Шкафы и шпионы
Шрифт:
— Заключенная Сатор! Лицом к стене, ладони сомкнуть! — пробасил, видимо, старший отряда с густыми усами.
У каменной кладки я оказалась в два прыжка, сразу подняв руки вверх. Методы тюремщиков известны были всем, так что нервировать их лишний раз не стоило. Да и глупо сопротивляться, можно только сильнее ухудшить свое и так незавидное положение. На меня отработанным движением надели кандалы и повели по замызганному обветшалому подземелью. Долго идти не пришлось. Вскоре мы оказались перед решеткой, которая по совместительству была дверью и вела в маленькую переговорную комнату. Там за
Меня толкнули вперед и усадили на окованный металлом табурет, приковав к нему цепью. Какая ирония, я бы даже сочла ее потрясающей аллегорией, при других обстоятельствах. А сейчас разглядывала уродливые кривые пальцы моего адвоката, которыми он болезненно дергал, заполняя документы. Мужик был без формы, одет в простой серый костюм, так что в его профессии сомневаться не приходилось.
— Приветствую, госпожа Сатор, — сухо и безразлично, не поднимая головы, пробубнил защитничек, — хотите ли составить завещание на распоряжение вашим имуществом, если таковое имеется?
— В смысле? — я даже не поняла, что он сказал.
То есть… отказывалась осознавать. Нет, нет, нет… Это все очень жестокая шутка капитана Муреса. Просто потому, что это не может быть правдой. Должно быть следствие и суд. Они не могут вот так…
— В том смысле, госпожа Сатор, что завтра с утра у вас казнь за преступление пятого порядка, — менторский тон мужичка нелепым эхом разнесся по переговорной, — меня зовут Ваджерт Толокан, как адвокат, я занимаюсь составлением вашей последней воли.
— Скажите ректору, что я согласна! — кажется это было отчаяние.
— Звучит откровенно странно. Но что бы вы ни имели в виду, на посылках работать не мое, — душеприказчик отвечал спокойно, будто с сумасшедшей разговаривал, — ко всему прочему, ваше дело засекречено и связываться вам с кем бы то ни было запрещено.
— А с родителями?
В этот момент я, наконец, осознала, что все серьезно и куда как хуже, чем могла предположить. Меня судят за военное преступление по законам этих ведомств. Моей семье даже не доложат, а если кто-то вздумает искать… Окажусь навечно пропавшей без вести или того хуже, жертвой какого-нибудь маньяка. Руки моментально похолодели, спина взмокла, и меня начало мелко трясти.
— С родителями связаться вы тоже, увы, не можете, — пояснил адвокат.
— У меня нет имущества, — голос потерял все эмоции, и я бездумно смотрела сквозь собеседника.
— Отлично. Стража! Мы закончили, — мужчина закрыл папочку и деловито засеменил на выход.
Как входили сопровождающие стражи, как вели по коридорам, не помнила. Мне даже ни одной мысли не удавалось удержать, зацепить, сформулировать. Мир вокруг и внутри расплылся, потеряв форму и содержание. Уже у самой моей камеры случилось буквально озарение, и я даже резко дернулась, заставив усача больно вцепиться мне в плечо.
— Доложите капитану Муресу, что если меня казнят, он не узнает о моих подельниках! О тех, кто хочет его убить! — на меня напало какое-то ошалелое безумие.
Еще один стражник скрутил меня с другой стороны, прекращая все мои трепыхания. А я все повторяла и повторяла, что есть заказчик и нужно доложить дарху и срочно. Они никогда не узнают, если убьют меня. Казалось, они не слышат, не поняли… Нужно еще раз сказать и еще.
А потом меня втолкнули в темницу и, сняв кандалы, захлопнули дверь. Меня трясло от страха и отчаяния, от безысходности, от страстного желания жить, кое сопровождало меня всегда и везде. Оно же заставило бессмысленно метаться от стены к стене, царапать кладку, кидаться плетениями, которые тут же развеивались под действием защитной магии. Сколько длилась истерика, сложно сказать. Время текло очень медленно и неуловимо быстро.
В один момент все силы будто покинули меня, унося эмоции, опустошая. В каком-то полусознании я улеглась на койку и больше ничего не ждала. В моем мире больше не было ни лязгнувшего окошка, ни стука тарелки, ни криков разносчика. Больше не было ничего.
Глава 6 Смертоубийство
В таком состоянии я пролежала, не смыкая глаз, до самого утра. Слез, как ни странно, не случилось. Видимо, мне даже не хватит времени, чтобы до конца осмыслить смертный приговор. Отвратительные звуки открывающейся двери, видимо, больше никогда не повторятся и станут последними в моей жизни. Но мне было настолько все равно, что я даже головы не повернула, так и продолжая смотреть сквозь каменную кладку. “Вот сейчас мне скажут подойти к стене и свести ладони”, - пронеслась равнодушная мысль. Но вопреки ожиданиям, по камере разнесся очень знакомый голос:
— Кто бы знал, госпожа Сатор, что я здесь забыл, — дарх даже не пытался скрыть собственного недовольства, — не было у вас никаких подельников.
С койки меня буквально подкинуло неведомой силой, куда только все равнодушие делось:
— ВЫЫЫыыыыыыы!
— Дайте мне хоть один повод уйти, — угрожающе перебил меня Мурес.
— Вы добились своего, капитан, — сомневаться, что Табурет, развернувшись, легко уйдет и даже фамилии моей через неделю не вспомнит, не приходилось, — я согласна стать консультантом разведки и подписать контракт.
Ректор явился ко мне при полном параде: шикарный костюма-тройка черного цвета, сверху накинуто бежевое пальто, не доходящее до колен. На мою казнь, как на военный парад собрался, гад! Стоит весь такой напомаженный в дверном проеме и руки на груди сложил. Соглашаться не торопился, всем своим видом демонстрируя сомнения и раздумья. А если развернется и уйдет?!
— Знаете, госпожа Сатор, менять свои решения — это не в моем духе, — у меня от этих слов сердце болезненно сжалось и чуть не остановилось, — но и своих потенциальных убийц я привык отправлять к сущему Опу собственноручно, а на вас как-то рука не поднялась.
Пару шагов назад сделала неосознанно. Похоже, дарх собрался, наконец, меня добить, согласно своим принципам. И что делать? Не он, так палач.
— Вижу, вы сильно напуганы, Оника. Это хорошо, есть надежда на то, что мне не придется жалеть о вашем временном помиловании. Идемте, — и Табурет просто развернулся и пошел куда-то по коридору, оставив дверь открытой.
Все еще до конца не понимая, что у этого мужчины на уме, схватила пиджак и неуверенно высунулась в коридор. Ректор терпеливо ожидал меня поодаль.