Шизо и Зоо

J.Denole

– Putain de merde, – выругался я, увидев неадекватные действия отца.

Папа шустро перепрыгнул через ограждение и попал во внутренний дворик, где окно, в которое он хотел посмотреть, было заклеено чёрной, по всей вероятности, тонированной, плёнкой. В углу окна был маленький просвет, через который можно было посмотреть внутрь, – плёнка на стекле облезла или её оборвали. Отец припал к стеклу, как к окулярам бинокля – чуть не вплотную прижавшись лицом. Что он там видел, не знаю. Знаю только то, что окно это выходило на стойку бара, возле которой мы частенько находили маму. Она выходила оттуда с деньгами, размахивая у отца перед носом, гордясь тем, что за вечер может заработать столько же, сколько тот за неделю. За такое она, конечно, получала свою пощёчину, но к ним она уже давно привыкла. Ведь он никогда не шёл дальше, не

избивал её, хотя я бы на его месте давно отпинал бы её ногами. Со временем у неё даже получалось подставлять лицо так, что ей было вовсе не больно. Ну что, картина была понятна. Отец пытался несколько раз безуспешно набрать её на мобильный, но – увы. Решительным шагом он прошёл в бар, ни минуты не мешкая, вытащил своё мясо на улицу. Со стороны казалось, что чувак вышел просто с резиновой куклой в руках. Агнешка была настолько ненастоящей на вид, игрушечной, что ли…

– Пьер-Алан! Отпусти меня, моральный урод!

– Кто бы говорил! Ты опять за своё? За старое? Говорят же, бывших проституток не бывает!

– Это про наркоманов такое говорят!

– Заткнись, Нешка, или я тебя огрею! Становись на ноги и иди молча домой, сын там один.

– Я за него не беспокоюсь, честно!

– Я вижу.

Она шмыгнула носом.

– Ты что, нанюхалась?

– Да! Да! Да! Вот бы сейчас глоточек холодненького пивасика, мммм…

– Вода дома из крана, и спать.

– Пьер-Алан?

– Да?

– Я хочу развод. Я оставлю тебе твоего сына-гиганта взамен на дом.

– Что? Дом захотела? Он достался мне от родителей по наследству!

– Мне просто негде жить.

– Поезжай в Польшу!

– Да кому я там нужна, скажи?

– Тогда будь дома, смотри за сыном и перестань заниматься грязными делами.

– Консумация – не грязное дело! Я просто бухаю на халяву, за это мне ещё и деньги платят, – соврала Агнешка.

Конечно, она ходила иногда в комнаты с клиентами, об этом все знали. Думаю, её даже все соседи переимели. Так как русская Екатерина Ковалёва, живущая в доме напротив, не раз тягала маму за волосы, что мне иногда приходилось наблюдать из окна моей спальни. Видимо, та уводила у неё мужиков.

Мама была настолько странной! Что меня действительно в ней удивляло, так это то, как можно без конца подбухивать и при этом ходить ровно и хорошо выглядеть. Она даже больше хорошела, чем увядала. Раньше она, как мне казалось, выглядела хуже, хоть была и моложе. Наверное, многие девушки в 20 лет выглядят как-то по-чмошески. Не умеют за собой ухаживать, красятся вызывающе, одеваются непонятно как, без вкуса, целлюлит ещё на жопе от изобилия сладостей. Да и деньжат-то на всё в 20 лет не хватает. Мало того, что она блондинка от природы, ей хотелось быть ещё ярче. Ярче настолько, что она выбеливала чуть ли не до чисто белого, почти седого цвета, голову. Сейчас у неё нормальный натуральный цвет, от которого она казалась только моложе. Водит она машину, кстати, без проблем, круто. Думаю, пьяной у неё даже лучше выходит. При этом она не сделала ни одной аварии, лишь мелкие царапины. Царапины не только на машине, но и на теле. Однажды она врубилась глазом в своё же стекло от машины. Ездит она на «ауди», в которой двери со стёклами без рамок. Просто прозрачное окно отъезжает вниз. Так вот она поехала, как всегда, бухать в одиночку вниз на реку, недалеко от нашего дома, чтобы папа её не ругал, да и я меньше видел мать с бутылкой. Она там болтала по телефону, слушала музыку, размахивала руками. Вышла из машины в темноте пописать, а возвращаясь обратно, со всего размаха напоролась на стекло, слава богу, рядом со зрачком, глаза бы уже не было. Таким же макаром, на той же речке, она разрезала себе руку, пытаясь швейцарским ножом, маленьким таким, от фирмы «Victorinox», откупорить бутылку с вином, естественно, ворованную. Бог всё видит! Ножичек подвернулся и чуть не отрезал ей палец. Вся в кровище она приехала домой. Папа думал – она кого-то сбила и закопала. Как ей так везло в жизни, не понимаю. Вечно она могла от всего отмазаться, выйти сухой из воды, раны, как на собаке, заживали. А дар убеждения чего стоил? Фух! Она могла такое людям на голову нарядить, что даже мне, мальчику, становилось смешно. Но что удивительно, люди ей верили! Да ещё и как!

