати, привезли ее, – и, получив мое подтверждение, продолжил, – является шестой печатью, замыкающей остальные пять – главной печатью из всех составляющих Великую печать и ее хранитель является главным Хранителем.
– Скажите Анджело, а где мы находимся или это тайна.
– Какие могут быть тайны от главного хранителя, – улыбнулся мой собеседник, – это дом убежище всех хранителей, он находится на территории цистерцианского монастыря, но отделен от него парком и оградой. В таком виде он существует с пятнадцатого века. Свободный вход сюда имеют только хранители и ваш покорный слуга, как главный координатор хранителей. Если вы это имели в виду. Если же вы спрашивали об этих апартаментах, то это ваши личные апартаменты. Они поддерживались в том виде, в котором их в последний раз оставил главный хранитель, и я себе позволил лишь передать туалетную комнату. Мне показалось, что вам будет приятней пользоваться современной сантехникой, чем ее средневековыми аналогами.
– Так я смогу выйти в город?
– Когда вам угодно. Только я хотел бы вас попросить сегодняшний вечер посвятить нам.
– И когда же состоится церемония?
Он посмотрел на часы.
– А вот как раз через пятнадцать минут и начнется.
– Я вас покидаю, что бы вы могли спокойно переодеться и через десять минут зайду проводить и началу церемонии.
Я зашел в спальню и взял в руки балахон. Грубое, неотбеленное полотно дышало свежестью каких-то трав, но при этом ткань производило впечатление ужасно старой, хотя и находящейся в чудесной сохранности. Я набросил на себя балахон. Он приятно холодил тело. Возле кровати я увидел шлепанцы, целиком, сплетенные из растительного волокна. Они, в отличие от балахона, впечатления древности не производили, и были скорее сплетены на мою ногу.