Шестерки Сатаны
Шрифт:
Канава по случаю отсутствия дождей была сухая, но вокруг нее в почве, должно быть, кое-какая влага сохранялась, и мы очутились в буйных зарослях одичалой малины, которая, как водится, росла вперемежку с высоченной крапивой. Заросли эти занимали примерно семь-восемь соток, то есть побольше тех стандартных 6-соточных участочков, которые нарезают в садово-огородных товариществах и кооперативах.
В принципе эти заросли нас отлично маскировали, и мы, почти не пригибаясь, прошли по пересохшей канаве между двух стен малино-крапивных зарослей до бревенчатой стены покосившегося и почерневшего от времени приземистого строения, покрытого рубероидом. Полурассыпавшаяся печная труба из когда-то красного, а ныне замшелого кирпича подсказывала, что
Баня была окружена крапивно-малиновыми зарослями со всех сторон, и никакой тропинки к ней, если не считать пересохшей канавы, ниоткуда не подходило. Судя по всему, нынешние хозяева в эту часть усадьбы вообще не наведывались. Заросли сплошняком стояли от забора до забора. Из них, правда, высовывались высокие кусты не то рябины, не то бузины, проглядывала столь же одичалая и вытянувшаяся кверху сирень, с уже давно засохшими и облетевшими коричневатыми гроздочками соцветий. А вправо от канавы, если стоять лицом к торцевой стене бани, крапивно-малиновое море упиралось в некие джунгли, когда-то бывшие, должно быть, фруктовым садом. Яблони, вишни, сливы, отстаивая свое право на выживание и презрев по возрасту обязанность плодоносить, вымахали и ввысь, и вширь, перепутались отсохшими и еще живыми ветками. А внизу, от корней, опять же вкупе с крапивой, лезли многочисленные побеги. Кроме того, одну из подгнивших яблонь поломало ветром — явно не в этом году, а гораздо раньше, — и ее черный высохший ствол повалился на живые деревья, так и не упав наземь. Получился своего рода завал, через который так просто не продерешься. А от торчащего из земли высокого остроконечного пенька, возрадовавшись свободе, поперли ветви, сделавшие этот завал еще более непроходимым.
Впрочем, нам пока никуда проходить не требовалось.
— Здесь развернемся, я думаю, — сказал Богдан.
Он покрутил что-то на пистолетной рукоятке ГВЭПа и вытянул их нее довольно тонкий, но достаточно жесткий и устойчивый телескопический штатив, нижняя часть которого раскидывалась на три стальные ножки, острия которых легко вонзались в почву. Богдан прочно установил генератор со штативом на краю канавы и направил его «ствол» в сторону дачи.
— Крапива не мешает? — спросил я. Богдан поглядел на меня, как на идиота.
— Братан, — ответил он, почти не пряча усмешку, — это ж не пулемет…
— Кого искать, знаешь? — спросил я.
— Знаем, не протреплемся. Ты лучше расставь мальчиков на прикрытие. — Богдан явно хотел сказать, что мне не фига вмешиваться в его технические вопросы. Но насчет мальчиков он подал весьма трезвую мысль.
Прежде чем поставить задачу, я постарался как можно точнее сформулировать приказ, ибо юные биороботы, упичканные «Зомби-8» до полной потери самостоятельности, выполняли все приказы строго буквально. А это означало, что, если при постановке задачи ты прикажешь «наблюдать», но не доведешь до них, когда и в кого стрелять, они не сделают без команды ни одного выстрела. Даже ежели противник их самих начнет обстреливать или за носы таскать. Вместе с тем, если скажешь им. «Стреляйте всех, кто попадет в поле вашего зрения», то они тебя самого изрешетят. Не сомневаюсь, что именно эти неудобства в работе со спецсубъектами пока еще удерживали Чудо-юдо от проведения каких-либо массовых «вакцинаций» препаратами «Зомби-7» и «Зомби-8».
