Шхуна «Колумб» (рис. Л. Лурье)
Шрифт:
— А, скажите, техника добывания гелия из этого песка — легкое дело?
— До сих пор это было очень трудно. Но в моем портфеле лежат бумаги, из которых видно, что некоторые люди думают об этой работе, и, кажется, проблема разрешена.
— Ну, а для чего же столько гелия? Если для дирижаблей, то это бесспорно ценно, но вряд ли воздухоплавание будет иметь теперь такое большое значение, учитывая колоссальные успехи авиации.
— Значение его будет бесспорно велико, но мне кажется, что вскоре большое количество гелия потребуется и в других областях техники. Недавно я беседовал на эту тему со специалистом по благородным газам — профессором
— А именно?
— Ну, это его дело. Неоконченные исследования оглашению не подлежат.
— Скажите, пожалуйста, как вы думаете, торианита здесь много?
— Я почти уверен, что да.
— А из каких же веществ можно добыть гелий?
— В каждом веществе, содержащем уран или торий, есть и гелий. Этот благородный газ непрерывно образуется из урана и тория. Частично он улетучивается — поэтому в каждом кубическом метре воздуха есть пять кубических миллиметров гелия, — частично он сохраняется в содержащих его минералах. И чем менее порист минерал, тем больше в нем гелия. Торианит — один из минералов, наилучше сохраняющих гелий. Кроме него, гелий содержится в монаците, фергосуните, клевеите, гематите, но в них его намного меньше. Очень возможно, что мы найдем здесь и эти минералы, но основным выгодным сырьем для нас остается торианит.
— Разрешите мне помочь вам размерять! Мне приятно будет знать, что я одним из первых работал на этом холме.
— О, пожалуйста! Вы с Людой размеряйте, а я буду копать первые шурфы на уже размеченных квадратах.
Профессор взял лопату и пошел на вершину холма, откуда он решил начать свою работу, а фотокорреспондент и Люда отправились дальше с рулеткой. Рулетка была длиною в двадцать пять метров, и приблизительно на таком расстоянии они поддерживали между собой разговор. Анч был чрезвычайно любезен. Он говорил Люде комплименты, рвал для нее цветы, рассказывал коротенькие истории из своих корреспондентских приключений. Он спросил, каким спортом она занимается и танцует ли. Часа через два, возвращаясь в город, они были уже если не друзьями, то хорошими знакомыми. Прощаясь, они условились в ближайшие дни сыграть в волейбол и потанцевать под патефон или радио в избе-читальне.
Глава XIII
ПОДАРОК
В тот же вечер Анч проявил фотопленку, высушил ее, пристроил в каморке у Ковальчука портативный увеличитель и на следующее утро, как только проснулся, начал печатать свои первые снимки Лебединого острова. Ковальчука он отправил в Зеленый Камень покупать легкую гоночную байдарку. Зеленокаменские байдарки славились своею легкостью и скоростью. Анч поручил Ковальчуку купить самую лучшую, не жалея денег, и немедленно доставить к нему.
Находка приготовила постояльцу завтрак, прибрала в доме и вышла по воду. Анч приказал принести в каморку ведро воды, таз, несколько тарелок и свечку для красного фонаря.
Оставшись один в комнате, фотограф долго рылся в чемодане. Он вытащил оттуда несколько патронов с фотохимическими реактивами, достал коробку с папиросными гильзами, пачку табаку и прибор для набивания папирос. Он набил несколько гильз табаком. Делал он это мастерски: папиросы выходили как фабричные. Потом он открыл один патрон с надписью «металлогидрохинон» и очень осторожно высыпал на бумажку немного красного порошка. Перед этим он засунул в ноздри по кусочку ваты, избегал дышать на порошок и все время держал рот
— Трифенилометрин, трифенилометрин… Интересно… Двадцать, двадцать пять минут — никаких признаков… И внезапная сильная головная боль… синеют губы, движения рук и ног становятся бесконтрольными. Через десять минут — паралич, еще через три — четыре минуты — конец… Гм!.. Гм!.. Где же наша дефективная? Надо руки помыть.
Анч прошел через комнату, толчком ноги открыл дверь в сени и вышел из дома. Находка шла к нему навстречу с полным ведром воды в руке.
— А-а, подожди-ка… Полей мне на руки.
Фотограф выкинул смятую бумажку и подставил ладони. Девочка стала поливать их водой, Анч мыл руки долго и старательно. Находка смотрела на него с удивлением и спросила:
— Зачем вы чистые руки так моете?
— Как это — чистые?
— Вы же недавно умывались.
— А я сейчас буду печатать снимки. Для этого надо, чтобы руки были совершенно чистые. Кстати, хочешь, я тебя сниму?
— Как это?
— Портрет твой на бумаге сделаю. Карточку фотографическую, понимаешь?
— Снимете на карточку?
— Вот сейчас, хочешь?
В глазах Находки блеснули огоньки, на лице появилась растерянность. Казалось, в ней боролись противоположные желания.
— Нет, не хочу, — хмуро ответила она и снова сделалась неуклюжей и неприветливой.
«Вот дефективная!» Анч хмыкнул, но, желая завоевать симпатию девочки, громко сказал:
— Будь по-твоему, ты молодец. Яков Степанович не понимает, какое счастье ему выпало — тебя воспитывать… Ну, а если я покажу тебе, какие я карточки сделал, ты захочешь сниматься?
— Не надо! — буркнула Находка.
Анч пожал плечами, взял ведро с водой и пошел в каморку, где накануне устроил лабораторию. Девочка осталась во дворе. Она выполняла свои обязанности по хозяйству. Ей приходилось не только кормить Ковальчука и его гостя, но и присматривать за огородом, за двумя поросятами, за курами и утками, которых стерег Разбой.
Находка выпустила поросят пастись за калитку и позвала Разбоя наблюдать за ними. Несколько минут она любовалась на поросят. Один был черный, другой рябой. Черный прошелся по траве, приблизился к выброшенному фотографом комочку, ткнулся в него рылом, хрюкая, долго нюхал, наконец оставил и стал щипать траву.
Находка вернулась во двор, вооружилась сапкой и пошла на огород к свекольным грядкам. Она так увлеклась работой, что только через полчаса разогнулась, поправила старую соломенную шляпу и отерла пот со лба. В это время с моря до нее донеслось пение:
Пенится море широкое, Наша шхуна по волнам летит. Сердится море глубокое, Наша шхуна за рыбой спешит.