Шестое чувство
Шрифт:
Поднос сразу привлек его внимание. Только к самому появлению полиции его поразила еще она вещь. Камин, его внешний вид, чем-то смущал его. Что бы это могло быть? Трудно было сказать что, но что-то было в нем странное и подозрительное. Сразу бросалась в глаза фотография майора Армтажа с его надписью в углу. Да, в ней может и было что-то подозрительное, но вскоре он понял, что дело было все-таки не в фотографии. Настораживало что-то еще. Как вдруг его осенило. Рядом с фото отсутствовала совершенно никчемная серебряная статуэтка почти обнаженной танцовщицы, делающей высокий батман, – на его взгляд очень неприличная на вид. Статуэтка
И тут он заметил ее на кушетке. Он подошел поближе и нагнулся. Странным было то, что она валялась на кушетке, но на этом странности только начинались. Статуэтка валялась так, как будто кто-то отбросил ее в сторону. Вытянутая нога танцовщицы была острой и блестящей, не менее острой, чем острие кинжала, и столь же блестящая, как сталь. Вся грациозная фигурка переливалась серебряным светом, сама она была чистой, но там, где она упала, виднелось безобразное пятно на голубой и серой парче. Пятно на парче было того же цвета, что и пятна на светло-голубом ковре.
В этот момент, стуча ботинками и громко разговаривая, вошли полицейские. Белл отвернулся от кушетки и пошел им навстречу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
Старший инспектор Лэмб расположился за столом в гостиной. Хотя стол был самым массивным из всех столов в квартире, Лэмб, только взглянув на него, посчитал его какой-то жалкой пародией на стол. Сам инспектор был весьма крупным грузным мужчиной с маленькими проницательными глазками и тяжелой челюстью. Волосы на его голове уже поредели, однако, несмотря на род своих занятий, в его темных, почти черного цвета волосах не было заметно ни малейших следов седины.
Началась обычная рутина на месте преступления. Фотограф и криминалист сделали то, что им полагалось сделать. Тело унесли, голубой ковер свернули. Фигурку танцовщицы аккуратно упаковали и увезли на экспертизу.
Лэмб взглянул на вошедшего сержанта Абботта. Как отличались привилегированное частное учебное заведение для мальчиков и полицейский колледж, так же отличались внешне инспектор и сержант. Абботт – высокий, сухощавый, нос тонкий с горбинкой, глаза ясные, больше голубые, чем серые, белесые ресницы и густые, зачесанные назад, волосы.
– Мне бы хотелось поговорить с женщиной, которая обнаружила тело, – сказал Лэмб.
– Да, сэр. Здесь сестра мисс Роланд.
– Сестра? И кто же она?
– Миссис Джексон» она жена ювелира.
– Хорошо. Но сначала я должен повидаться с другой женщиной. Как ее зовут?
– Миссис Смоллетт.
– Правильно, миссис Смоллетт. Введите ее!
Миссис Смоллетт вошла с важным видом. А почему бы и нет? Разве не она нашла тело? Разве ее позвали не для того, чтобы она дала показания или даже выступила на суде, если они схватят преступника? «Стоит надеяться, что они его схватят, иначе, никто из нас не сможет спокойно спать в своих постелях».
С целью подчеркнуть важность происходящего она слегка приоделась, на ней было черное пальто с потертым меховым воротником, черная фетровая шляпка с выцветшей лентой. Она назвала свое имя, Элиза Смоллетт, уважаемая вдова, род занятий – «повседневная помощь». Когда большая часть ненужных подробностей была отсеяна или даже отброшена за ненадобностью, выяснилось, что она просто моет лестницу и «оказывает услуги» в некоторых квартирах.
– Миссис Спунер из квартиры № 7, я регулярно там
Фрэнк Аббот, сидевший в кресле справа от стола, иногда что-то помечал в своей книжке, иногда его взгляд невольно останавливался на гладко выкрашенной стене, где, вероятно, раньше был карниз, но который не устраивал мисс Роланд, считавшей его неуместным украшением в современной квартире.
Инспектор слушал ее внимательно. Если вы хотите узнать подробности жизни кого-либо, надо терпеливо выслушивать всех обывателей, снующих по своим делам. Выслушивать их – довольно-таки утомительное занятие, но то что они подметили, а так же пересуды и сплетни зачастую содержат ценные сведения.
– Хорошо, миссис Смоллетт, а теперь скажите нам, как вы обнаружили тело, – попросил инспектор.
Миссис Смоллетт запричитала и заохала вспоминая о том, как ее охватило тяжелое предчувствие, что не все ладно; трепет овладел ею, когда она увидела приоткрытую дверь; кровь едва не застыла у нее в жилах, когда она увидела тело, у нее до сих пор судороги от такого ужаса.
– Ах, если бы я только знала тогда, что такое может случиться. Ведь я кое-что слышала, впрочем, об этом не очень удобно говорить, но что тут поделаешь, хотя не стоило закрывать мне рот, как это делал мистер Белл.
– А что вы слышали, миссис Смоллетт?
Лицо миссис Смоллетт покраснело. Для того, чтобы успокоиться, унять судороги, она выпила любезно предложенное мисс Крейн бренди. «Мы всегда держим бренди на случай, если мисс Мередит заболеет, я уверена, миссис Смоллетт, что от глотка бренди вам станет легче». От выпитого ее лицо стало красным, а природная тяга к драматизму только усилилась, и ее язык заработал без удержу. Она с удовольствием принялась расписывать в присущей ей болтливой манере, что она услышала, когда мыла наверху площадку утром в среду.
– Я спустилась вниз наполнить ведро. Наверху почти не было горячей воды, такова уж манера мистера Белла экономно топить котел в это время. Итак, я спустилась вниз, чтобы вылить чайник и снова поднялась, а там они вовсю бранятся, причем обе двери открыты, так что хочешь не хочешь, а все услышишь. Только не подумайте, я ведь не из тех, кто подслушивает под дверьми, я так и сказала мистеру Беллу, не могла же я заранее всунуть вату в уши, да и все равно услышала бы – в нашей семье никогда не было тугих на ухо.