Широки врата
Шрифт:
Робби сопровождал пару при осмотре строительства нового завода, магически приближающегося к завершению. Ряды свай загнали в болота, и огромные экскаваторы выбрали ил, чтобы сделать причалы и доки для пароходов. Пастбища, где когда-то паслись коровы, были покрыты бетоном, и на них вырос стальной каркас. И теперь на нём уже были стены из стекла и крыши из патентованных материалов. На его этажах были видны бесчисленные болты, на которых должно крепиться оборудование, большие и малые станки. Бетонный был покрыт каббалистическими знаками различных цветов. По потолку были линии, где скользили роликовые тележки, на которых будут подвозиться части самолета. Все было спланировано до миллиметра, а чертежей было столько, чтобы покрыть этажи всего здания.
Сюда
Ланни только смотрел, разрешая говорить другим. Он верил в машины и в мощь, которую они давали человечеству. Но ему не нравилось, как они используются. Он мечтал увидеть их в коллективной собственности и служащим коллективным целям. Но не было никакого смысла говорить об этом отцу или жене. Эти двое подходили друг к другу, они понимали и дополняли друг друга. У Ирмы были «средства», а Робби их использовал для нее. Они разделят прибыль, и ожидают, что остальная часть мира будет работать на них, и делать то, что им будет сказано. А теми, кто будет недоволен такой расстановкой сил, будет заниматься служба безопасности компании, которая уже была организована и обучена своим обязанностям надежным экс-ковбоем Бобом Смитом, который учил Ланни стрелять, и делал вид, что был социалистом, когда был телохранителем малышки Фрэнсис в Бьенвеню.
Последствия социальных теорий Робби стали очевидны для Ланни, когда он прогулялся по району, окружавшему завод. В течение месяца или двух Робби ожидал прибытия тысячи квалифицированных рабочих, но ему не пришло в голову дать распоряжения, чтобы принять их здесь или обеспечить их жильём. Все это, в соответствии с философией хозяина, является делом частного предпринимательства. Люди представляли собой квалифицированных рабочих, получающих хорошую зарплату и имеющих собственные автомобили. И Робби сделал свое дело, предоставив участок земли компании для парковки их автомобилей. Где люди собирались жить, было их делом, которое решалось бандой спекулянтов, узнавших о новом проекте и поторопившихся скупить смежную землю.
Теперь там появились их «подразделения». Деятельные продавцы недвижимости разметили участки маленькими цветными с флажками и привозили людей в автобусах из городов, чтобы посмотреть на земли, и кормили их бесплатными хот-догами и кофе. Уже возводились десятки домов для рабочих. Это будут непрочные постройки из плохих материалов, без малейших претензий на элегантность, и в результате рабочие скоро будут в своё свободное время чинить протекающие крыши, заделывать трещины в штукатурке и подгонять рассохшиеся окна и двери. Но это все было их заботами, а не компании.
Наивные приверженцы «Нового курса» считали, что жильё должно строиться в то же время, что и новые заводы. С самого начала для семей рабочих должны быть предоставлены парки, школы и детские площадки. В Советском Союзе это было сделано, как само собой разумеющееся. И этого факта было достаточно, чтобы «Новый курс» прокляли строгие индивидуалисты Новой Англии. Ланни знал, что не надо вспоминать эту идею сейчас. Он говорил о ней в течение последних восемнадцати лет с тех пор, как впервые встретил социалиста, учась в академии Сент-Томас в Коннектикуте.
Он заранее знал, каждое слово, какое сказал бы его отец. Робби собирался создать то, что называется «социальным обеспечением» на новом заводе, как только все войдёт в колею, и он успел подумать об этом, но помощи у Ланни не попросил, и Ланни знал, почему. Потому что с первого момента возникнет вопрос о профсоюзах. Робби собирался лечь костьми, но ввести у себя на заводе принцип «открытого цеха». «Свободный труд», так он назвал его, имея в виду под этим термином, что
Так Робби Бэдд триумфально создавал ещё один центр промышленного феодализма в стране, которая проповедовала демократию и правительство народного согласия. Новый город Робби не будет называться городом компании, и он не будет в собственности компании, но будет управляться компанией, Робби не придется придумывать методы управления, потому что они были стандартной практикой в этой милой земле свободы.
Рабочие прибудут сюда отовсюду. Они не будут знать друг друга, и не будут иметь никаких связей или привязанностей. Они будут голосовать за кандидатов от политических партий каждый год или два. Они будут считать этих кандидатов мошенниками, и по большей части они будут правы. Робби или один из его агентов назначит политического босса, чтобы управлять городом, и на время выборов выделит средства на кампанию, чтобы избрать кандидатов, которых выберет босс. Если какие-либо люди будут противиться пожеланиям компании, будь то в политике, профсоюзном движении, или в чём-нибудь еще, этих людей заставят уйти. Такова была система, и Ланни знал, что он не хочет в этом участвовать. А если осуждать эту систему, то хороший вкус требует, делать это в другом месте, где не обсуждаются деньги его жены и время, энергия и репутация его отца.
Публицист любитель наблюдал за событиями на несчастном континенте, где он родился, с безопасного расстояния в пять тысяч километров. Их видеть ему позволяли статьи газет, написанные людьми, которых он знал, а также письма от Рика и Рауля Пальма и письма, адресованные его отцу Дени де Брюином. В начале мая французы подписали договор о взаимной обороне с Советским Союзом, и Дени сказал, что он представлял собой попытку блефа Германии.
Но для того, чтобы успешно блефовать, необходимо, чтобы блеф выглядел серьезным намерением. Франция намерений не демонстрировала. Гитлер хорошо знал это, и использовал договор для своих пропагандистских атак. Пьер Лаваль оценивал договор так низко, что даже не представил его в палату для ратификации, и никаких военных мер принято не было. Марианна не доверила своему новому союзнику ни одного своего военного секрета. И что за союзник это был?
В конце месяца монгольский мошенник стал премьером. Своего рода утешительный приз, по мнению Рика, тому, кто доказал, что он самый неподходящий из живущих французских государственных деятелей. В начале июня, Рамсей Макдональд был заменен на посту премьер-министра Великобритании. Бедная старая вьючная лошадь для тори, он вёз их, сколько мог, и теперь они отправили его на отдых и сон на пастбище, которое носило титул Лорд-председатель Совета [73] . Его место занял сталепромышленник Болдуин, который отличался курением трубки и разведением свиней. «Англия также имеет свои двести семей», — писал Рик, — «и они не должны прятаться под маской сына трактирщика». Первым актом этого новичка, «дорвавшегося до власти,» был договор о военно-морском паритете с Германией, который был настолько невероятен, что инсайдеры смеялись над Ланни, когда тот говорил об этом. Теперь Джон Булль любезно дал немцам разрешение на строительство военных кораблей водоизмещением до тридцати пяти процентов от своего военного флота. Куда было включено право на паритет в производстве подводных лодок. Тигра, которого раньше выпустили из клетки, теперь приглашали в семейную столовую, хотя, конечно, только посидеть у ножки стола.
73
73 четвёртый по значимости высший сановник Великобритании, следующий после лорда-казначея и предшествующий лорду-хранителю печати, является главой Тайного совета. Должность существует с 1530 года.