Я опять обошёл наш дом, быстро залез обратно в свою комнату. Переодеваться не было времени, так как я знал, что первым делом она придёт ко мне. Так как под наркотой и алкоголем её одолевает скука, папа с ней не разговаривает, она выливает мне, спящему, свой понос раскаяния в уши. Или будет рассказывать в сотый раз, как у неё в детстве нашли вши первого сентября, и как ей было стыдно ходить лысой в школу. Ну, короче, чтобы этого всего избежать, нужно было тупо сбежать из дома или лежать и притворяться мёртвым. Не дай бог, она заподозрит, что я не сплю, будет трясти меня рукой. Если я демонстративно закрою глаза, она будет говорить:

– Да не спи ты, послушай!

В этот момент хочется взять её за шиворот и выбросить в окно. Но сидеть в тюрьме из-за неё неохота, честно, насиделся уже в прошлой жизни на цепи, хватит! Не то, чтобы я боялся тюрьмы или умереть, нет, я не трус, морально я бы смог себя подготовить к смерти, например, за идею или отстаивая свои принципы, м-да, но не за это жалкое чудо, называющее себя матерью. Она, хоть я в это и не до конца верю, по факту моя биологическая мать. Даже иногда жаль её. Родила и не справилась с материнством. Такая неряха, растерянная, всё у неё из рук валится, пошла туда, забыла куда, зачем, не помню. Растяпа, одним словом.

На самом деле я был ей во многом благодарен, например, что я умел говорить и понимать польский язык. Ведь за все годы она так и не выучила до конца французский. Чтобы хоть как-то уметь с ней коммуницировать, приходилось учить ее язык. Или мозг был наглухо пропит, или ей было достаточно пары слов, чтобы сморозить какую-нибудь хрень. О чём я вообще говорю, какой французский, она даже крышку на сковороду подходящую не может подобрать. Раскалённое масло стреляло во все стороны, она в панике из шести предложенных набором вариантов, вечно напяливала ту, которая подходит по размеру последней. Иногда вообще у неё не хватало терпения подбирать их, она брала просто первую подвернувшуюся крышку, с которой в итоге стекала на плиту вода и через некоторое время гасила конфорку. Слава богу, у нас была умная плита, электрическая, нового образца система, запрограммированная от наводнений и рукожопых. Представить даже страшно, если бы она пользовалась газовой плитой. Наши имена давным-давно украшали бы надгробные столбы – рано или поздно она бы нас взорвала, дом взлетел бы, сто процентов, на воздух. На интересующий меня вопрос, почему отец её ещё не оставил, не развёлся, я найду ответ, но это будет намного позже…

Всё вроде бы улеглось. Я уснул, желая вспомнить всё больше и больше новых фрагментов из прошлого. Мне до боли хотелось выяснить, что же было и есть на самом деле со слонами и вообще с животными. Почему до наших времён осталась такая жестокость? Ведь мы уже не дикие, имеем интернет, делимся друг с другом информацией, новыми технологиями. И тут на тебе, такое! Тюрьмы для животных до сих пор существуют, цирки – даже страшно произносить это слово, тоже имеют место. Мысли не давали мне покоя.

Я украдкой, чтобы никто не заметил, через коридор пробрался в кабинет отца, открыл его компьютер. Пароль я знал наизусть, так как некоторые школьные задания от нас требуют выполнения именно на компе. Я стал листать сведения, связанные со слонами, дрессурой, цирками – животным миром и фауной, в общем. На меня хлынуло море информации, которую я с лёгкостью поглощал. Да, да, да! Я здесь, на этой земле чтобы донести до людей то, чего они не видят и не понимают, так как сталкиваются с лживой подачей информации. Я не знал, с чего начинать, в какую именно сторону пойти, с чего начать свою нелёгкую миссию, чтобы не ошибиться и принести хотя бы некоторую пользу своим собратьям. Нужно дождаться утра и переговорить с отцом. Он должен мне помочь в принятии решений.

И вдруг новые воспоминания обрушились как снег на голову, сопровождаемые ужасной болью в висках. В памяти всплывали новые картины.

Какие-то люди с вертолетов обстреливали слонов. За несколько секунд они уложили целую семью, включая детёнышей и стариков. Мой родственник наблюдал эту картину с соседнего пастбища, это передалось мне, видимо, через гены. Я сам лично там не присутствовал. Я быстро набрал в поисковике запрос «расстрел слонов», и тот мне выдал ответ:

«Огромное стадо из более чем 30 слонов лениво бредет на водопой по африканской саванне. Внезапно, откуда ни возьмись, появляется вертолёт. Животные в ужасе разбегаются. Они движутся беспорядочно, сталкиваются друг с другом и ранят маленьких слонят.