Шипы молчания
Шрифт:
«Извиняюсь, месье. Официантка протянула ему еще один стакан, глаза как блюдца. «Мы не знали, что у тебя аллергия на кайенский перец».
Батист замер, прищурившись на нее. «Я никогда не говорил, что у меня аллергия».
Я посмотрел на Данте и увидел, как в его глазах вспыхнуло чистое удовлетворение, а также жестокость и восторг от чего-то, что я не хотел исследовать дальше. Я был уверен, что этот безумный монстр все это подстроил.
— Бокал красного для тебя, как просили. Данте протянул мне бутылку вина. Он знал, что я предпочитаю красное белому вину, и внезапно мне захотелось
«Заблудись », — подписала я, злясь на себя за то, что позволила ему так легко добраться до меня.
Его глаза загорелись. — Боюсь, кому-то пора на урок.
Он протянул руку, и пока я в замешательстве смотрел на него, он начал разливать бутылку Ришбург Гран Крю 1949 года. Но вместо того, чтобы вылить его в стакан, он пролил его мне на колени.
Я вскочил, отодвинул стул, но было уже поздно. Нижняя половина моего прекрасного платья безвозвратно промокла. Гнев пронзил меня, и я поднял глаза и увидел выражение лица Данте.
— Ой, я пропустил стакан. Он осторожно поставил бутылку на стол, его костяшки пальцев побелели, когда он пристально посмотрел на Батиста. Затем он снова обратил свое внимание на меня. «В следующий раз, когда я увижу тебя с мужчиной, ты подпишешь ему смертный приговор», — подписал он на идеальном ASL, произнося это вслух для Батиста.
" Ты свихнулся ?" Я подписал, дрожа всем телом. Это был глупый вопрос. Он был, и в этом не было никаких сомнений. — Что ты вообще здесь делаешь ?
Он засунул руки в карманы и небрежно улыбнулся. «Ресторан принадлежит мне».
— Это невозможно, — пробормотал Батист, бледнея. «Это ресторан, принадлежащий французам».
Данте одарил его холодной улыбкой. "Уже нет." Его взгляд перемещался между нами двумя, в его глазах танцевала угроза. «Теперь это итальянский ресторан».
Батист кивнул, хотя его бровь сузилась. — Ты собираешься сменить имя?
Какого черта Батист все еще с ним разговаривает? Не обращай внимания на этого ублюдка, идиот . Данте без капли стыда пододвинул стул к нашему столу и жестом подозвал официантку, чтобы она попросила поднос с закусками. «Я подумываю назвать его Одуванчик». Я вздрогнула, чувствуя, что он дал мне пощечину. — Что ты думаешь, Никс?
Если бы взгляды могли убивать, он был бы в морге с биркой на пальце ноги. — Перестань называть меня так.
Его бесстрастное выражение лица и саркастический наклон губ раздражали меня. Он был загадочным и жестоким. Умный и дьявольский. Все, чем я не был. Особенно сейчас. Я была чертовски зла на него.
Пришла официантка с образцами популярных блюд и поставила их на стол, пока Батист смотрел на Данте, а я смотрел на поднос. Он выглядел точно так же, как тот, который нам подали на первом свидании, за исключением лунного неба и одеяла для пикника.
«Я ненавижу тебя», — подписала я, мой подбородок трясся.
Глаза Данте почти насмешливо
Больше никогда. Тогда я был слишком молод и слишком наивен, чтобы увидеть опасность его обаяния плохого парня. Уже нет.
"Почему?"
«Ты испортила мое платье», — подписала я, стиснув зубы.
«Я бы сказал, что улучшил его». С видимой силой уронив вилку, он скрестил руки на груди. «Ты хорошо выглядишь в красном».
Это было смешно, как мы здесь выглядели. Мы втроем столпились вокруг маленького, покрытого скатертью стола, Батист следил за нашей беседой с ошеломленным выражением лица, вероятно, разбитым от всего вина, которое он только что влил себе в горло. Я в испорченном наряде и Данте, выглядящий так, будто он вышел из одной из непристойных книг Афины.
Однако есть одно важное отличие: этот парень был жутким злодеем.
— Ты бы тоже хорошо смотрелась в красном, — огрызнулась я. «Пока это была кровь». Батист, сидящий за столом, откашлялся, все еще бледный и явно смущенный происходящим. Я бы потребовал, чтобы мы прервали этот вечер, если бы не понял, что это именно то, чего хотел Данте. Как бы то ни было, я лучше продержусь всю чертову ночь, чем доставлю ему удовольствие. "Прошу прощения. Мне нужно воспользоваться уборной."
Я выбежал оттуда, и воспоминания бешено бежали за мной по пятам.
ТРИНАДЦАТЬ
ДАНТЕ
Д
Могу ли я купить этот ресторан только для того, чтобы иметь полный контроль над их свиданием?
Черт возьми, да, я это сделал.
И если бы дело не остановилось, я был бы готов сжечь это чертово место дотла. Я бы поборолся за нее с Богом, не говоря уже об этом придурке.
Я посмотрел на Батиста, который все еще сидел за столом в растерянности. Презрение, которое я испытывал к нему прямо сейчас, могло легко перерасти в полномасштабный режим «убей тебя», если только он не уберется отсюда. Мне не нравился никто из ее окружения.
Первый удар по нему.
На его лице отразилось дискомфорт, но он, черт возьми, совершенно точно не заступился за нее.
Второй удар по нему.
А еще она улыбнулась ему. Она никогда мне так не улыбалась, и я чертовски ненавидел это. Все, что я получил от нее, — это взгляды и ощущение, что она меня ненавидит.
Так что это был третий удар по нему.
Как только Феникс исчез в дамской комнате, я встретился взглядом с Батистом. «Вот как это будет происходить», — начал я. «Ты встанешь и уйдешь. Ты никогда больше не пригласишь ее на свидание. Ты будешь держаться от нее подальше. Ты даже не посмотришь на нее. Ты полностью исключишь себя из ее жизни. Найдите новую симфонию для исполнения. Если я увижу тебя в том же городе, что и она, я избью тебя до полусмерти».