Широки Поля Елисейские
Шрифт:
Некстати - или напротив, своевременно - я вспомнил Фируза. Я ведь его на одну площадку с собой затащил, ему-то каково придётся: не попрощаться с телом, не поцеловать хладеющие уста... "Кончай разводить бодягу", - одёрнул я себя.
– Собговоря, я не себя... о себе переживаю, - мысли растекались по спинномозговому стволу рыжими белками, да и слова давались мне с трудом. - Мой друг, вы и им подобные...
Я набрал в грудь воздуху и выпалил скороговоркой:
– Должен ведь быть смысл? Вы оба здесь и проявитесь перед народом. Но это такая малая зацепка, чтобы остаться на берегу, не мне, конечно, я всего-навсего мыслящая
Пока длилась моя речь, Торригаль взирал на меня со смешливым удивлением, которое всё возрастало. А когда у меня, наконец, перехватило дыхание и я заткнулся, произнёс:
– Надо же, какой догадливый попался человечек. Хотя андрогины, протеи и все двуполые перевёртыши таковы: палец в рот не клади - мигом зачислит в разряд прибылей. Есть такое слово, только оно не из тех, что звучат. Побрякушку помнишь? Гипотетически от Дракульего костюма?
– Я наморщил лоб:
– Вергнлий в ней признался, что подложил. Но я здесь, а она вроде под той подушкой осталась.
– В рутенском мире, - он кивнул.
– И не всё равно? Ад, Рай, Вертдом, Великая Земля - все эти вселенные с разными именами по сути одна большая, слоёная, как тесто, и дырчатая, словно стопка тонких блинов. Так что если ваши русопяты с американами к нам как на турбазу отдыха являются, то и забрать орихалковый бубенец нет проблем.
– Орихалковый? Камень Атлантиды? - До меня по сути дошло всё, но в вербальном плане пока не оформилось.
– Камень Вампиров, - с некоей торжественностью провещал Торри.
– Чтобы уж без обиняков, а то путаемся в исконной и не такой исконной терминологии. В смысле привнесённой в первоязык младшими народами.
Не уверен, что сейчас было место и время для социально-антропологического экскурса, дискурса или там конкурса. Явно не больше, чем в той лекции о Магацитлах в стиле Блаватской и Безант, которую прочла марсианка Аэлита землянину Лосю, прежде чем затащить его в свою пещеру.
Но вот что он мне поведал, крепко утвердившись по отношению ко мне во втором лице единственного числа.
Вампиры - это, по существу, вовсе не они. Мерцающие родились куда раньше Адама и обладали высоким разумом тогда, когда хомо хабилис только пробовал стучать острым камнем по деревяшке. И, в отличие от местных, так сказать, высокоразумных приматов они осознавали сложно устроенную Вселенную как она есть, во всех ипостасях. А она, между прочим, похожа не на колбасу, нашинкованную на плотные параллельные ломтики, а на стопку ажурных блинов. Или, если отвлечься от кулинарных аллюзий, на ворох рваного тряпья. Параллели так просто не пересекаются: Омар Хайам, которому пришло в голову обратное, был "из наших", как обмолвился Торригаль. А вот Сверхвселенная, воспринятая наученным разумом Мерцающих, позволяет странствовать в ней, как внутри собственного манора или феода. Оттого Мерцающие и приняли такой никнейм.
Нет, кровью они первоначально не питались. И не убивали для этого вообще никогда. Им хватало тех знаний, которые текли к их народу от светил, океана, ветра, цветов и деревьев.
А потом настало время всеобщей грубости. Хомо несапиенс выделился из природы благодаря безудержному размножению и непробиваемой логике мышления. Истреблять его не было особой
– Но это преамбула, которая нас не особо касается, - уточнил Торригаль.
– Обрисовка общей картины. А теперь, как говорили некие братья-фантасты, будет амбула. То бишь сугубая конкретика.
Вертдом, где мы сейчас обитаем, связан с Землёй Людей, как спасательный катер, идущий в фарватере большого судна. ( Слова Вольганга А.) Это по сути одна система. Изначальный Народ существует и там, и там, но на правах наблюдателя: на Земле он знать, теснимая выскочками, и объект фантастических россказней, в Вертдоме - элита, нимало не претендующая на реальную власть, откуда все проблемы. Больше всего он любит океанские глубины: перфторан естественного происхождения, или "голубая кровь", позволяет ему обитать на такой глубине, которая до сих пор недоступна человеческой науке. Да, можно сказать, Мерцающие - это атланты, хотя совсем не такие, как у Платона. Способность обращаться в разумную взвесь позволяет им уходить и много глубже ветхой Атлантиды.
– И проникать сквозь стены и замочные скважины, - кивнул я. - По слухам.
Он зыркнул на меня:
– По крайней мере, ты запомнишь то, над чем посмеялся. Принципиальная неотличимость от людей - это сказано скорее о земных "вампирах". В Вертдоме всякий знает наши приметы. На расхожие признаки типа бледной кожи, клыков и светобоязни забей: чушь собачья. Символическая магия крови - это да, без этого никак. Земные потомки Мерцающих и людей - некто Иегошуа из Палестины и его сыновья от Марии Магдальской.
– Меровинги? - догадался я.
– Короли с длинными волосами? Всегда думал, что это байки.
– Короли по естественному праву, вне зависимости от того, умеют ли они ворочать государственный руль, - сказал Тор. - Недаром сами они считали свою кровь особенной в том смысле, что в процессе размножения нельзя было ни облагородить её никакими средствами, ни ухудшить кровью рабов. Это правда: оттого их куда больше, чем думают, но куда меньше, чем было бы без преследований. Их-то великолепно можно было убить.
– А "голубая кровь" - расхожий эпитет любого знатного человека, - догадался я.
– Искажённый, как всё, что попадает человеку на язык, - добавил он.
– Теперь о Вертдоме. Слыхал краем уха о морянах? Да конечно, от меня же самого. И Фируза: этот парень своего не упустит. Андрогины, полагающие себя много древнее людей, по виду черномазые дикари в бусах, холстине и с копьями, на деле - искуснейшие дипломаты, воины и торговцы с заморским порубежьем. Весь земной, иначе рутенский экспорт-импорт идёт через них, тем более сейчас, когда твоих соплеменников начали потихоньку оттеснять с занимаемых позиций.
– А к тому же моряне сами имеют потомство?
– спросил я.
– Натурально! От наших землянцев в том числе. В каждом смертном есть капля вампира. Да к чему далеко ходить, я тут сам сынка заимел. Причём такого же стального, как я. Каприз природы.
– Затейливо. Дай боги со стихиями не перепутать, - я скривил гримасу.
– А какое отношение это имеет к тому, о чём я попросил? О Вольфганг Асмодей, я всего-навсего хотел напоследок дружка выручить.
– То есть Фируза? Фир, - крикнул он, - гони сюда, пациент дошёл до кондиции.