Шейх
Шрифт:
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Утром Зара проснулась оттого, что у нее онемело плечо. Она пошевелилась и поняла, что лежит в объятиях Джамала.
События прошедшего дня нахлынули на нее горькой волной. Ей удалось уснуть лишь на рассвете: всю ночь, вернее, весь остаток ночи она пролежала в напряжении — ожидая, что шейх попытается овладеть ею. Но он сдержал слово. В конце концов, его тихое размеренное дыхание успокоило ее, и она провалилась в черную бездну сна.
— Как спалось моей маленькой злючке? — раздался у самого ее уха голос Джамала. — Плохо. Я привыкла спать одна, а от твоих тяжелых рук у меня ноют плечи, — честно ответила Зара.
— Мне очень жаль. — Он приподнялся на локте и заглянул ей в глаза. — Знаешь, мне нравится трогать тебя — всю тебя, но особенно твою грудь. Она — само совершенство, а твои соски, такие темные и упругие, напоминают спелые вишни, которые я так люблю.
Зара демонстративно отодвинулась от него подальше.
— Мы хотели кое-что обсудить, — напомнила она. — Когда я смогу увидеть отца?
— Ах да, сделка… — прищурился Джамал. Он отлично помнил их вчерашний разговор и сейчас, на свежую голову, полагал, что наговорил тогда много лишнего. Нельзя было столько обещать. Впрочем, они все равно еще ни о чем недоговорились.
— Хорошо, принцесса, давай поговорим об этом. Пусть каждый из нас изложит свои предложения, и мы попробуем прийти к согласию. Начинай.
— Ты говоришь, что хочешь меня, господин. Очень хорошо. Отныне ты сможешь наслаждаться моим телом, пока тебе это не надоест. Взамен же я прошу только одно — отпусти моего отца.
— Нет, Зара, — усмехнулся шейх. — Я не могу освободить Юсуфа, и тебе это известно. Теперь послушай меня. До тех пор, пока твоего отца не отправят в Мекнес, ты сможешь каждый день навещать его. А в качестве благодарности ты будешь охотно, не сопротивляясь, делить со мной постель всякий раз, как я того пожелаю. Заметь, я не имею в виду, что обязательно стану брать тебя, мы можем просто спать вместе. И еще одно оставляю за собой право пытаться соблазнить тебя в любое другое время всеми доступными мне способами, и ты не должна мне мешать. Я хочу, чтобы твоя вынужденная покорность стала в конце концов действительно добровольной.
— Это совершенно неприемлемо, господин.
— Вот именно, господин. — В голосе Джамала зазвенел металл. — Не забывай, ты моя рабыня, и мне незачем торговаться с тобой — ты и так всецело принадлежишь мне. Я поступаю так лишь потому, что не хочу брать тебя силой. Почему не твое дело. Если угодно, считай это капризом своего хозяина. Но злоупотреблять моим терпением я тебе не советую. У тебя нет прав, и горе тебе, если ты заставишь меня вспомнить об этом. Если же ты сейчас примешь мои условия, то, во-первых, навсегда простишься с конюшней, а во-вторых, серьезно облегчишь жизнь своего отца.
Зара прикусила губу, лихорадочно соображая. Она чувствовала, что скоро терпение Джамала достигнет предела. Джамал и так обращался с ней куда мягче и снисходительнее, чем любой другой мужчина, окажись он на его месте. И это, пусть и против ее желания, приносило свои плоды: шейх уже не вызывал в ней прежней неприязни, она все чаще стала замечать, что он красив, благороден и даже… добр.
Возможно, само внезапное решение отдаться ему в обмен на свободу отца тоже было не случайно — девушка с удивлением поняла, что он ей не противен и вполне может стать ее первым мужчиной. Трудно сказать, что здесь перевесило чашу весов: его терпение и умение ждать или дикий, природный инстинкт самки, выбирающей для первого спаривания самого сильного и красивого партнера. Как бы то ни было, сейчас на карту было поставлено две судьбы — судьба отца и ее собственная, и Зара обязана была использовать свой единственный козырь.
— Ты сказал, что я смогу навещать отца, пока он здесь, — задумчиво сказала она.
— Совершенно верно.
— Тогда… не мог бы ты пойти еще на одну маленькую уступку? Не отправляй его в Мекнес. Пусть он останется твоим пленником здесь, в Эдеме, а я сумею отблагодарить тебя за это.
— Рано или поздно мне все равно придется отдать Юсуфа султану, — покачал головой Джамал.
— Тяни время, сколько сможешь, — взмолилась Зара. — Султан ведь даже не знает, что мой отец у тебя, а до тех пор, пока на его караваны никто не нападает, он и не вспомнит о нем.
— Вспомнит, уверяю тебя, и довольно скоро. Ему нужна голова Юсуфа. Но я пойду на эту уступку, моя принцесса. Твой отец и его люди пока останутся здесь в качестве моих пленников. Но о большем меня не проси.
Зара готова была расцеловать его от радости. Пока отца держат в Эдеме, она наверняка сумеет найти способ освободить его! И это стоило потери девственности, которая кстати сказать, последнее время начинала ее тяготить. Большинство женщин в ее возрасте уже были замужем и имели детей; брачным возрастом у берберов считались тринадцать лет, а ей уже стукнуло восемнадцать.
— Хорошо, я согласна на твои условия.
— Слава Аллаху! — улыбнулся Джамал. — Во истину, принцесса, ты умеешь торговаться. Но я сделаю тебе еще одну поблажку: в моих объятияхты можешь вести себя как угодно, не укрощая свой дикий нрав. Это даже придаст нашим… xм.. отношениям некоторую пикантность.
— Я хочу видеть отца, — казала она, не ответив на его улыбку. Заре совсем не нравилось, что шейх с такой иронией отнесся к ее решению, которое — Аллах свидетель! — далось ей совсем непросто.
— Я это устрою, не беспокойся, — уже серьезнее произнес Джамал. — Ты cкоpo поговоришь с отцом, но остаток дня используешь с пользой для меня — подготовишься к грядущей ночи. Хамет отведет тебя в гарем, а там тобою займется Нафиса.
Не успел шейх произнести имя Хамита, как тот появился в дверях:
— Нести ли завтрак, господин?
— Да, разумеется, но завтрак на двоих: Принцесса Зара решила оказать мне честь, разделив его со мной.
Высокий молчаливый слуга провел девушку через двор к южной стене крепости, где находилось приземистое одноэтажное строение с крохотными окошками, забранными железными прутьями. Увидев их, стоявший у дверей страж кивнул и отступил в сторону.
Зара вошла внутрь и оказалась в длинном коридоре, по обе стороны которого тянулись кладовые — клети, переделанные в тюремные камеры. У одной из них стоял еще один страж, и девушка сразу поняла, что именно там и держат ее отца.
Кади Юсуф сидел на грязном полу, скрестив ноги и облокотившись о грубо сколоченную деревянную скамью, служившую ему постелью. Перед ним на обшарпанном низеньком столике стояла оловянная плошка с остатками еды и кувшин с водой.
— Отец! — воскликнула Зара, бросаясь к решетке.