Схизматрица (сборник)

Стерлинг Брюс

— Не удивительно, что у нас в Кольцах столько отступников, — с тоской сказала Мирни. — Если человечество настолько тупо, что само себя загнало в угол, то лучше не иметь с ним ничего общего. Лучше жить в одиночестве. Лучше не помогать распространению этого безумия.

— Такие разговоры ничего хорошего не принесут, мы только погибнем и все, — сказал Африаль. — Мы должны исполнить долг верности перед фракцией, создавшей нас.

— Скажите мне честно, капитан, — сказала она. — Неужели вы никогда не испытывали порыва бросить все, всех, все ваши обязанности и ограничения, и уйти куда-нибудь подальше, чтобы как следует над этим подумать? О мире и о своем месте в нем. Нас так сурово тренируют с самого детства, и столько от

нас требуют. Вы не думаете, что от этого мы теряем цель, перспективу?

— Мы живем в космосе, — просто сказал Африаль. — Это неестественная среда для человека. Поэтому требуются неестественные по напряжению усилия не совсем естественно думающих людей, чтобы процветать в такой среде. Наш ум — это наш инструмент, а философия должна оставаться на втором месте. Само собой, я испытал все, о чем вы говорили. Все эти порывы — еще одна угроза, от которой нужно найти защиту. Я верю в упорядоченное общество. Технология вызвала к жизни и выпустила на волю титанические силы, раскалывающие общество. Какая-то фракция должна победить в борьбе и соединить разрозненные части в целое. Мы, Трансформированные, обладаем мудростью и самообладанием, чтобы совершить это самым гуманным способом. Вот почему я исполняю свою работу, — он немного помолчал. — Я не надеюсь увидеть день нашей победы. Скорее всего, я погибну в какой-нибудь стычке или буду убит наемником. Достаточно того, что я уверен — день триумфа наступит.

— Но ведь это просто самонадеянность, капитан! — вдруг сказала Галина. — Поймите, как вы самонадеянны, как нелепа ваша маленькая жизнь, как бессмысленно то, чему вы служите! Взгляните на Рой, если в самом деле желаете гуманного и абсолютного порядка. Вот он, перед вами! Где всегда тепло и темно, и приятно пахнет, и пища легко доступна, и никогда ничего не пропадает зря — все снова идет в дело. Лишь время от времени теряется вещество тел спаривающихся «крылатых», когда зачинаются новые Гнезда, да некоторое количество воздуха, когда рабочие симбиоты выходят наружу собирать урожай. Такое вот Гнездо может существовать сотни тысяч лет. Сотни тысяч, понимаете! А кто или что вспомнит о нас и наших глупых фракциях даже через тысячу лет?

Африаль покачал головой.

— Это неправомерное сравнение. У нас нет такой долгой перспективы. Через тысячу лет мы станем или машинами, или богами, — он вдруг пощупал макушку — бархатный берет исчез. Несомненно, чьи-то челюсти пережевывают его сейчас.

Туннельщик увлекал их все глубже в невесомость лабиринта-улья, который и был астероидом изнутри. Они побывали в камерах, где в шелковых коконах корчились огромные бледные куколки. В главных грибковых садах. В шахтах-кладбищах, где крылатые рабочие симбиоты неустанно вентилировали густой, как суп, воздух, горячечно жаркий от выделяемого при разложении мертвых тел тепла. Похожий на ржавчину черный грибок поедал мертвых, превращая тела в черную пыль, которую выносили почерневшие рабочие, сами уже наполовину мертвые.

Потом они оставили туннельщика и поплыли вдоль туннелей самостоятельно. Женщина двигалась с уверенностью старожила. За ней следовал Африаль, то и дело больно ударяясь при столкновениях с попискивающими рабочими симбиотами. Тысячи их цеплялись за потолок, стены и пол, то скапливаясь, то разбегаясь по всем направлениям.

Позже они посетили камеру «крылатых» принцев и принцесс, круглую просторную комнату, даже зал, где от стен отражалось эхо, а сорокаметровой длины существа висели, поджав лапы, в центре сферического пространства. Их членистые тела отливали металлом, а там, где должны бы находиться крылья, были расположены органические ракетные дюзы. Вдоль блестящих спин были сложены длинные гибкие усы радарных антенн. Они больше напоминали межпланетные станции в процессе сборки, чем органические существа. Рабочие симбиоты кормили «крылатых» без остановки. Их вздувшиеся дыхальца-животы были плотно набиты кислородом.

