Шифер зашуршал
Шрифт:
– Ладно, кхе-кхе, - перевернулся на спину.
– Начнём, пожалуй, с главной...
Диковины.
На окраине весьма странной деревеньки, заложив по-хозяйски руки за спину, прохаживался её коренастый обитатель, поглядывая на её особливые линии и всевозможную, и допеутровскую опять же, архитектуру. Гулял он в чистой, кремового цвета, рубахе в крупный голубой горох и особо-рваных портках бурачного цвета. Был бос, но на его крупной голове находилась треуголка с тремя перьями страуса...
Дядя почти что благодушничал,
– Эва, какая какава получается: то нельзя, эт нельзя, а то навеки запрещено. А вокруг же всё моё! Эх, в бане мойся теперя в субботу, попов не слухай, ребятню называй в честь вождей, водка по стопясот пропала. И чтой это за буза такая: за двое штанов отдавай цельную иголку! Право слово, неумно это и нехорошо... Так-так, мклаву пойти помять, что ль? Так Пинды жеж нэма. А чьто лучше - Целеро MнУ или Селеро ГнУ? Или брать у мудтантов с Сталкерстана Хентель Е пять, а?.. А омсы то, как расцвели! Лепота, право слово. Вугурцы-то, когда вызреют? Смекла, она же булрак, Bepta по-лантыни, будет знатной для застолий, а?
Омсы - вугурцы заслонила декорация - белёная стенка.
– Откеля она тута взялася?
– стенка сия чуток подразнила дядю.
– Так-так. А бражка, небось, самый цимус? Ажник слюна, понимаешь, бижить! Нда...
Ходил он возле покосившегося домика, когда-то солидного сруба-пятистенка, но, времен цауря Говроха. Во дворе, за хлипким столом сидел хозяин избы и чистил ручной пулемёт 'Пльюис'. Рядом вертелся его старший пацанёнок. Собственник жилья гудел шмелём пункты инструкции по сборке пулемёта. Гудение предназначалось наследнику.
Из открытого окна, донёсся фальцет хозяйки, прям когнитивным диссонансом:
– Муанька, чё расселась, мяси тесто. Суанька бяги за водой, Муинька говешками обложилси! ...фру...
– И откуда он эту хвабалку привёз?
– осерчал дядя, с большим порицанием вслушиваясь в сварливый голосок конопатой благоверной Вуласия Ремпы.
– Хузяин, млин. А в гости старосту, меня тоисть, боится позвать. Скряга, Вулас, ой, скряга! Цельная баклага браги у няго степливаетси! И не делится, гад такой, не приглашает, как будто бы я не староста, а так - мгусиный потрох какой, прости хосподи! Эх, жизня... О! А отколь тута комвыль поповылез, а? Лепота, зело великолепие... Эх, годков тридцать бы скинуть! Выйти бы в поле!
Дяде припомнилось, как он десятилетним пацаном ездил на озеро Маны-Гудил за солью. И в тех суальских степях насмотрелся на полные пампасы с комвылём. А ещё там его родитель гонялся за ним по всему обозу с арапником, из-за того, что непутёвое дитё засадило в него целый заряд стрелок растения Arctium lappa, позже занесённого в Красную Книгу ПП-6.
– А энто, что за мналиновый звон, далече?
Дядя, который кругами ходил возле заветной баклаги уже с полчаса как, собирался присесть на завалинку. И уже почти сел, но замер, в полу приседе. Ведь на завалинку катилось с десяток тавбрических повозок, да с пулемётами.
– 'Млять, банда! Или бэд компани? Или у них - блэк упс? ...тррр, пррр, ...куплю я лучше у мудтантов комп с Pindows 10!.. '
Хозяин избы в это время, предупреждённый дитём, взлетел с 'Пльюис', по лестнице
Отряд подвозных конников надвигался, а ходики сей истории махнули вперёд ...
'Ох! Чё делать? Или можа, как в DoуoM 3, урвать мочно читы прохождения, а? Не, это потом, а то деревню грабить-обирать ещё начнут!..
Сбледнувший дядя, в темпе, стал подбирать слова для разговора-стрелки, осознавая, что спрятаться и отсидеться ему уже не удастся и, жалея, что попал в очередную плюковскую передрягу.
Ветер колыхнул лопухи...
– Здорово, дядьку. Как прозывается твоё село?
– осведомился с головной тачанки моложавый зрелый атаман, в простой чёрной майке, штанцах недмецкого вроде фасона, берцах 'Шик-блеск', и с бабочкой на шее.
– Ё. Деревня. Мы. Здрасте, - мекнул дядя. Н-да. А трудно, оказывается, изъясняться перед дулами пулемётов!
– Деревня Ё? Потешное название. Ё, значить. Ну, здорово, славная деревня Ё. Я - главный жупан Кхерсонской жупы, генерал-цейхместер пан Грициан Балясный. А это мои гридни.
Войско 'идейного атамана' Грициана Таврического, одетое кто во что горазд, нестройно затянуло: 'Хох, хох, хох'.
– Я староста деревни Суенька Пупок, ваше главжупство, еттить-колотить.
Мужик сноровисто и куртуазно засеменил, задёргал босыми ногами и стал заметать своей треуголкой 'полгектара' придорожной пыли. Это был шедевр реверанса аля 'проявление почтительности, подобострастия и прогиба'. Пыль зависла на высоте метра три и не опускалась. Замечталась видимо, о своём девичьем. Пан жупан стеклянными глазами уставился на мисс - пыль.
С таким же гламурным, с реденькой пылью, реверансом успешно 'отработал' гридень Сметана. От пана Грициана, полу прогиб для деревни Ё...
– Это самое, Пупок, а где мы подзависли?
– стребовал Попандопуло, адъютант Грициана; спрашивал, а сам смотрел на эту подзависшую пыль и на оловянного босса.
– Так, тута - Ё, - дядя сноровисто, по остаткам пыли, нарисовал кроки селения.
– Ежели на неё сверху с ероплана посмотреть, то она будет на букву 'ёп' смотрецца (п - была п-образной куцей левадой). А, вообще, деревеньку нашу начали так прозывать, после того, как ехамший на смотрины исправник Толпстов, со свойской благоверной, изволили обломаться, тута. Его супружница, вон тама, пукнула. Оно лопнуло, колесо это, бац, дражайшая половина исправника, как навалится своими телесами на тощенького муженька Толпстова. Ужасть, он только и мякнул: 'Ё'. Опосля жёнушка его и приказала так деревню, чтоб все называли. Вот, пятое-десятое, уже семьдесят пять лет, и живём в Ё.
– А дальше, какие местностя идуть, - спросил один из ухмыляющихся бандитов. Из торопыг.
– А? Ой, простите, кхерсонские воители, за моё сие махонькое историческое отступление. А далее тама - деревня Дрочево, следом - Нижние Дойки, Отсосье, Тряхболтаево, Лобок, Дешёвки, Концы, Козляки и уездный город - Мухосранск. Тракт до него идёт. Мы, значицца - крайние.
Хлопцы загорелые заржали.
– Так вы - мухосранские? То-то я смотрю, - обронил Попандопуло, и хохот этой малой орды перешёл в ржач.