Шестерёнки апокалипсиса (Нужно больше древесины!)
Шрифт:
— Получите распишитесь… — с этими словами он скинул связанное по рукам и ногам женское тело на диван, рядом с начавшими шевелиться братцами — эти двое проспали вообще всё на свете, и только сейчас начали продирать глаза.
Валера невольно сглотнул — ему очень не понравилось открывшееся зрелище. Девушка была чрезвычайно хороша собой — но именно что была, когда-то. Сейчас впечатление портили многочисленные синяки и ссадины по всему телу, посиневшая от холода кожа, кое-как перевязанная грязной тряпкой рана, глубоко впивающиеся в руки и ноги верёвки, круги под заплаканными глазами, и подбитая, распухшая губа.
Взгляд
Одежда «эльфийки», если этим словом можно называть несколько клочков материи, также была не в многим лучшем состоянии, чем хозяйка. Одна из бретелек узенького, совершенно символичного топа безвольно болталась, и из-под отвисшей материи частично выглядывала грудь, а коротенькая юбочка задралась и обнажала бедро пленницы до самого верха. И на нём совершенно отчётливо проступал свежий синяк, чья форма не могла оставить заблуждений относительно своего происхождения — это были отпечатки чьих-то пальцев.
— Вот, извольте знакомиться, — Николай встал и подошёл к лежащей на диване, взял за плечи и насильно заставил сесть, сам устроившись рядом — приобняв одной рукой и придерживая другой, — мы назвали её Парашка, как у Пушкина в стихе. Чего они там балакают, всё равно никто не понимает. На известные языки не похоже. А у нас есть кто знает чуть-чуть немецкий, французский, испанский, кто-то бывал в скандинавии, многие отдыхали во всяких египтах и турциях… Короче, вообще ничего общего. Да и рот ей открывать не советовал бы — кусается больно, и плюётся…
Тут Николаю пришлось прерваться — пленница вдруг резко дёрнулась, извернулась, и боднула его головой в подбородок. Пострадавший отшатнулся, сморщившись от боли и зашипев… А потом развернулся и со всей силы зарядил «эльфийке» пощёчину, да так, что её голова мотнулась, и девушка безвольной куклой упала обратно на диван.
— Может, не надо так, а? — заговорил молчавший до этого Михаил. Валера будто очнулся от страшного сна — до этого он пребывал в некоем ступоре, не до конца понимая, что происходит. Посмотрел на своего командира — тот внешне казался всё таким же спокойным, ну чисто индеец. Только взгляд застыл, да руки сжали древко копья.
Атмосфера сгустилась. Было видно, что все напряжены, даже проснувшиеся братцы прочухались и сидели, будто на иголках, готовые в любой момент вскочить и ввязаться в возможную драку. Николай снова встал, сделал несколько шагов к столу, тяжело опустился на стул и неожиданно зло заговорил:
— Знаете, не играйте в рыцарей и благородных джентельменов. Тут это не работает. И не указывайте, что и как нам делать с НАШЕЙ добычей! — и, после небольшой паузы, продолжил уже более спокойно: — А бабы эти внешне сама невинность, да. Шикарные тёлочки, каких поискать. Но на самом деле — каждая спустит с вас шкуру, не задумываясь и секунды. Так что, вы как хотите, а мы будем делать с этой киской, что посчитаем нужным, и как посчитаем нужным. Приглашаем вас присоединиться, если хотите, конечно. Если же мы вдруг как-то оскорбляем ваши чувства… Ну, тут уж простите.
Валере показалось — он ослышался. Что это его уши только что услышали?.. Неужели этот человек так спокойно говорит о таких вещах?..
— Ну так что, может, начнём уже? Чего тянуть кота за бубенцы? — подал голос Костя, который, пока Николай отошёл, занял оставленное тем «тёпленькое» местечко рядом с пленницей.
— Погоди ты… Видишь, у нас гости решиться не могут. Ну так что, вы с нами, или как?
— Мне лично претит то, что вы собираетесь сделать, — припечатал Михаил.
— И? Вы собираетесь нам помешать? — Николай резко встал, скрестил руки перед собой — и в следующее мгновение на нём материализовался доспех, которому бы позавидовал любой средневековый рыцарь.
— Полегче, парень, никто не собирается с вами из-за бабы драться. Это действительно ваш трофей. Мы и правда не знаем, что у вас там с ними было. Может, имеете полное право на то, что собираетесь делать. А нам терять возможность сотрудничества и контакт не хотелось бы…
— Я рад, что у нас возникло взаимопонимание…
— Погоди, я не закончил. Это всё верно, но верно так же и то, что не стоит скатываться до состояния скотов. Если выяснится, что вы — община беспредельщиков, вас будут выживать. Ведь я уверен, если есть наши две базы, найдутся и ещё. А с бандитами всегда, везде, разговор короткий. Ясно?
— Мы не бандиты. Они…
— Очень на это надеюсь, иначе, не говорил бы сейчас. Короче, ребята, то, что мы видели сейчас — это жирный минус вам в репутацию. Задумайтесь об этом. Надеюсь, вы всё-таки покажете себя нормальными людьми, а не как те же фашисты, которые, говорите, где-то тут водятся… Мне показалось, что вы адекватные. Не хотелось бы разочаровываться. Но сейчас мы находиться тут больше не можем, противно. Пусть даже это всё какая-то ошибка и недопонимание. Пошли, ребята.
Последнее Михаил сказал не терпящим возражений тоном, после чего встал и направился к двери. Тимур, поколебавшись, последовал следом. Валера бросил взгляд на лежащую на диване пленницу… И вдруг встретился с нею глазами. Долгие мгновения парень впитывал в себя взгляд, полный угасающей надежды и скрытой мольбы, которые едва пробивались сквозь доминировавшие презрение, злость и ожесточение…
С тяжёлым сердцем он вышел наружу последним, с трудом переставляя ноги. Опомнился только когда ветер бросил в лицо пригоршню снега. Догнав успевшего уйти достаточно далеко Михаила, схватил того за рукав, заставил остановиться и крикнул прямо в лицо:
— Что, мы так оставим это?
— Понравилась девочка? Можешь вернуться, присоединиться… — беззаботно хохотнул Тимур, которого, видимо, происходящее ничуть не напрягало. Индеец же медленно повернулся, и его тяжёлый взгляд буквально припечатал парня.
— Да. Я сделал, что было можно. Твои предложения?
— Вернуться и… Заставить их…
— Что? Заставить? — Михаил внезапно взорвался, даже не став дослушивать. — Ты не забыл, что являешься единственным инженером в общине? И что мы едва ли не самая боеспособная её часть? Нас трое, этих пятеро. Они в доспехах, которые явно круче наших комбезов. Шансы навалять объяснять? А нам нужно вернуться! Это ясно?
— Ясно…
— Ещё. Это первая община, о которой мы знаем, с которой можно наладить контакт. Да, ребята позволяют себе сильно лишнего. Но в ситуации, когда другие альтренативы — это какие-то садисты-некроманты, которые убивают пленников на алтарях, монстры-фашисты, и бабы, которые, судя по всему, тоже не подарок — наши новые знакомые могут оказаться самыми приличными из всех. Это ясно?