— Валет, — приказал я, — раскрыть «ПП-90»! Навинтить глушитель. Продвинуться по канаве до забора, занять позицию у дыры, замаскироваться. Всех чужих, пытающихся пролезть в дыру или перебраться через забор в любой точке, — уничтожать.
— Есть! — ответил «зомби» и принялся выполнять мой приказ точно в той последовательности, какую я установил.
Потом я обратился ко
Тем временем Богдан настроил ГВЭП. Стрелка переключателя режима стояла на «Н» (наблюдение), а на цветном жидкокристаллическом экранчике размером 4x4 мерцала довольно четкая телевизионная картинка, на которой хорошо различался полутемный интерьер. Очевидно, одной из комнат дачи. Там за столом сидели трое и вели между собой беседу, изредка прикладываясь к пивным бутылкам, расщипывая и разжевывая волоконца вяленой воблы.
У Богдана к правому уху был прицеплен наушник, через который он прослушивал этот переговорный процесс. Второй наушник он молча подал мне, и я пристроил его себе на левое ухо. Сразу после этого картинка стала смотреться значительно интереснее, потому что всем телезрителям известно, как скучно смотреть изображение, если нет звука.
— Не, ну мы опять не по делу базарим! — услышал я басовитый голос, скорее разочарованный, чем возмущенный. — Сколько можно, блин, воду в ступе толочь?
Принадлежал этот голос мощному, но жирноватому, коротко стриженному бугаю в черной майке с увесистым — по прикиду граммов на 20 — золотым крестиком на мохнатой груди.
— Как не по делу, братуха? — оскалился фиксами другой, почти налысо обритый, в распахнутой на груди безрукавке. — Это самое оно по делу. Сечешь логику? Если б ты был на белом свете один, то мог бы собрать все башли и ни с кем не делиться — тут я согласен. Но ты же, блин, на друзей хрен кладешь, согласись…
— Зачем ты так резко? — Судя по всему, это произнес тот, чьими глазами мы смотрели на эту беседу, и потому практически невидимый. Лишь изредка в поле зрения попадали его мохнатые руки с татуировками на пальцах.
— А как еще? Как еще это понять? — Фиксатый гражданин глянул как бы прямо на нас, но на самом деле он просто посмотрел в глаза нашей «живой телекамере». — Он на нас хрен кладет с прибором!
— Какой хрен, „-мое! Зачем пургу гнать, как в Арктике? Ты ж уже
согласился, что товар взяли мы. Верно?! — Верно, — подтвердил третий видимый нами участник разговора, отхлебнув пива из горла и оторвав спинку воблы. Этот был красиво, художественно татуирован и вообще восседал с голым пузом, в одних шортах, с пейджером на поясе. — Но взять — это еще не продать, корефан. А товаром вещь становится только тогда, когда ее продают. Маркса читать надо хотя бы.
— Ты это к чему, Твистер? — настороженно пробормотал крестоносный бугай.
— Это к тому, блин, что если б не мы, то ты бы вещь спустил за десять штук и еще рад был бы до усрачки, — ухмыльнулся тот, кого назвали Твистером.
— С чего ты это взял, братан? — опять встрял невидимый. — Самым умным себя считаешь, да?
— Не, я человек скромный, — покачал головой Твистер, — но у Кири, похоже, с арифметикой в школе не ладилось. Не знает, что больше: десять тысяч или один миллион.
— Между прочим, нам еще за этот перекид ответить придется, — с явной опаской заметил крестоносец. — Не простят, на фиг.
— Отвечай, если надо. И перед Антоном отвечай, и перед Чудом-юдом. Ты же делал офис с корешами? Мокряк исполнил — исполнил, — прищурился фиксатый. — За двух жмуров тебе шланг от компрессора в задницу впиндюрят. Как Киборгу. Антон тоже за облом отыграется. Он этот «лимон» от Равалпинди в серной кислоте растворит и в глотку закачает. Помяни мое слово.
— А я что говорю? — возбух бугай. — Прикинь, может, лучше десять кусков на руки, чем «лимон» в кислоте?
— Не, Киря, ты тормоз какой-то, точно! — раздосадованно произнес Твистер.