Шестьдесят дорог к счастью. Сборник рассказов

Неминов Аркадий

– Что будем делать, Вовка? – разволновался Олег. – Если выяснится, что это убийство, затаскают!

– Надо сообщить начальнику поезда, пусть он решает, что делать! –сказал я, следуя инструкции для проводников.

Семен Семенович Задорожный – наш начальник поезда – был фигурой весьма колоритной! Девчонки-проводницы, ехавшие с ним в так называемом штабном вагоне, рассказывали, что Задорожный был самым настоящим цыганом, и этот примечательный факт еще больше подогревал к нему интерес. Сенька, как все между собой называли Задорожного, был не дурак выпить, не скупился на премии и закрывал глаза на

различные мелкие и не очень нарушения со стороны студентов-проводников. Касалось это, в первую очередь, провоза зайцев – существенной статьи дохода бедных студентов, а также небольшой фарцы, которой грешили некоторые слишком ушлые проводницы.

Рассказывали про него и другие факты: когда в поезд садились ревизоры, он всегда посылал штабных девчонок предупредить об этом всех проводников. Самих же незваных гостей Сенька обычно без труда задерживал в своем благоустроенном купе, обвешанном медвежьими шкурами. Да и кто бы отказался от безумно дорогого коньяка, икры двух сортов и балыка, всегда хранящихся для таких случаев в его холодильнике?!

Мы с Олегом втайне надеялись на Сеньку, что он придумает что-нибудь, в противном случае наша первая поездка грозила стать последней. Ведь по инструкции мы были ответственны за своих пассажиров. В любом случае, длительные разбирательства нам были совершенно ни к чему. Мы просто хотели спокойно ездить по стране, зарабатывать довольно нехилые бабки и поскорее забыть об этом страшном происшествии.

Выслушав нас внимательно, Задорожный решительно направился к «месту преступления», чтобы убедиться во всем самому. Каково же было наше удивление, когда в тамбуре все уже было идеально чисто! Не иначе постарались партизаны под руководством нового начальника.

– Вот и ладненько! – удовлетворенно произнес Сенька. – За нас уже все решили!

– Семен Семеныч, я просто уверен, что его убили и выбросили на ходу! Когда его найдут, нас вычислят!

– Вот когда найдут, тогда и будете страдать! – Сенька был спокоен, как удав. – И потом, как они докажут, что его убили именно здесь, в поезде? Следов-то – тю-тю!

– Так вы что, не будете никуда сообщать? – Олег уже понял, куда гнет наш начальник.

– О чем? – невинно поинтересовался Задорожный. – О том, что некий пассажир вышел ночью на маленькой станции, не захотев ехать до места назначения? Так это его личное желание! Мы-то здесь причем? Или вы другого мнения? – он смотрел на нас, уже не скрывая иронии.

– Нет, – поспешно ответил я за двоих, – наверное, вы правы, Семен Семеныч. А уж наши партизаны сор из этой избы точно не вынесут – вон, как хорошо здесь прибрались!

– Вот именно! Продолжайте нести службу, соколики. Желаю всех благ! – Сенька, сделав нам ручкой, удалился, а мы остались в тамбуре, глядя друг на друга.

– Вот и отлично, Вован! – подмигнул мне Олег. – Теперь я спокоен. Одним партизаном больше, одним меньше – какая разница? Всё, я пошел досыпать.

Следуя к себе, я подошел к Яйцу, невозмутимо читавшему свою книжку:

– Послушай, Николай, а ты что думаешь насчет пропажи Старшины?

Яйцо отложил книгу в сторону:

– Ничего! – он деланно зевнул: – В одной кодле с ним не пил, на ножах не был – все могут это подтвердить! Усек, Пинкертон? – затем, воровато оглянувшись, добавил приглушенным

шепотом: – Помнишь, говорил тебе, что и на моей улице будет праздник? Так вот, сам господь услыхал мои слова! Сошел Петруха наш и с поезда, и с пути моего. Теперь я – Старшина! – и он, довольно ухмыльнувшись, снова взялся за книжку.

Я только развел руками. Вот уж истина: не пойман – не вор!

И только придя в свое купе, под аккомпанемент громкого храпа моего напарника за стенкой подумал: зависть, как бы ее не называли – белая или черная, – абсолютно разрушительное чувство! И завистник рано или поздно обязательно почувствует его разрушительную силу на своей шкуре.

Я не знаю, чем закончилась та история с пропавшим Старшиной – нас с Олегом о нем так никто и не расспрашивал, но с тех пор я вынес для себя один урок: хочешь быть счастливым, никогда и никому не завидуй!

Шерше ля фам

Маршрутка издевательски просигналила и тронулась с места.

«Вот черт! Теперь неизвестно, сколько придется ждать следующую!» – ругнулся я в сердцах, не добежав до остановки буквально метров тридцать. К тому же начался противный мелкий дождик. Одно к одному!

Автобусная остановка, примыкающая к ограде городского Ботанического сада, была пуста. Я вздохнул и присел на лавочку. Ну, что ж, подожду. Резко пахнуло дымом. За оградой сада какой-то гастарбайтер в синем комбинезоне устроил костер в непосредственной близости от остановки. Вот обалдуй! Мало того, что в таких местах, насколько я знаю, жечь костры запрещено, так он еще решил выкурить всех, кто находится рядом!

Сердиться на бестолкового работника было бесполезно: дождик постепенно заливал большой костер из опавших листьев, сучьев, каких-то сухих кустов со сморщенными черными ягодами, и густые клубы дыма разносились по округе резкими порывами осеннего ветра. Сильный сладковатый запах гари щекотал ноздри, и мои мысли плавно переключились на более приятную тему, связанную с воспоминанием о недавнем шашлычном застолье. Именно на даче за шашлыком в кругу своей семьи я принял, наконец, непростое для себя решение оставить работу, которой посвятил половину жизни.

Мой родной НИИ изжил себя, погряз в интригах и погоне за легкими деньгами – большая часть здания института уже была отдана арендаторам, превратившись в рассадник различных организаций. И теперь мне, кандидату наук, имевшему на своем счету несколько изобретений, приходится перестраиваться, приспосабливаться к новым условиям. Ничего не поделаешь – у меня в семье трое девочек! Я невольно улыбнулся, вспомнив, как четырнадцатилетняя Настя – моя старшая дочь – успокаивала меня, словно маленького:

– Ничего, папа, все будет хорошо. Найдешь другую работу. Только верь в себя!

А трехлетняя Катюшка, сидя на коленях улыбающейся жены, кивала кудрявой головкой:

– Будет все холосо, папа!

Я посмотрел на часы и прикинул: если маршрутка придет хотя бы в течение двадцати минут, тогда успею на свое первое собеседование.

– Ты чего это удумал, придурок? – вдруг раздался грозный женский голос. – Кто разрешил жечь костры? Ты в уме, ирод чумазый?!

Я оглянулся: грузная начальница, укутанная платком, с большим зонтом в руках отчитывала незадачливого кострового.