Шизо и Зоо
Шрифт:
– Фредди, скажи мне, ты вообще больной?
– Я не виноват, она меня вывела!
– Я не о том.
Он открыл ноутбук, на котором шёл фильм о том, как я сижу у Кати Ковалёвой на диване, смотрю русский боевик и дрочу себе и пекинесу.
– Па, нууууууу, эээээээ! Вот смотри, перемотай немного назад, он трахал мою ногу, видишь? Мне стало его жалко, и я решил ему помочь, вот и всё.
– Ты решил подрочить собаке? О господи, какой позор!
– Вот сучка, оставила включённой камеру и ушла!
– Подбирай выражения, хам! Совсем распоясался! Разве я тебя такому учил?
– Ты – нет, это всё мама!
– Пьер-Алан, я его такому тоже не учила, клянусь! – проговорила заплетающимяся языком мать откуда-то из-за спины отца.
– И ты! Что ты, постоянно пьяная, несёшь? Перестань пить или закодируйся! Мне надоело это всё! Что
– Я тебе обещаю, с завтрашнего дня я начну бегать, заниматься спортом!
– Хорошо, я посмотрю, как ты выполнишь своё очередное пьяное обещание! Словоблуда! А ты, Фредди, чистить зубы и спать! Завтра поговорим с тобой серьёзно!
– Ок, папа. Покойной ночи!
– Стой! Ты сделал домашнее задание?
– Нет, я же читал русский фильм у тёти Кати и ухаживал полдня за пекинесом.
– Ну да, точно, ты был занят, я видел на видео.
– Пап, ну перестань. Я сейчас быстро сделаю, нам немного задали.
– Хорошо, иди. И спокойной ночи, заодно.
– Пап, может, всё-таки поговорим? Мне нужно столько тебе сказать!
– Не сегодня, извини.
После этого случая отец отдалился от меня. Не пожелал даже выслушать мои идеи по поводу спасения мира. Они с матерью, казалось, стали на одну сторону, взялись за моё воспитание, проверяли каждый мой шаг. Постепенно я начал ненавидеть их обоих.
Мама на удивление принялась за изучение новой жизни под названием ЗОЖ. Но в её случае это был полный пиздёж. Хотя она настолько старалась всех удивить и переубедить, что иногда у неё это неплохо выходило. Между запоями и наркотой, как она говорила, срываются иногда с катушек все, она умудрялась вести до фанатизма трезвый образ жизни. Колотить маски из свежей крапивы, вырванной в лесу, пить смузи из шпината, много воды. Ой, как я смеялся, когда эта растяпа рвала крапиву в перчатках для бега, через которые растение обожгло ей все руки, потом она сложила это всё в карман спортивной беговой куртки, через которую крапива искусала ей весь бок. Мать в соплях и в слезах бежала со своей маской для волос и тела в кармане домой, жалуясь на проклятое, по её мнению, растение, часть которого она заваривала и втирала в свои тонкие волосы так интенсивно, что я думал, эта лапша у неё на голове сотрётся и останутся залысины. Остальную часть жгучего улова она перемалывала в блендере с яблоком и мёдом, обмазывая всё тело кремом, похожим на взбитый понос. Я удивлялся её генетике, честно. Она становилась ещё более красивей и привлекательней. На дорогах ей вслед из проезжавших машин свистели малолетки, не понимая даже того, что по улице в лосинах бежит тётя Агнешка, а не какая-нибудь двадцатилетняя Барби с торчащими сосками. Хотя малолетки любят тёток постарше. Опыт-то откуда-то нужно брать. А юных краснолицых девчат распечатывают обычно герои постарше, награждая тех своим малым, но уже имеющимся опытом. Вечный круговорот жизненной несовместимости раздражал меня. Ничего в этом мире не было одинаковым, равным, совместимым. Постоянно чего-то не достаёт здесь, не хватает там. Даже элементарных палочек, чтобы были одинаковые, в лесу найти невозможно. Всё, всё в мире абсолютно разное. Казалось бы – две руки, две ноги у человека должны быть одинаковыми. Но нет же, всё разное. Даже сиськи у тёти Кати Ковалёвой оказались разного размера. Этот монстр стал моей первой женщиной, перевоплотившись в моих глазах в нечто святое и даже сексуальное. А я стал первым у её пекинеса. В течение полутора года она всячески пыталась намекнуть мне о том, что видео, которое она, «по ошибке, естественно», передала моим родным, носило для неё особый характер. Она никогда не видела такого большого и взрослого пениса у малыша, как она меня порой называла. Пару раз у нас доходило дело до обнимашек посреди улицы, после чего она бегала, причитая, по дороге:
– О боже! О боже, нет, меня посадят из-за тебя в тюрьму!
Я хотел её так же сильно, как и она меня. Вообще-то я хотел всех подряд, даже её пекинеса. Мне было наплевать, кого и каким образом, лишь бы это, наконец, свершилось.
В мой день рождения, мне исполнялось уже 16, я не мог себя более сдерживать от переживаний за свою семью. Прямо в мой праздничный день я застал мою мать у нас в доме, в сауне внизу с каким-то мужиком.
