Шизопитомник
Шрифт:
— Где мой секьюрити?
— Известно где — оперу пишет, — завелась пофигистка.
— Какую? — машинально спросил чиновник.
— Не какую, а которому, — поправила женщина. — Или твой секьюрити независимый, как канал в телевизоре?
Чиновник посмотрел на женщину в раздумье.
— На отдыхающую ты не тянешь, на чью-то жену или залётку — ваще ноль, — вслух рассуждал он. — Может, ты здесь сантехнику драишь? И чё тогда раскудахталась?
— Не скажи, — рассудительно парировала пофигистка. — А если я у Самого в
— Дура, — после короткого обдумывания решил чиновник и обернулся к стоящим: — Присаживайтесь, товарищи.
Пухлый дока с готовностью придвинул кресло по правую руку от владельца секьюрити, дама в малиновых колготках устроилась с другой стороны. Рыжий мужчина сел напротив, ближе к стихийной оппозиции. Некоторое время все молча рассматривали друг друга. Первым не выдержал чиновник:
— Для тех, кто забыл, напомню, что зовут меня Сергей Николаевич. Фамилию мою вам пока знать не нужно, — сухо сказал он.
— Кирбальмандынтурбинкасы Баршидович — так ласково называют своего учителя жители села Бешмаркантыгданбай. Пожелаем им удачи в том нелегком деле! — вспомнила пофигистка любимую скороговорку бывшего начальника.
Сергей Николаевич непроизвольно хохотнул и миролюбиво обратился к пофигистке:
— Как звать?
— Ольга, — представилась та.
— Скажи нам, Ольга, куда это все подевались?
— Известно куда, — по-бабьи вздохнула женщина, — на допрос ушли.
— Какой допрос? — подскочил пухдый дока.
— Известно какой, обыкновенный, — охотно объяснила Ольга. — Одни спрашивают, другие подробно отвечают, и все при делах.
— А мы почему тут? — смело усмехнулся Сергей Николаевич.
— А вы уже всё рассказали, и теперь на вас лекарства испытывают. Радиацию, тяжёлые элементы и другие полезные для народа вещи.
Сергей Николаевич вскочил и почти замахнулся, но, глядя на смеющуюся ему в лицо женщину, смутился и даже удивился своей публичной агрессии.
— Дура, — напомнил он остальным.
С полминуты Ольга глядела на него, как на больного, потом повернулась к Ирине и сочувственно вздохнула:
— Проснулись, глянули, а мир уже такой злой, жестокий. Изволили разгневаться.
Сергей Николаевич снисходительно хмыкнул и вопросительно посмотрел на упитанного товарища.
— Главный врач профилактория Владимир Кириллович… — дока едва не назвал фамилию, но вовремя вспомнил, что Сергей Николаевич проявил в этом вопросе сдержанность, и вместо фамилии ляпнул: — Высшее санитарное образование.
Его образованность заинтересовала только пофигистку:
— Слышь, Санитар, тебе и медкарты в руки — веди наших пациентов к местам оздоровления, а то они плохеют на глазах.
Главврач вскочил и, по примеру старшего в служебном смысле товарища, бросился к Ольге.
— Ты что! — закричал он. — Ты думаешь, ты нам ровня?
Ольга
— Некоторым кажется, что они пробились наверх благодаря непосильным способностям. Ерунда, на самом деле они туда просто всплыли.
Владимир Кириллович побагровел от ярости, замычал какие-то угрозы, оборачиваясь к Сергею Николаевичу за поддержкой, но тот лишь презрительно скривился и обратился к пышной даме в малиновых колготках:
— Ну?
— Светлана, — кокетливо представилась та. — Не бойтесь, мой папа скоро во всём разберётся. И с ней тоже.
Она ткнула пальцем со стреловидным маникюром в Ольгу-пофигистку и, в знак уверенности в папиных силах, презрительно выпятила нижнюю губу.
— Кто у нас папа? — спросила будущая жертва отцовской мести.
Светлана хотела огрызнуться, но, заметив интерес в глазах Сергея Николаевича и Владимира Кирилловича, ответила:
— Он… он такой… даже Сами-знаете-кто ему приглашение на съезд партии прислал.
— Да брось, — восхищённо выдохнула пофигистка. — Небось, не прислал, а принёс. В «толстой сумке на ремне, с цифрой 5 на медной бляшке, в синей форменной фуражке. Это он, это он, Ленинградский…»
— Заткнись, дура, — крикнула Светлана и покрутила пальцем у виска.
И хотя назвать дурой незнакомую женщину в солидном возрасте было чересчур, но ведь сам Сергей Николаевич представил её так остальным. Сергей Николаевич минуту рассматривал очарованную его вниманием Светлану и, словно забраковав некий план, отвернулся к третьей женщине:
— Ну?
— Ирина.
— Дальше, — Сергей Николаевич вздохнул, аки мученик, от быдловского скудоумия.
— Всё.
Сергей Николаевич вздохнул ещё раз и повернулся к рыжему клоуну, как он мысленно окрестил третьего мужчину. Тот, не дожидаясь приказа, представился:
— Рыжий Клоун.
Сергей Николаевич опешил от своей проницательности и решил запомнить этот случай, чтобы потом вставить в мемуары. Пока он осматривал интерьер, описание которого так украшает биографические опусы, тишина прерывалась только непроизвольными вздохами Светланы и сопением Владимира Кирилловича. Запомнив пять деталей обстановки (большее количество только отвлекает от личности героя), он вновь всплыл на руководящую высотку:
— Итак, куда делась обслуга, и когда нас будут кормить?
Он оглядел присутствующих самым недовольным из своих взглядов. Одним из тех, что на его подчинённых действовали почти сногсшибательно. Сидящие в креслах незнакомцы на пол с перепуга не упали, но охоту к дружеской беседе утратили. Только Ирина, профессиональный гуманизатор человекообразных, посоветовала:
— К извечно русским вопросам «Кто виноват?» и «Что делать?» добавьте ещё один — «Куда нас занесло?»
— В ресторан, — проявил чудеса терпимости Сергей Николаевич.