Шиноби
Шрифт:
– Десятихвостого?
– Значит, не знаешь. Тихому шпиону, не положено… Ведь ты талантлив, Кабуто, мог бы достичь намного большего, если бы не сидел в Конохе. Такое глупое расходование твоего потенциала…
– Никто другой не справится, растение. И что ты там говорил про Десятихвостого?
Словоохотливый Зецу разлился соловьём, объясняя про монстра из глубин времён, его силу и безграничные возможности, которые он сулит. Кабуто скептически насмехался, но запомнил, и Орочимару о поведении подчинённого
Правдой, как оказалось позднее, было всё. Но выяснил это Кабуто уже после того, как Чиё продемонстрировала свою технику воскрешения на поле боя. Результат издалека видел один шиноби Камня, и запрос Орочимару пришёл и от них. Коноха и так гудела слухами о необычной технике, пусть через пару недель и немного забылось за повседневными заботами.
А затем, как гром среди ясного неба, появились слухи о возвращении Фугаку Учиха, затем в госпитале появилась ученица Юмико, Рин Нохара. А на полях сражений стал биться Минато Намиказе, и совсем не в виде живого трупа.
Вопросы Хокаге были заданы. Ответы получены. И шиноби, которым объяснили требования, задумались…
В госпитале же начали использовать ослабленную версию техники в лечении. Долго не получилось увидеть сам процесс, а доверять бывшему человеку Данзо саму технику никто не рискнул. Но он неизбежно увидит применение, когда его смена совпадёт с тем, кто может её использовать.
Якуши привычно и молчаливо терпел. Дождался, конечно: в тот момент, когда Рин складывала печати, текла её чакра, Кабуто не мог сдержать довольную улыбку.
Годы, которые он потратил в Конохе вместо того, чтобы развиваться, как шиноби и становиться сильнее, окупились в этот миг. Судьбоносный момент. Его вершина как шпиона, давно забывшего, кому он верен и ради чего действует. Хотелось скорее бросить давно опостылевший госпиталь и, наконец, заняться личной силой.
Он что-то говорил Рин, сам желая скорее додежурить и уйти из Конохи. В идеале, навсегда.
Хватит!
Может, он до сих пор и не разобрался в себе, кто он и каково его место в мире, но вечно быть медиком он не желал.
Атака Иноичи стала неожиданностью, но она же и заставила его собраться, активируя давно придуманную технику, прерывающую контроль тела. Слишком много лет Яманака являлись его главным ночным кошмаром и боязнью провала, он не мог не найти способы противодействия.
Зря они перестраховались: Сарутоби мог бы достать Кабуто внезапной атакой. А так ему хватило доли мгновения, чтобы немного сдвинуться и активировать перемещение.
Момент нахождения в пустоте, и его утягивает к далёкой метке. Зашипев, он сжал глубокий разрез Мистической Ладонью и усилил деление клеток, стремительно заращивая рану.
Минуту спустя он уверенно шёл по тропе, направляясь ко входу в убежище. Разошлись лианы, скрывающие проход под землю, оставив вместо себя каменные своды. Приложив руку к неприметной площадке сбоку, дождался, когда подействует печать и монолитный камень сдвинется назад и в сторону.
– Кабуто нас навестил, какими судьбами?
Якуши проигнорировал Зецу, продолжая шагать дальше до огромной пещеры, заднюю часть которой занимала верхняя половина величественной, хоть и жутковатой статуи. Подойдя к стоящему сложив руки на груди Орочимару, коротко поклонился и доложил:
– Я достал технику. Она не совсем такая, как использовала Чиё, но мы сможем с ней работать.
– Да-а-а? И как всё прошло, Кабуто?
– Меня раскрыли, – пожал плечами Якуши. – Не повезло, сегодня дежурил Яманака.
– Если это действительно то, что нам нужно, тогда неважно, – отмахнулся наставник и протянул к нему руку. – Показывай.
Поморщившись, Якуши ослабил барьеры на своём разуме, вытолкнув наружу воспоминания о применении техники Рин. Полный комплект от ручных печатей до ощущения чакры.
Орочимару пару минут стоял, прикрыв глаза, а потом довольно улыбнулся. Да, техника действует немного не так, как у Чиё, но в таком виде она даже более применима.
– Пойдём, протестируем.
Они спустились в тюрьму, где подошли к одной из камер. Щёлкнула стальная дверь, открывая грязную камеру и двоих измождённых людей, играющих в кости. Обычные гражданские, не шиноби. Взмах руки Белого Змея, и один из них отлетел назад с кунаем в голове. Второй, увидев это, забился в заднюю часть камеры.
Удлиннившаяся рука подхватила его за шкирку и кинула на колени перед изгнанником Конохи, где горожанин застыл, парализованный. Другая рука подтащила мертвеца, вытащила кунай, и Орочимару неспешно сложил нужные ручные печати.
Кабуто внимательно наблюдал, как затягивается смертельная рана и одновременно высыхает первое тело, а второе открывает глаза.
– Как меня зовут? – склонив голову набок, спросил у пленника экспериментатор.
– Орочимару, – с ненавистью выдохнул заключённый.
– Когнитивные функции в норме, хотя требуются дополнительные исследования. Проверь, – обратился к Якуши учитель, взмахом руки погружая подопытного в сон. – Закончишь тут, найди меня, покажу кое-что интересное.
Кабуто кивнул и шагнул к пленнику, кладя ему на голову руку. Предстоит проверить нарушения долговременной памяти, чего бы он делать не очень хотел. Кому приятно узнавать, чем живёт и дышит будущий труп?
Однако работу Якуши выполнил. Спустя час, закончив, вышел в общий зал, где, поёживаясь от подземного холода, наблюдал, как Орочимару наносит символы огромной печати.