Шестой прокуратор Иудеи
Шрифт:
– У нас с ним цена стабильная! Тридцать монет серебром! – усмехнувшись, ответил Каиафа. Первосвященник был очень доволен, ведь Малх, его лучший слуга, надёжный и верный, никогда ещё не подводил своего господина.
Иуда договаривался с одним местным жителем об условиях продажи большого участка земли, который сам купил за тридцать монет серебром, полученными в уплату за оказанную услугу первосвященнику, когда во двор его тайно приобретаемого дома неожиданно вошёл Малх. Бывший ученик Иисуса сразу узнал начальника храмовой стражи.
– Что-то не очень ты
Иуда внутренне напрягся, но ничего не ответил, ибо не ожидал, что когда-нибудь ему придётся встретиться с Малхом. Сказать, что приход начальника храмовой стражи очень сильно напугал Искариота, было нельзя, но и утверждать, что его обрадовало это неожиданное посещение, он так же не стал бы. Откровенно говоря, Иуде всегда хотелось побыстрее забыть то общее их дело, которое свело вместе этих двух человек: ученика и слугу столь разных людей, как Иисус и Каиафа. Наверное, поэтому после успешного завершения общей работы Иуда никогда больше не искал с ним встречи.
Вот и теперь Искариот, как только увидел храмовника, сразу же понял, что тот пришёл к нему за помощью. Об этом было нетрудно догадаться, так как у Иуды с первосвященником был полный расчёт.
«Они мне ничего не должны, я им тем более, значит, Малх специально искал меня, потому как я нужен первосвященнику. Это очень интересно! Но теперь, главное, не продешевить, как в прошлый раз!» – думал Искариот, тем не менее, опасливо и насторожено поглядывая на Малха. Но сейчас Иуду более всего волновало то, что пришедший слуга первосвященника вполне мог помешать его удачной сделке. Договор, который собирался мой бывший тайный соглядатай заключить, обещал быть весьма выгодным. Уроженец Кериота выгодно отдавал свой участок и намеревался получить от продажи земли неплохие деньги. Он уже всё обговорил, уточнил всякие мелочи, и оставалось только ударить по рукам, заключив сделку, но посланец жреца неожиданно, как того и боялся Искариот, вмешался в разговор:
– Заканчивай Иуда торговлю! Завтра продолжите торги! У меня очень важное дело и выгодное для тебя. Серебром получишь не меньше, чем за свою прошлую услугу!
Эти слова Малх подкрепил весьма многозначительным взглядом и демонстрацией увесистого кошелька, который заманчиво звякнул приятным звуком лежавших в нём монет. Уроженец Кериота не заставил себя долго упрашивать. Он без лишних слов проводил со двора покупателя и, жадно посмотрев на кожаный мешочек с деньгами, твёрдо сказал:
– Передай, что сегодня вечером приду!
Иуда своё обещание сдержал. Правда, пришёл он не вечером, а намного позже, под покровом ночи. Время тогда только успело перевалить за полночь, когда в ворота дома, где жил первосвященник тихо, но настойчиво постучали. Каиафа ждал этого визита, хотя и не знал точного времени прихода своего давнишнего знакомого, но был уверен, что тот придёт именно ночью.
Первосвященник не спал. Он ждал обещанного визита. Услышав стук, жрец взял со стола светильник и сам спустился вниз, чтобы открыть калитку в воротах и впустить давно ожидаемого посетителя. На этот раз Иуда не кутался в накидку и не прятал своего лица, ибо ночь была тёмной и безлунной.
– Доброй ночи тебе, первосвященник Каиафа! Ты хотел видеть меня? Я пришёл. Говори, для чего я тебе понадобился? – немного высокомерно, как равному, сказал эти слова Иосифу его ночной гость.
– Ты, однако, Иуда стал очень смелым и дерзким. Времени прошло так мало, а ты так изменился. Разбогател, сказывают, на моих деньгах? Землю хорошую прикупил? Ну, чего встал? Проходи в дом! Разговор серьёзный, а на пороге такие дела не решаются, – довольно холодно ответил Каиафа, даже не ответив на приветствие приглашённого им же самим посетителя.
Ночной гость, немного помедлил, как бы в чём-то сомневаясь или опасаясь чего-то, но потом, пристально посмотрев в глаза первосвященника, решительно шагнул за ворота его дома. Каиафа шёл впереди, подсвечивая дорогу, как когда-то в храме, масляной лампой. Слугам он приказал сегодня ночью не выходить во двор без особой надобности, поэтому в саду и в самом доме никого не было. Первосвященник провёл своего гостя в зал, где обычно собирался на заседания Синедрион, творя скорый суд и быструю расправу.
– Что за дело у тебя, Каиафа, коли, Малх авансом выплатил мне от твоего имени тридцать монет серебром? Живу я тихо, работаю ещё тише, никому не мешаю, да и меня никто не беспокоит! – начал первым Иуда.
– Ты ведь всех знаешь из окружения бывшего своего учителя, что был казнён не без твоего, кстати, участия? Деньги ты получил хорошие, богатым сразу стал, – решил первосвященник ещё раз напомнить Искариоту о полученных за Иисуса деньгах, да заодно расставить всё по своим местам, дабы гость не забывался и понимал бы кто здесь хозяин положения.
– Торопишься очень, жрец! Я разве давал тебе расписку, или пришёл свидетельствовать в суд? – быстро парировал Иуда выпад Каиафы, нагло и самоуверенно при этом улыбаясь ему в лицо. – Не пугай меня, первосвященник, не боюсь! Никто на свете не сможет обвинить меня в предательстве, ибо все ученики Иисуса разбежались от страха, я же остался с ним, пытался защищать его, был сильно избит храмовой стражей. Пострадал я сильно за учителя своего, Каиафа! Это им всем надо бояться, но не мне. Никто не знает…
– Кроме прокуратора Пилата, – усмехнулся первосвященник, к своей радости увидев, как побледнел, испугался ночной посетитель, когда услышал его слова. Каиафа сказал эту фразу наугад, просто так, но, оказалось, что попал он в самую точку.
«Эге!? Да, он, поди, и от прокуратора деньги получал? Уж не состоял ли он случаем на службе у Пилата в качестве доносчика? – догадался жрец, но говорить об этом вслух не стал, мысленно подумав обо мне, – а не так уж он и глуп, этот римлянин!!»
Иуде не понравился намёк первосвященника на то, что ему известно кое-что о связях Искариота с прокуратором. Шевельнулось внутри тайного моего соглядатая подозрение, что догадывается о чём-то Каиафа, а это было весьма опасно. Ведь любое случайно слетевшее с языка первосвященника слово, могло стать известно его слугам, а те, быстро додумав и домыслив, разнесли бы слухи по базару, а, стало быть, и по всему городу. А за ними следом пошли бы гулять среди людей нехорошая молва и недобрые сплетни о нём, об Иуде. Такого исхода уроженец Кериота допустить не хотел, а потому он решительно поднялся со своего места, сделав вид, что намеревается покинуть дом первосвященника. Хотя, конечно, он этого не сделал бы никогда, так как сгорал от любопытства и нетерпения, да и от жадности, которая тут же рядом подвязалась, чтобы узнать для чего всё-таки пригласил его к себе главный жрец Иерусалима.