Шип и игла
Шрифт:
— Я выбрала тебя не потому, что ты была бессердечной убийцей, а потому, что из всех Стражей Храма лишь у тебя была настойчивость и воля к выполнению задания. Я знала, что ты воспользуешься обиженностью этого петушка Радо в наших целях. А всякий другой Страж убил бы его до прибытия в Миести.
— И не понес бы его ребенка. — Шип потерла сухими ладонями свое лицо. — Он был все же храбрым человеком при всей своей ребячливости. Он встретился с Фактом лицом к лицу, почувствовал его силу и все же убил его.
— Об этом говорится в книге. «Сомневающийся человек не поверит, а если сможет, мир содрогнется».
— Все было загодя предрешено Богиней? Мой путь и путь Радо были неизбежны? Получается, что шансов на неудачу не было?
— Нет, — сказала Верховная жрица твердо. — Древние предопределили только ритуал, а не конечный исход.
Шип задумчиво смотрела на огонь:
— А через тысячу лет Факт вернется?
— В той или иной форме. Так повелевают небеса. Богиня всегда побеждала Машину, но в будущем Тысячелетии она может потерпеть поражение, и Машина одержит победу.
— Это ужасная мысль, матушка.
— Остерегайся таких мыслей, дитя мое. Ты слышала когда-нибудь о Зеркале Раскола? — спросила жрица. Шип покачала головой. — Это случилось давно. Жрицы, служившие в храме Хелда, представили, что существует много миров, а не один. Зеркальники утверждали, что в этих других мирах живут люди вроде нас и сталкиваются с такими же событиями, как и мы. — Жрица нахмурилась. — В эти дни Отечество пребывало в хаосе, моим предкам было трудно осуществить авторитет власти над сестрами в Хелде. И когда они начали распространять слухи о том, что Великая Богиня не является верховенствующей во всех этих мирах, против них были посланы Стражи.
— Для наказания, — бесстрастно произнесла Шип.
— Да, как надлежит всем раскольникам. Поэтому мы в Пазойе должны оберегать Книгу Тысячелетий как предупреждение новым поколениям сестер, вступающих в Храм.
Нандра встала. Она продвигалась с некоторым трудом. Ее суставы плохо слушались ее. Это был результат прошлых ран ее как Стража.
— Шерди делает пирог из почек. Ты с нами пообедаешь?
— Я хотела бы остаться здесь на некоторое время, — сказала Шип.
— У нашего огня. — Верховная жрица выпрямилась. — Его семя обрело свое место?
Шип инстинктивно положила руку на живот.
— Да, — еле слышно сказала она.
— Это тяжелое бремя для тебя, дитя мое, но семя Богоубийцы должно быть сохранено. Через сорок поколений миру оно потребуется. Я попрошу Богиню, чтобы у тебя был здоровый ребенок. Мир тебе, Эрида. — Ее суставы хрустнули.
Шип порылась в своем багаже. Под грязными одеждами, последним куском сыра и запасными ботинками лежал стилет. Она взяла его. Ее обуревали другие чувства при виде его — это не был предмет ее комфорта и силы. Сейчас он показался подпорченным, хотя она не понимала почему.
Тонкое жало выглядело на фоне огня черным. Шип бросила стилет в пламя — Эрида вышла из святилища.