Шестерки Сатаны
Шрифт:
Как бы там ни было, но для начала я решил посмотреть, что творится в доме и во дворе дачи.
Первое, что меня порадовало, — это то, что у ворот осталась одна из синих «шестерок». И вторая, и оба «Ниссан-Патрола» испарились. Это подтверждало мою версию насчет Богдана. Небось оставил эту машинку для себя? Кроме того, с другой стороны — хрен ведь докажешь, что остальные деструктированы ГВЭПом, а не угнаны неприятелем. Уехали, ищите! Впрочем, разбираться в психологии покойника — дело неблагодарное.
Правда, ключей в «шестерке» не было, но для советского человека это не проблема. Заведем как-нибудь, если тут какой-нибудь противоугон не стоит. Ваню — за руль, Валета — на правое переднее сиденье. Я — сзади, чемоданы — в ноги. Труп и обломки ГВЭПа придется пихнуть в багажник,
Все-таки голова у меня соображала плохо. От удара головой о стену и память, говорят, ухудшается, и ощущения притупляются. Но тем не менее, я очень вовремя вспомнил о документах группы «Пихта».
Наверно, можно было их и оставить. В конце концов, у меня не было особого желания еще раз переживать такую чертовщину, которая произошла в прошлый раз. То, что я был возвращен, как говорится, «на исходную», вовсе не означало, что мне еще раз так повезет. В конце концов, у этих самых «зеленых ежей» могло и терпение лопнуть. Деструктируют в пыль — и прощай, Родина!
Но мне подумалось, что если я еще раз перескажу Чуду-юду всю историю прошлой экспедиции, сопроводив ее документами 1936 года, то он будет вести себя осмотрительнее и сдержаннее. Гораздо хуже будет, если вдруг эти документы когда-нибудь обнаружит кто-то другой, и повторит ту же лобовую атаку на этот «космический шлюз», какую предприняли мы под руководством Сергея Сергеевича, да еще и придет к тому же результату. У меня до сих пор
не было полной уверенности в том, что для всего остального человечества,проживавшего в том потоке времени (исключая меня, естественно), дело не закончилось мировой катастрофой. Уж пусть лучше эти самые документики будут лежать в сейфах ЦТМО, чем на воле. Всегда приятнее знать, что запал «бомбы» в руках у тебя, а не у дядя Феди из соседнего подъезда.
Именно поэтому я забрал у Вани фонарь, с которым мы лазили в подвал накануне прибытия Равалпинди, и приказал Ване упаковать труп Богдана с обломками ГВЭПа в какую-нибудь обертку, открыть багажник и спрятать туда упаковку так, чтоб даже при неплотно закрытом багажнике никто не мог подумать, будто в нем лежит покойник. Далее Ване предписывалось открыть и завести машину, а также перенести в нее чемоданы, усадить Валета и ждать моего появления, если я не вернусь раньше.
С очень сильным волнением я спускался в подпол. Несколько раз меня останавливали сомнения, а один раз я даже сделал шаг назад по лестнице. При этом, правда, речь уже не шла о боязни еще раз совершить экспедицию на объект «Котловина», а об элементарной опасности проканителиться здесь на даче и дождаться появления преемников Кири или Твистера. Подумалось мне и о том, что на даче все-таки была кое-какая стрельба Правда, я так и не слышал ни одного выстрела, но продырявленное плечо Валета подсказывало, что они были. Если у нас все оружие было бесшумным, то у охраны Равалпинди оно могло быть без глушителей. Даже если им удалось выстрелить всего несколько раз, это могли слышать в дачном поселке. Разумеется, это вовсе не означало, что все граждане дружно побегут к телефонам вызывать милицию, но исключать то, что кто-то один, особо отважный, найдется и стукнет, — не стоило. Далеко ли находится ближайшее отделение, я не знал, но не хотел, чтобы меня перехватили на выезде с чужой дачи, на чужой машине, с оружием, обломками сверхсекретного прибора, да еще и с завернутым трупом в багажнике. Вступать в перестрелку с ментами было очень стремно, поскольку это могло по максимуму привести к летальному исходу, а по минимуму — даже если б нам удалось удрать в лес и оторваться от преследования — к необходимости бросить на милость ментов чемоданы с деньгами и компроматом, труп и обломки ГВЭПа. В нынешней ситуации лучшего подарка для врагов Чуда-юда и представить невозможно.
Но, помешкав чуть-чуть, я все-таки спустился в люк.
