Шестерёнки нового мира
Шрифт:
– Да всё пучком, Командир. Мы просто поспрашивали немного.
– Поспрашивали?
– Не волнуйся, Валер... Они и правда... Только спрашивали...
– И что же они... Только спрашивали?
– Кто я... На что способна... Чем могу быть опасна...
– И кто ты?..
– А ты не знаешь?.. Я - Вера... Студентка... Бывшая... Сейчас - ведьма.. Не переродилась... Поборола своего демона... И теперь я... Сама по себе. Наверное, могу стать... Как вы... Взять другие браслеты... Комплекс признал бы теперь... Но какое это имеет значение?.. Сейчас?.. Нам надо выбираться...
– Надо. Но я бы,
– Тот... Я его... Отпустила. Но он рядом... Был... Пока не... Этот сон, он, видимо, похищает кого-то... Одного... Всегда... Остались только браслеты, - девушка подняла руки, и только теперь Валера обратил внимание, что её Комплексы слишком широкие. Будто склеенные из двух.
– Но это... Ничего не значит. Совсем. Я победила своего демона. Я это снова я...
– Знаете, во всём этом прозвучало нечто здравое и совершенно логичное, то, что мне очень понравилось. Про то, что пора сваливать. А то сожрёт кого-нибудь ещё, - спокойный и рассудительный голос Александра-машиниста заставил всех встрепенуться.
– Тот грохот сзади, может, и до нас доберётся. Так что давайте-ка, руки в ноги, собираем браслеты, и тикаем...
– Да. Только есть у кого-нибудь... Наручники? Или хотя бы верёвка?
– А зачем это тебе? Эй, ты чего, ёмана? Валер, ну ты что начинаешь, нормально же общались...
Глава 22
Добраться до форта стоило потери ещё одного члена команды. Следующим исчез Корж. В последний раз Валера понял, что, уже проваливаясь в забытье, страстно желает, чтобы следующим оказался кто угодно, но не Вера. Пока везло...
У Форта спустили вниз раненых и драгоценный рюкзак с браслетами - которые, хотелось верить, не окончательно перестали действовать. Последней надеждой оставалось Убежище. Все рассчитывали, что если добраться до него и попасть в зону безопасности, наконец получится выдохнуть спокойно...
Валера с немалым беспокойством думал о предстоящей дороге. Мокрые скользкие скалы и вода, всё это было не лучшим дополнением к снующим в багряной высоте извивающимся теням.
– Если нас накроет на воде, это конец. Заснуть и захлебнуться - хреновая смерть. Передвигаемся короткими перебежками. Все на суше, насколько это в наших условиях возможно, надёжно фиксируем себя. Или делаем так, чтобы это можно было быстро сделать. Переправляется за раз кто-то один. Если чувствуем, что сейчас накроет, вытягиваем покуда можем. И стараемся лечь так, чтобы не скатиться. Браслеты надо привязать. Если кто-то исчезнет, под водой хрен найдём. Привязывайте к ним вот эти куски пенопласта. Надеюсь, поможет. Ну и что ещё... Удачи нам, ребята. Осталось немного.
Веру закрепили у Валеры на спине. Девушку одели - в оставленных в форте вещах был запасной комбинезон. Обвязались верёвкой. Дождались, пока в небе никого не будет... И осторожно, спустившись поглубже в воду, ориентируясь на самые крупные обломки, двинулись вперёд.
Если предыдущая дорога заняла рекордных три часа, то сейчас всё рисковало затянуться очень надолго. Нащупывать в мутной воде опору, стараться не соскользнуть, не попасть ногой в какую-нибудь расщелину, ещё и оставаться при этом одновременно незамеченными, и делать так, чтобы, в случае внезапного наступления сна, не погибнуть глупо... Это было чертовски сложно.
И первый раз их настигло, когда от обрыва отошли едва ли на сотню метров. Валера привалился к скале, стараясь слиться с ней. Над плечом тревожно охнула Вера, тоже почувствовавшая приближение уносящего жизни нечто. В воде находился Александр-штурмовик, ему оставалось несколько шагов до опоры, на которой можно было зафиксироваться...
– Давай, Саня, чуть осталось! Поднажми...
Последнее пришлось выдавливать уже сквозь подступающий сон. Вновь было тревожное, болезненное забытье, за ним - тяжёлое пробуждение, с сопутствующим беспокойством, и вопрос: «кого на этот раз?». Но за спиной всё ещё чувствовалась тяжёлая, тёплая ноша, а над ухом легкое дыхание. По крайней мере, Вера, его женщина, потерянная и вновь обретённая, ещё была тут...
– Кто?
– Губы повиновались плохо, перед глазами плыли круги.
– Я здесь, ёмана.
– Вроде жив, - Саня-штурмовик. Всё-таки не утонул!
– Машинист? Эй, Александр?
– Да всё. Нет его. Вон, пенопласт плавает...
– Ну и кто полезет, ёмана? Я не могу, у меня руки...
– Ладно, чёрт с тобой. Иди сюда, развяжем...
Задумка с привязыванием к браслетам поплавков сработала, выловить железяки из воды получилось довольно легко.
– Слышь, эта, Командир. Чтоб ты знал. Если тебя вдруг накроет, я твою женщину не потащу. Самому бы дойти, - внезапно, заговорил штурмовик.
– Хорошо.
– Я тоже, ёмана... Не подписывался.
– Ладно.
– Скажем нашим. Кто-нибудь вернётся.
– Да. Так и сделаете.
– Ну пошли, что ли?
– Пошли.
Они вновь двинулись, по пояс и даже глубже проваливаясь в отражающую кроваво-крсное небо воду, с ужасом ожидая очередных приступов сна. Внутри у Валеры кипела холодная злость. Понимание, что он должен дойти, во что бы то ни стало, и донести свою ношу, бессильно билось об осознание своего полного бессилия и беспомощности.
Ноющие мышцы, плеск воды, постоянная тревога... Это дурацкое свойство времени, которое, когда не надо, несётся вскачь, а когда можно бы ускориться - тянется безобразно долго. А пройденное расстояние, казалось, совсем не увеличивалось, будто они топчутся на месте. Обрыв всё так же оставался слишком близко, а спасительный остров с бункером - где-то безнадёжно далеко... Но, конечно, это только казалось. И они шли, ничего другого не оставалось. Преодолевали метр за метром, каждое мгновение ожидая пришествия неотвратимого рока.
Который, конечно же, пришёл опять. После очередного сна остались Евген, Валера и Вера. Небо просто кишело тварями. Схоронившись под камнем, троица выживших долго пережидала, когда они наконец разлетятся по своим делам.
– Надо двигаться быстрее. Такими темпами нас всех засосёт прежде, чем пройдём хотя бы половину пути.
– А и правда, ёмана, - Евген скинул рюкзак прямо в воду, и пошёл вперёд.
– Эй, ты чего?
– Да тащиться с тобой, это же наверняка сдохнуть, ёмана. Ты уж прости, мы с самого начала вместе... Но, согласись, так все помрём, а так хоть я выберусь.