Шифр Джефферсона
Шрифт:
Содружество уцелеет и в этот раз.
Но все зависело от Андреа Карбонель и от того, как сильно она хотела смерти Стефани Нелл.
Эту карту требовалось разыгрывать осторожно.
Внимание Хейла привлек стук в дверь.
Вошел его секретарь.
– Я увидел свет и решил вас побеспокоить.
Он слушал.
– Вас хочет видеть заключенный.
– Который?
– Предатель.
– По какой причине?
– Он умолчал. Сказал только, что хочет поговорить с вами. Наедине.
Малоун проснулся и взглянул на часы на ночном столике.
6.50 утра.
Кассиопея лежала рядом с ним, все еще
Было бы у них чуть больше времени.
Малоун свесил ноги на пол.
– Что ты делаешь? – спросила она.
Он знал, что сон у нее легкий.
– Нам пора выдвигаться.
– Что произошло прошлой ночью?
Малоун обещал рассказать ей, когда они проснутся. Что и сделал, добавив:
– Я стер решение шифра с институтского сервера, но это задержит людей, которые туда отправились, лишь на несколько часов. Возможно, они уже знают, что я отправил себе копию по электронной почте.
Он подождал, чтобы до нее дошло.
– Стало быть, они знают, что ты здесь, – сказала Кассиопея.
– Я зарегистрировался под другой фамилией и расплатился наличными. Пришлось выложить сто долларов на чай, но портье не спросил никаких документов. Я сказал ему, что прячусь от жены. – Малоун потянулся за одеждой. – Я знал, когда получил доступ к электронной почте, что они проследят ее. Но я хочу знать, кто они. Возможно, эти люди приведут нас к Стефани Нелл.
– Думаешь, они устроят представление?
– Да. Полагаю, они уже ждут внизу. Вопрос в том, насколько они хотят привлекать к себе внимание. У нас есть одно преимущество. Неизвестный им фактор.
Малоун увидел, что она поняла.
– Совершенно верно. Ты.
Глава 39
Вашингтон, округ Колумбия
Уайетт посмотрел из окна на въехавший на стоянку внедорожник. Больше никто не входил в квартиру Карбонель, и стреляющее устройство бездействовало. Он осмотрел его, подумал, не дело ли это рук Содружества. Это определенно их образ действий. Но именно поэтому кто-то еще мог избрать данный метод. Карбонель определенно обманула не одного участника этого спора, ею явно были недовольны и Содружество, и органы. Но Уайетт не мог отделаться от мысли, что, возможно, как и прошлой ночью, она сама отдала такое распоряжение.
О чем она думала?
Он наблюдал, как Карбонель вылезала из машины, в свете из салона было видно, что на ней та же одежда, что и вчера. Она что-то сказала водителю, потом направилась к входу в здание. Ее квартира находилась на втором этаже, рядом с незапертой дверью, куда можно было подняться с первого этажа.
Он подошел к винтовке.
Рым-болты располагались так, что дверь, открываясь, постепенно натягивала нить, прикрепленную к спусковому крючку. Винтовка была автоматической. Он уже осмотрел ее. Полностью заряжена, патронов более чем достаточно для уничтожения всего живого, стоящего ближе, чем в двух футах.
Он снова потрогал нейлоновую нить.
Тугая, как гитарная струна.
Что, если Карбонель погибнет?
Кассиопея вышла из лифта в вестибюль, Она уже позвонила вниз, попросила, чтобы ее мотоцикл доставили к парадному входу. По приезде она поставила
Слева от нее, у мраморной статуи Джефферсона в центре вестибюля, стояли четверо полицейских.
Очевидно, схватка предстояла серьезная.
Кассиопея небрежно двинулась в их сторону, демонстративно постукивая каблуками сапог. Снаружи, за стеклянными дверями, увидела три машины ричмондской полиции. Тот, кто нападал на Коттона прошлой ночью, очевидно, сегодня решил остаться в тени, предоставив действовать местным властям. Она заметила озабоченные выражения лиц кое у кого из снующих взад-вперед постояльцев с утренними газетами, портфелями или сумками на колесиках.
Но, не обращая на них внимания, стала оценивать обстановку.
Вестибюль был большой, Г-образный. Слева от нее вниз вела широкая лестница, окаймленная колоннами, похожими на мраморные – при близком рассмотрении они оказались окрашенными под мрамор. До крыши, застекленной витражным стеклом, было больше двадцати метров. Гобелены и мебель викторианской эпохи усиливали впечатление Старого Света. В дальней стороне двухэтажного атриума она заметила еще ряд стеклянных дверей рядом с рестораном.
В сознании у Кассиопеи сложился план.
Сможет она его осуществить?
Конечно.
Пространства для маневра достаточно.
Хейл вошел в тюрьму, служившую раньше конюшней. Стефани Нелл находилась на втором этаже, предатель на первом. Хейл распорядился, чтобы они не видели друг друга и, кроме того, не имели возможности поговорить. Сначала он противился желанию идти сюда, но требовалось узнать, что скажет предатель.
Осужденный сидел на койке и с появлением Хейла не встал. Хейл предпочел стоять перед камерой и разговаривать через решетку. Он приказал не открывать верхнюю дверь и включить на втором этаже радио, чтобы туда не донеслось ни слова из их разговора.
– Чего ты хочешь? – негромко спросил Хейл.
– Есть вещи, которые вам нужно знать.
Ни малейшего страха в этих словах. Этот человек мужественно встречал свою участь. Хейлу это нравилось. Его команда состояла из крепких людей. Он всегда смеялся над образом матроса, обманом завербованного на пиратский корабль и принужденного силой к нежеланной службе. На самом деле стоило капитану только заикнуться, что его корабль «выходит на дело», все таверны, бордели и трущобы гудели в ожидании. Если этот капитан был удачлив в прошлых выходах в море, первыми нанимались бывшие члены команды. Потом уже другие, желавшие получить свою долю удачи. Пираты имели хорошие деньги, и люди того времени хотели получать как можно больше за риск. Гибнуть не хотел никто. Все хотели вернуться в порт и пользоваться своей долей добычи. И все-таки капитану требовалась осторожность при выборе – когда договор был подписан и корабль выходил в море, команда могла его сместить. Само собой, дело теперь обстояло не так. Капитанами становились по наследству. Но риски оставались, и этот человек являлся прекрасным тому подтверждением.
– Я здесь. Говори.
– Я сообщил НРА об убийстве на «Эдвенчере». Признаю. Они предложили мне деньги, я их взял.
Хейл это уже знал, но ему хотелось узнать другое.
– Гордишься тем, что сделал?
– Я понимаю, что принципы компании важны для вас. Все за одного, один за всех, и все такое. Но давайте взглянем в лицо фактам. Вы получаете пирог, а мы крошки.
– Эти крошки гораздо больше того, что вам дают другие.
– Это так. Но я никогда не соглашался со всем этим.