Шестьдесят дорог к счастью. Сборник рассказов

Неминов Аркадий

Когда я рассказал Володьке об удивительной перемене с моей женой, он посмотрел на меня как-то странно:

– С чего бы это? Неужто боров Антоша помог? Что-то здесь не то!

– Все то! Я просто попробовал немного поменять свои привычки и – вуаля! Прикинь, она даже собирается приготовить завтра мое любимое блюдо, которое лет сто не делала! Кстати, и ты тоже приглашен! Заодно осмотришь ее нос. Она просила по дружбе.

– Я? – удивлению Вовчика не было предела. – Ты же говорил, что она запрещает водить друзей…

– Говорил, говорил, – перебил я

его, – но теперь все изменилось! Вот что значит последовать совету умного человека и попробовать немного себя изменить! Так ты придешь?

– Почему бы нет! – пробормотал Вова. – Спасибо, за приглашение!

Вечер удался на славу! Моя раскрасневшаяся и сразу похорошевшая супруга, словно полненькая стрекозка, порхала между кухней и комнатой, где расположились на диване перед телевизором мы с Вовчиком, бурно болея за нашу женскую команду по керлингу. Я радовался как ребенок, нахваливая еду, свежее пиво, купленное Катей, и новый для нас вид спорта. Но друг почему-то, не разделял моей радости и сидел мрачнее тучи.

– О чем грустим? – хлопнул я его по плечу. – Все в порядке, Вовчик?

– Завидую я тебе, Семыч! – шепнул мне на ухо приятель. – Белой завистью! У тебя, оказывается, такая жена… симпатичная, а хозяйка какая! Не то, что у меня! Дурак, ты, братец, что цапаешься с ней! Да за такую женщину надо держаться обеими руками! Тем более, есть за что! – он проводил жадным взглядом аппетитную фигуру Кати, удалявшейся на кухню.

Я чуть не поперхнулся курицей.

– Ты это, ты того!.. – у меня внезапно кончился словарный запас, ведь я хорошо знал этот его плотоядный взгляд, которому когда-то сам дал название: «голодный питон в брачный период»!

– Вы бы присели, Катюша, – не обращая на меня никакого внимания, ласковым голосом запел этот павлин, как только моя жена снова появилась в комнате. – Смотрите, на столе уж и места свободного нет, а вы все хлопочете!

Катя с благодарностью взглянула на него и присела по другую сторону стола. Вовка тут же расправил павлиний хвост и принялся ее обхаживать: налил вина, придвинул тарелку, предложил фрукты.

Я же сидел как истукан, оцепенев от его наглости. На моих глазах мой друг в моем доме «окучивал» мою жену без зазрения совести! Пока я мучительно подбирал самые хлесткие слова и готовился с треском вышибить вон этого хлыща, Катя вдруг встала из-за стола с бокалом в руке. Я глянул на нее и поразился особенному блеску ее глаз, который успел уже основательно подзабыть.

– Давайте выпьем, мальчики, – проговорила она своим простуженным голосом, – за… любовь! – при этом она многозначительно посмотрела на Вовку и первая осушила свой бокал.

– Поддерживаю! – тотчас отозвался этот гад и последовал ее примеру. На меня никто из них даже не взглянул… Все было ясно без всяких слов!

Я плюнул и вышел на балкон, чтобы не видеть их счастливые рожи…

Надо ли объяснять, чем закончилась эта история? С Катей мы развелись довольно скоро, и она сразу же вышла замуж за моего бывшего друга Володьку. Сейчас они с Леночкой живут в его квартире …

Я остался один, но совсем не грущу, так как понял одну прописную истину: насильно мил не будешь, даже если весь вывернешься наизнанку! Ничего, может и мне повезет найти

именно свою женщину. А пока все вечера я с удовольствием провожу на своем диване, громко болея за любимую команду. Теперь ничто и никто не отвлекает меня от этого процесса. Ведь я – болельщик!

А совсем недавно я случайно встретил свою бывшую супругу у газетного киоска, где она настойчиво интересовалась газетой – кто бы мог подумать – «Спорт-Экспресс»… Поистине, любовь творит чудеса!

Заколдованный цех

Я часто вспоминаю, как впервые появился в том цеху. В отдел кадров станкостроительного завода я пришел, что называется наудачу – без предварительного звонка.

Начальник отдела кадров, немолодой упитанный дядька с прилизанными на пробор волосами, выпятив нижнюю губу, долго вертел в руках мой диплом, словно пытался сквозь строчки увидеть мою профпригодность. Наконец, оторвавшись от созерцания документов, он задал сакраментальный вопрос:

– В цех пойдете? Сменным мастером?

– Я и работал мастером механосборочного цеха у себя в городе после распределения.

– Ну, и отлично! Значит, вам эта работа знакома! – завкадрами удовлетворенно потер пухлые ладошки. – У нас как раз есть сейчас одно вакантное местечко в пятом цеху. Только сразу хочу предупредить: цех этот непростой, многие его называют даже заколдованным, да и мастера там меняются, как перчатки, чуть ли не каждые полгода!

– Трудностей я не боюсь, мне сейчас очень нужны деньги – я только-только женился, живу у родителей жены и не хочу ни от кого зависеть! – мгновенно отреагировал я.

Это старое обшарпанное двухэтажное здание из красного кирпича, действительно, было словно заколдованным: чуть ли не каждый месяц здесь происходили странные ЧП. Беспрестанно выходило из строя оборудование, разъезжались вдруг промасленные стопки листов металла с опасными острыми кромками и даже обрывались стропы талей с подвешенным грузом. И все это представляло прямую угрозу здоровью рабочих. Казалось, только чудо спасает работающих здесь людей!

Но работяги не унывали, ведь зарплата самых квалифицированных из них была чуть ли не вдвое выше моей! Среди них были просто виртуозы своего дела. Я только диву давался, каких высот можно было добиться людям, буквально не просыхающим от ежедневного употребления спиртного. Принять стакан перед сменой, во время обеденного перерыва и уж конечно после работы считалось вполне обыденным делом. Пили, безусловно, и на моем прежнем месте работы, но то, что я увидел здесь, переходило все мыслимые пределы.

Начальник цеха Михал Саныч, как его все называли, дядька пенсионного возраста, нисколько не уступал в этой ипостаси своим подчиненным. Правда выпивал он в основном после работы в одиночку или в обществе контролера Матвеича – маленького верткого человечка с хитрыми блестящими глазками, да сварщика дяди Коли.

Пенсионер-сварщик дядя Коля – коренастый мужичок с большой белой головой, черными мохнатыми «брежневские» бровями и удивительно молодыми глазами был личностью весьма примечательной. Весь укутанный дымом не только от сварки, но и от неизменной «Беломорины», он был виртуозом своего дела.