Мирни

выпросила у пробегавшего рабочего симбиота большой кусок съедобного гриба. Большую часть она передала хвостопружинам, оставшееся протянула Африалю.

Капитан уселся в позе лотоса и принялся решительно перемалывать зубами кожистую массу грибка. Еда была жесткой, но на удивление вкусной, и напомнила Африалю копченое мясо — земной деликатес, который он пробовал всего один раз.

Мирни хранила каменное молчание.

— Итак, еда для нас не проблема, — весело сказал Африаль. — А где мы будем спать?

Она пожала плечами.

— Где угодно… Везде полно незанятых ниш и камер. Я полагаю, что теперь вы хотели бы посмотреть Королеву.

— Конечно же.

— Нужно раздобыть еще гриба. Воинов, охраняющих Королеву, придется подкупить едой.

Она выудила охапку грибной массы у одного из рабочих симбиотов, сновавших бесконечным потоком, и они повернули в новый туннель.

Африаль, и без того запутавшийся в лабиринте камер, залов и коридоров, почувствовал, что теперь он потерялся окончательно. Наконец они вынырнули в огромную неосвещенную пещеру, которую заливал яркий инфракрасный свет чудовищного тела Королевы. Это была главная фабрика колонии. И индустриальной сути не отменял тот факт, что фабрика состояла из мягкой теплой плоти. На одном конце слепые блестящие челюсти поглощали тонны переваренной грибной массы. Огромные округлые складки плоти волновались, сокращались, с чавканьем, журчанием, бульканьем и всасыванием, выпуская на другом конце подобную конвейеру струю яиц, каждое из которых было густо смазано предохранительной гормональной пастой. Рабочие симбиоты набрасывались на яйца, облизывали их дочиста и относили в камеры-ясли. Каждой яйцо было размером с торс человека.

Процесс не прекращался ни на минуту. Здесь, в погруженном во мрак сердце астероида, не было ни дня, ни ночи. В генах этих существ не осталось и памяти о суточном режиме. Поток продукции был непрерывным и постоянным. Все это напоминало работу автоматической шахты.

— Вот почему я прилетел сюда, — прошептал оробевший Африаль. — Вы только посмотрите на это, доктор. Механисты создали компьютерные шахты, опередившие нашу технику на поколение. Но здесь, во чреве безымянного мира, мы видим генетически управляемую технологию. Эта биологическая машина питает сама себя, сама себя ремонтирует, управляет собой. Эффективно, бездумно, непрерывно. Это совершеннейший органический инструмент. Фракция, которая смогла бы организовать применение этих не знающих усталости работников, стала бы индустриальным титаном. А наши знания в области биохимии не знают равных. Именно нам, Трансформам, и предстоит это сделать.

— И как вы предполагаете это сделать? — с явным скепсисом спросила Мирни. — Ведь пришлось бы переправить оплодотворенную Королеву в Солнечную Систему. Едва ли нам это удастся, даже если разрешат Вкладчики, а они будут против.

— Мне не нужна вся колония, — терпеливо объяснил Ариаль. — Мне необходима лишь генетическая информация одного яйца. Дома, в Кольцах, наши лаборатории смогли бы клонировать бесчисленное количество симбиотов-рабочих.

— Но они бесполезны в отрыве от всей колонии, которая управляет ими. Чтобы привести в действие их модели поведения, необходимы феромоны.

— Именно, — сказал Африаль. — И как раз эти феромоны есть в концентрированном виде. Теперь я должен испытать их. Я должен доказать, что с их помощью могу заставить рабочих делать то, что нужно мне. Как только это будет сделано, я по приказу Совета контрабандой провезу генетический образец яйца в Кольца. Вкладчики, конечно, отнесутся к затее с неодобрением, поскольку здесь замешаны некоторые моральные проблемы, а их генетика рудиментарна. Но мы завоюем их расположение, как только получим первую прибыль. И, что лучше всего, мы переплюнем Механистов в их собственной области.