Шизо и Зоо

J.Denole

– Я тоже так думаю, отец.

* * *

На следующее утро мы сразу же отправились к моей долгожданной реке Чобе. Я шкурой чувствовал, как мурашки пробивают моё тело. Странно, конечно, хотя у меня и была толстая кожа, она была сверхчувствительной. Я ощущал каждый ветерок, упавшее на меня перышко и листик. А когда я лежал на лавочке, втупившись в небо, я чуял даже пыльцу, которую стряхивало на меня дерево.

Я радовался, вдыхая запах родины. И все же я не был до конца в этом уверен.

Наконец, усевшись в открытую машину с туристами,

я всматривался в каждое дерево, каждую тростинку, но не находил ни одного знакомого места. Животных в парке практически не было видно, так как пошёл дождь, и они спрятались. Мы просто ехали по дороге пустого национального парка. Мои обрывки воспоминаний рисовали мне любимые места, где резвились слоны. Смотря на лужи, я видел в грязи следы, представляя, как в ней становился на колени громила, макая свой хобот. Малыши в лужах плескались, подбегая порой к ушастым мамашам, задорно вымазывая тех своими чумазыми конечностями.

– Фредди! Сынок?

– Да, пап?

– Ты сам не свой! Что с тобой творится?

– Я не понимаю, сам не знаю. Смешанные чувства. Я боюсь ошибиться.

– Ты думаешь о смерти?

– Смерть в данный момент – табуированная тема для разговора.

– Ок, я тебя понял. Ты не желаешь печалиться?

– Не в этом дело. Я пытаюсь обнаружить связь с этими местами. Но не могу ничего распознать.

– Мне кажется, ты весьма рано попал в плен цирка. Поэтому не удаётся восстановить полную картину происходящего. О Боже! Это я сказал? Что я несу!

– Папа, тебе пора уже мне поверить! Хватит противиться происходящему, прими меня таким, каков я есть. Облегчи мне и себе жизнь! И вообще я думаю, что я родился в тюрьме! Я никогда не был свободным.

– Ты много думаешь! Первопричиной всего являются мысли. А то, что происходит дальше – это их следствие! Я-то не против, сынок, постараюсь примириться с тем, что происходит и подстроиться. Но если бы ты знал, как тяжело мне это даётся!

– Мы всё переживём!

Постепенно дождь прекратился, и тут я невольно выкрикнул водителю:

– Стой! Сейчас сюда придёт слон!

Тот улыбнулся, остановился и выпучил на меня глаза.

– Где ты видел животное?

– Я его не видел, но он идёт в нашем направлении!

– А-ха-ха! Забавный у Вас малый!

Папа окинул взглядом сидящих рядом людей, покраснел и опустил глаза. Мне было стыдно за него. Он обязан был быть на моей стороне, не дичиться каких-то зевак.

Через несколько секунд, откуда ни возьмись, появился великан! Он был прекрасен! Такой игривый и дружелюбный. Прошествовал, как ни в чём не бывало, мимо нас, пересёк дорогу и, казалось, даже поздоровался. Я даже не пытался смотреть на своего отца, потому что ощущал, как рядом его тело содрогается, стараясь не выдать себя, плачущего, то ли от горя, то ли от счастья. Я знал, где они, впитывал в себя звуки их шагов, запах, различал характеры. Я даже был осведомлён, что ещё один был рядом, менее дружелюбный. Но он решил остаться в тени. И я сказал отцу:

– Пойдём, я тебе покажу одного буку, прячущегося от всех в кустах?

– Ну как же? Здесь нельзя передвигаться самостоятельно.

– Выкрикни, что нам срочно нужно в туалет.

– Водитель, остановите, пожалуйста! Ребёнку в туалет.

– Здесь запрещено, но на ваш страх и риск. Давайте быстрее и не отходите далеко, это опасно.

– Хорошо.

Я дёрнул отца за рукав, и мы быстро направились в сторону густых и высоких кустов. Наш гид кричал вслед, что мы не имеем права отходить далеко, на что я выкрикнул, что мы вовсе недалеко.

– Смотри!

Я раздвинул пару длинных веток, понюхал одну из них, она почему-то напоминала мне маму. Внутри чащи, спрятавшись, стоял ушастик. Махал локаторами с такой силой, что, видимо, сам не мог отойти от собственного кондиционера. Так ему – злюке – было комфортно! Я молча ему позавидовал. Отец достал фотокамеру, на что я сказал резко – нет. Он набросится на нас за это! Не смей!

– Откуда ты это взял?

– Слоны ненавидят фотовспышки. Особенно этот. Он агрессивный. Я по себе знаю. Мне хотелось раздавить всех, кто меня фотографировал в цирке. Знаешь, как болит потом голова от этих вспышек? Это как будто тебе взяли и резко пырнули ножом в нос. Мы, слоны, этого не любим. Некоторым всё равно, но многие не выдерживают и набрасываются.

– Это как у людей?

– Что ты имеешь в виду?

– Кто-то, допустим, боится щекотки, кто-то – нет.

– Не совсем одно и то же – боль и щекотка, но что-то в этом есть похожее.

– Ну, дай я его сфоткаю, сынок?

– Не смей! Папа! Говорю же тебе! Это опасно!

– Не ворчи! Ну, ты же его родич, уболтай его на одну фоточку, пожалуйста? Транслируй чувство гармонии окружающему миру!

– Я не могу. Это именно тот слон, у которого свой нрав и характер. Его трудно сломать или уговорить на что-либо, чего он не желает. Это вмешательство в его природу, личную жизнь. Никто не имеет права влезать на его территорию. Он может убить не только человека, но и слона. Его эмоции не контролируются разумом. Он воспринимает людей как разноцветные фигурки в красочной панораме видимого мира.

– Безобразный, эстетический снобизм, да и только!

– Не спорю. Этика не согласована с социумом. В результате возможно озлобление.

– Ой, как напридумаешь чего, Фредди!

– Ладно, идём отсюда. Гид сейчас начнёт орать, как сумасшедшей.

– Он не орёт, в Ботсване – это их манера общения.

– Бешеные люди.

В машине я, наконец, понял, что не имею никакого отношения к африканским слонам. Отрывки из их жизни приходили ко мне по какой-то другой причине, которой я, к сожалению, не мог разгадать.

– Фредди!

– Да!

– Почему ты расстроился?

– Папа, я не африканский слон.

– А какой, индийский?

– Пока не знаю. На картинках и по телевизору я чувствовал одно, но теперь всё поменялось. Я вижу, что никогда здесь не был!

– Почему ты так решил?

– У меня нет с ними связи. Лишь небольшое дребезжание в ногах и кое-какие чувства, но они не являются родственными.

– Странно, ты же общался с ними в Цюрихе, в зоопарке. Почему не можешь говорить с этими?