Я знал, что она изменяет отцу, но чтобы так внаглую, не ожидал. Молодая жена гуляет, странно. Может, он имел для нее особое значение?
Подсмотрев в щель, выходившую в коридор сауны, где висели веники, которыми пользовалась лишь мать, избивая себя по ягодицам, я увидел неприглядную сцену. В Швейцарии не принято в сауне размахивать ветками. Они просто парятся, спокойно валяясь на деревянных полках. Я увидел, как наш сосед отменно имел мамулю, прямо искусным образом. С разворотами, поворотами. Мне даже первый раз показалось, что она, и правда ведь, истинная красавица. Трахаться хотелось так, что стало невмоготу. Я выбежал из дома, перешёл второпях дорогу, вырвал с корнями на клумбе какой-то цветок и позвонил в дверь Катюши. Ой, что я с ней делал, невозможно представить! У неё такого ещё никогда не было. Раз за разом мой член поднимался снова, не желая отпускать ни на минуту трясущееся белое тело с огромной дырой между ног. Теперь понятно, почему она была одинока. Не из-за того, что рыжая и конопатая грубиянка с окурком в зубах и поводком в руках. В такую глубокую пещеру трудно отыскать постояльца.
– Фредди?
– Да, моя королева?
– Ты заметил, что я похудела?
– Ну конечно, заметил. С тебя же льётся пот ручьями, особенно со спины. Тебе бы неплохо было бы заняться спортом.
– Ты с ума сошёл, какой ещё спорт? Я еле нахожу в себе силы покормить собаку после твоего ухода. У меня всё тело болит, особенно там.
– Не может быть, чтобы у тебя там что-то болело!
– Я же нежная и страстная, конечно болит. Поцелуешь?
– Фу, не!
– Что ты сказал? Повтори!
– Говорю – не сегодня.
– Я всё слышала, не делай из меня дуру. Иди отсюда и никогда больше не приходи.
– Да ты через три дня уже завоешь: «Где мой Фредди – слоновый рог!» Придумала же! Рог слоновый. Такого вообще на свете нет!
– Да пошёл ты! Выметайся!
– Пока, моя царица. Люблю тебя!
Дверь в конуру захлопнулась, и я вернулся в свой просторный дом, где царило вечное недовольство. Возвратившийся с работы папа постоянно высказывал свои претензии маме, которая тупо лежала на диване, оттраханная соседом или ещё кем-нибудь другим и втыкала в свой телефон. Я вздохнул, пройдя мимо отца, стоящего подле софы, пылающего гневом от маминого безразличия.
– Фредди?
– Ты откуда сейчас пришёл?
– От тёти Кати.
– Что ты там делал, опять смотрел за пекинесом?
– Нет, пап, теперь я смотрю за тётей Катей.
– Что?
– Да нет, ничего. Мы просто подружились, она извинилась за то, что скомпрометировала меня тогда. Я её отшлёпал и простил.
– Это как отшлёпал? Понарошку?
– Типа того.
– Ну хорошо, сыночек, мой руки, накрывай на стол. Скоро ужин. Вернее – праздничный ужин!
– Ок, пап.
Сегодня за ужином было не как обычно. Беседа лилась так живо, как струя воды из туалетного бачка. Каждый пытался что-то подпортить. Вернее – не что-то, а просто очередной мой день рождения. Но до ругани дело не дошло. Мама поведала нам о своём решении участвовать в забегах на время, с чего мы с папой мило поржали, спросив, не в гонках ли улиток она собралась соревноваться. Ведь её бег походил на червяка, который нацепил на себя дом с огромными сиськами, и они бьют его при ходьбе по голове. После чего она полчаса рекламировала свой новый бюстгальтер, с якобы вшитой внутрь протекцией от подлетания вымени вверх к лицу или выше носа, что зависело от разгона тушки. Папа, в свою очередь, объявил новость, что продвигается вперёд в своей идее, которую ему навязал я, и даже начал делать успехи в фотографиях с животными, одну из которой повесили на рекламу шоколада. Что принесло ему немалый доход. Он принял решение поехать в Ботсвану, попробовать себя в роли фотографа слонов, о которых слышит ежедневно. Поинтересовавшись гигантами, перечитав множество литературы, он заинтересовался моими родичами. Впредь он бы хотел развить тему слонов, может быть, даже как-то им помочь. Фотографии с ними имеют в мире огромную популярность, что считается классикой всех времён.
– Папа, я тоже хочу в Ботсвану!!! Прошу, возьми меня с собой?
– Об этом я и хотел с тобой поговорить. Может, запланируем поездку на летние каникулы?
– Ой! Папа! Спасибо!
Я кинулся обнимать его, да так, что едва не сбил его со стула.
– Ну, хватит, хватит, перестань!
– Па, а почему именно летом?
– Летние каникулы самые продолжительные.
– Но слоны в эту пору не особенно активны. Им жарко, они пытаются спрятаться от палящего солнца, найдя себе укрытие под какими-нибудь растениями, обмахиваясь ушами целый день.