Дорогу до груды бочек нашел без труда, нащупал защелку, отпиравшую дверцу-донце, и, выставив фонарь вперед, вполз в затхлое нутро бочки. Более-менее благополучно пролез до тайника, осветил его. Воздух и впрямь был тяжелый, кислорода не хватало Это было что-то вроде склепа: низкое прямоугольное помещение площадью два на один метр, высотой меньше полутора, обложенное красным кирпичом и перекрытое бетонной плитой. Да и сундук немного напоминал гроб. Ясно было, что его сперва затащили сюда, а уж потом замуровали стенку. Через лаз он никак не пролез бы. Теперь надо было его открыть, то есть, как рассказывал ныне разнесенный на атомы информатор, оттянуть шляпку одного из гвоздей на уголке. Кованый уголок сундука был прибит двумя рядами гвоздей — всего их было двадцать — десять крепили его к длинной стенке сундука, десять — к короткой. И столько же было на трех остальных уголках. Я, правда, еще тогда, когда в тайник лазил информатор, приметил, что крышка сундука откидывается в противоположном от лаза направлении. А это значило, что петли находятся ближе к глухой стенке. Поприкинув возможную конструкцию замка, я решил, что со стороны петель он находиться не может, и стал выбирать из двух оставшихся уголков.
Затем я вспомнил, как информатор рассказывал о том, что случайно нашел нужный гвоздь, зацепившись за него штанами. За гвозди в дальнем от лаза уголке зацепиться было очень трудно. Туда и протиснуться-то не удалось бы. Стало быть, надо было выбирать из двадцати гвоздей, находившихся на ближнем к лазу уголке. Три нижних пары вряд ли могли запирать сундук, а потому я стал прощупывать только оставшиеся семь пар. Поскольку дышалось все труднее и труднее — надышал углекислого газа г-н Баринов! — то, экономя время, я стал прощупывать гвозди сразу по обеим сторонам уголка.
Счастливым оказался четвертый сверху гвоздь на длинной стенке сундука. Оттянув его, я услышал легкий звон, и крышка под действием какой-то пружины откинулась. В этот самый момент у меня уже вовсю прыгало сердце и стучало в висках, а потому, дабы не свалиться в обморок, я поспешил выползти через бетонную трубу и бочку в подвал. Там мне кое-как удалось отдышаться и подумать над тем, что бы случилось, если б я там, в тайнике, потерял сознание. А это — верная хана, между прочим. До ужаса исполнительные Ваня и Валет честно ждали бы меня в машине, выполняя мой собственный приказ, и не рыпнулись бы, даже если б меня месяц не было. Впрочем, может, Чудо-юдо заложил им на этот счет какое-нибудь «программное указание»? Ничуточки не жалею, что не смог это уточнить. Здоровье дороже…
Наверно, именно поэтому вторично лезть в дыру очень не хотелось. Хотя сундук уже был открыт, я прекрасно понимал, что смогу проторчать в «склепе» намного меньше, чем в первый раз. А если упрусь, то могу действительно вырубиться. И ради чего? Ради того, чтоб еще раз посмотреть на те документы, которые уже однажды видел?
Но все-таки я полез к сундуку. Стараясь пореже дышать, пробрался через лаз и вновь очутился в склепе. Осветив сундук, я почти сразу же увидел ручку чемодана-вьюка, торчащую из-под заполнявших сундук старых книг, брошюр, журналов и газет Глаза успели зафиксировать лишь отдельные надписи на корешках, обложках, страницах — в основном названия издании и заголовки крупных статей. «Большевик», «Красная звезда», «За оборону», «Речь т. К.Е.Ворошилова», «Извергам пощады не будет!»
В другое время я, может, и полистал бы с удовольствием все эти древности, которыми могут нынче похвастаться лишь немногие библиотеки. Но увы, на это времени не было. Я безжалостно разворошил книжный завал и вытащил вьюк из сундука. Затем пихнул его в лаз, кое-как сумел дотянуть его до самого обреза бочки и… застрял. Точнее, конечно, застрял не я, а чемодан-вьюк. Поперечник горловины бочки был сантиметров на пять уже, чем нужно. Наверно, если бы оба сужения бочки были одинаковые, то я застрял бы еще при переползании из трубы в бочку. Но горловины, как оказалось, были разные. Там, где бочка состыковывалась с бетонной трубой, ее укоротили сантиметров на двадцать. От нее отпилили донце вместе с концами боковых клепок, поперечное сечение стало шире, а потому вьюк легко через него пролез. Но через другую сторону бочки он не мог пролезть при всем желании.