Шестое правило волшебника, или Вера Падших
Шрифт:
В этот миг ей стало понятно все. Она просто оценивала его манеру боя с неверных позиций.
Не в том дело, что Ричард отлично владел мечом, нет, просто он сливался в единое целое с клинком. Клинком любой формы: мечом, кинжалом, резцом или ивовым прутиком. Он был не просто мастером, но – хозяином клинка.
Фехтование – всего лишь способ применения клинка. Меч он использовал для уничтожения, но, поскольку магия всегда стремится к равновесию, он вырезал другим клинком из дерева статуэтки. Кэлен воспринимала его способности по отдельности, Ричард же видел единое целое.
Все в нем – то, как он стреляет из лука, вырезает фигурки, бьется мечом, даже как
Ричард замер:
– В чем дело? Ты вся бледная.
Кэлен стояла, опустив прут.
– Ты пляшешь со смертью. Вот что ты делаешь со своим мечом.
Ричард заморгал, будто она только что заметила, что дождик мокрый.
– Ну конечно! – Он коснулся висящего на груди амулета, в центре которого в переплетении серебряных и золотых нитей сверкал каплевидный рубин размером с ноготь ее большого пальца. – Я давно тебе об этом сказал. И ты поверила мне только сейчас?
Она по-прежнему изумленно смотрела на него.
– Ну, похоже, что да.
Кэлен прекрасно помнила те слова, что он произнес, когда она впервые увидела у него этот амулет.
«Рубин символизирует каплю крови. Это символическое изображение основного приказа.
Он означает лишь одно и одновременно все: рази. Если вынужден биться, рази. Все остальное вторично. Рази. Это твой долг, твое предназначение, твое стремление. Нет закона важнее, нет предназначения выше. Рази.
Нити – изображение танца. Рази на уничтожение, а не на испуг. Рази врага быстро и окончательно. Рази наверняка. Рази твердо и решительно. Рази его силу. Проскальзывай в бреши его обороны. Рази его. Рази до конца. Не давай ему продохнуть. Сокруши его. Беспощадно рази до самой глубины его души.
Жизнь – противовес смерти. Это пляска со смертью.
Таков закон, по которому живет боевой чародей, иначе он умрет».
Танец – это искусство. И резьба по дереву – искусство. И то, и другое – искусство, сотворенное с помощью клинка. Для Ричарда это одно и то же. Он не видел разницы – для него ее не существовало.
Луг они делили с рыжей лисой, охотившейся на грызунов, но не возражавшей иногда закусить и сочными мясистыми жуками. Лошади не обращали на лису внимания, зато не слишком радовались забредавшим порой койотам. Кэлен редко видела койотов, но знала, что они где-то рядом, когда лошади начинали храпеть, выражая неудовольствие. По ночам откуда-то с горных склонов до нее долетал лай койотов. Обычно они испускали протяжный вой, за которым следовала череда взлаиваний. Иногда по ночам пели волки. Их долгий протяжный вой эхом разносился по горам. Как-то раз Кэлен увидела черного медведя, бредущего куда-то по своим делам. Косолапый едва глянул на людей и потопал дальше. А однажды вблизи дома промелькнула рысь, и лошади в ужасе разбежались. Ричард тогда чуть ли не весь день потратил на их розыски.
У дверей побирушничали бурундуки, регулярно забредая в гости, – видимо, хотели изучить обстановку внутри дома. Кэлен не раз ловила себя на том, что разговаривает с бурундуками, даже задает вопросы, будто они в состоянии ее понять. Зверушки замирали и вертели головками, и можно было подумать, что они действительно понимают каждое слово. Ранним утром на луг приходило небольшое стадо оленей, иногда оставляя возле дверей свежие следы своего пребывания. Потом у самцов начался гон, и огромные олени с ветвистыми рогами принялись выяснять отношения. Тулуп Кэлен был сделан из шкуры волка, которого разъяренный
Кэлен и Ричард не только сражались на мечах. Они часто ходили по горам, чтобы Кэлен тренировала мышцы. От этих прогулок ноги у нее гудели так, что она спать не могла. Тогда Ричард растирал ей ноги, массируя окаменевшие мышцы. Обычно это помогало, и Кэлен засыпала.
Кэлен прекрасно помнила ту дождливую ночь, когда они вернулись домой мокрые и продрогшие. Она тогда легла в постель и закрыла глаза, а Ричард начал растирать ей ноги. Он прошептал, что ее ноги стали почти такими же сильными и стройными, как прежде. Открыв глаза, Кэлен прочла желание у него во взгляде. Это было настолько неожиданным, что у нее от счастья навернулись слезы. Она вновь почувствовала себя женщиной. Желанной женщиной.
Ричард поднял ее ногу и нежно поцеловал ступню. Когда его теплые нежные губы добрались до бедра, она уже тяжело дышала от накатившего желания. Ричард расстегнул ей рубашку и начал втирать масло в живот. Большие ладони поползли вверх и погладили груди. Дыша ртом, он катал в пальцах ее соски, пока те не превратились в твердые бусины.
– Так-так, лорд Рал, – выдохнула Кэлен, – у меня стойкое ощущение, что вы несколько увлеклись.
Он замер, будто только что сообразил, что делает, и поспешно убрал руки.
– Я не рассыплюсь, Ричард. – Она перехватила его руку и вернула обратно. – Я в полном порядке. И хочу, чтобы ты продолжил.
Когда он принялся целовать ей груди, плечи, шею, она вцепилась в его волосы. Его горячее дыхание обжигало. Опытные пальцы заставляли содрогаться от желания. Ощущение его тела, прижимающегося к ней, возбуждало все сильнее и сильнее. Кэлен больше не чувствовала усталости. Наконец он нежно поцеловал ее в губы. Жадно ответив на поцелуй, она дала понять, что вовсе нет необходимости быть таким нежным.
Дождь мягко барабанил по крыше. Молнии освещали статуэтку на окне, в горах грохотал гром. Кэлен, не думая ни о чем, ничего не боясь, крепко прижимала Ричарда к себе, пока они предавались неистовой страсти. Никогда они так не нуждались друг в друге, как в ту ночь. Все ее страхи и тревоги растворились в волне желания. Кэлен плакала от наслаждения.
Когда много позже они с Ричардом лежали, крепко обнявшись, Кэлен почувствовала, как по его щеке скатилась слеза. Она спросила, что с ним. Покачав головой, он сдержанно ответил, что так долго боялся потерять ее, что чуть не сошел с ума. Похоже, теперь Ричард наконец избавился от снедавшего его все эти месяцы ужаса. Боль, которую Кэлен впервые увидела в его глазах, когда не могла вспомнить его имя, исчезла.
Они бродили по горам. Иногда брали заплечные мешки и проводили ночь в лесу, часто под кровом приют-сосны. Перед ними простиралась бесконечная череда пейзажей. В одних местах их окружали голые каменные скалы, в других они стояли на краю обрыва и любовались закатом. Небо сначала становилось оранжевым, потом лиловым, а потом – когда солнце уходило за горы – черным. Над долиной внизу плыли ленивые облака. Ричард с Кэлен видели огромные водопады, в которых мерцали радуги. В горах попадались чистые, прогретые солнцем озера, где они купались. Они ели, сидя на вершинах, возвышающихся над ущельями, которых никто, кроме них, еще не видел. Бродили звериными тропами по огромным массивам искривленных деревьев, по темным лесам, где стволы напоминали гигантские бурые колонны, такие толстые, что двадцать человек, взявшись за руки, не смогли бы обхватить их.