Шкафы и шпионы
Шрифт:
— Да-да, тетушка опять расклеилась. Ты же знаешь, как она плохо переносит температурные перепады. Ну, заменишь, да? — воодушевился коллега.
С языка почти сорвался отказ, но меня вдруг осенило. Это явно знак от вселенной и самого сущего Опа. Ему же точно подняли зарплату, в отличии от меня. Ничто не мешает мне попросить за эти услуги денег.
— По одному золотому за каждую пару, — последовало бескомпромиссное заявление с моей стороны.
— Это грабеж, Сатор! Это не по-дружески! — более искреннее возмущение сложно представить.
— Выход вон там, Гностич!
— Ну, давай хотя бы пятьдесят серебряных?
К тому, что доцент начнет торговаться, готова, правду сказать, я не была. По-честному считала, что он в принципе откажется платить и уйдет восвояси.
— Рудий, ты сколько за сентябрь получил?
— Ну… — неуверенно замычал мужчина, — триии-ста…
У меня даже половник из рук вывалился с неприятным скрежетом проехавшись по чугунному дну. Да у нас больше ста золотых раньше никто не получал!
— Да это зарплата, как у стража в столице! — вслух возмутилась я, зверея, — и ты еще торгуешься?!
— Ну, ладно, ладно! Золотой и договорились! — Гностич ловко положил передо мной монетку и оперативно засеменил на выход. — Пару надо подменить шестнадцатого ноября!
Монетку споро убрала в карман и задумалась. Сможет ли Табурет отнять и эту мечту? Сейчас, как минимум, он отодвинул ее исполнение на много лет, с такой-то зарплатой. Зельями, что ли, начать торговать… Впрочем, лицензия на год стоит столько же, сколько мечта. А из-под полы разливать — это однозначная дорога в лапы ОКЗОЗа. Представляю, как обрадуется Мурес и заставит еще какой-нибудь договор подписать. Странно даже, что преподавать разрешил и зарплату оставил. С такой виверновой хваткой- почти помилование с его стороны.
С размышлений о деньгах, плавно перетекла в раздумья о “коллегах из профсоюза”. Догадки, конечно, по этому поводу были, но поверить в то, что дарх додумался притащить преступников в учебное заведение, было сложно. Может там такие же невезучие отравители, как я. В общем, Муресу удалось запустить интригу, и всю следующую пару мне было не до зельеварения, и урок велся скорее на рефлексах.
Аудиторию покидала быстрей студентов, слегка их переполошив, и направилась в сторону нужного кабинета. Сложные отношения с коллективом сотворили свое черное дело, заставив меня сильно понервничать. Кто в этом профсоюзе состоит неизвестно. Я о его существовании вчера впервые в жизни услышала. Но если там блохастый преподаватель по боевой подготовке и позицированию Ухубис Пакий — жизнь станет совсем невыносимой. С другой стороны, с чего ему работать на Табурета?
В общем к нужному кабинету подходила, измучившись догадками. И миновав дверь, оказалась в небольшом помещении, где сидели два очень нестандартных ифиорца. Обычно мужчины из этого народа были смуглыми, с голубыми, слегка раскосыми глазами, а главное, с длинными волосами цвета красного вина. Не стеснялись демонстрировать голую грудь или руки, покрытые татуировками, почти всегда игнорируя требования приличного общества. Признаться честно, эти двое, вообще, были первыми ифиорцами, одетыми в строгие костюмы и с коротким “ежиком” на голове, о которых мне приходилось слышать. Я так и замерла на коврике, в полнейшем изумлении рассматривая мужчин. Последние встретили меня дежурной улыбкой и холодным, внимательным взглядом:
— Добрый день! Вы по какому вопросу? — спокойно рассматривая меня, спросил один из них, что казался мне постарше, — столкнулись с какими-то нарушениями ваших трудовых прав?
— Эээ… Вообще-то да! — мне вчера сказали прийти, и вот я здесь, остальное не моя забота, — мне сократили зарплату в два раза! Как вы считаете, это законно?
Ифиорцы стушевались и начали растерянно переглядываться. Стало ясно, что моя проблема, точно, не в их компетенции. А даже если они этим вопросом и должны заниматься, то против Муреса не попрут. Последний, кстати, не торопился и полагал, что “после обеда” это, видимо, во время следующей пары. Раньше всегда мои уроки заканчивались в первой половине дня, но капитан впихнул мне отработки именно сегодня. Когда я увидела утром поправленное расписание, аж чихнула от злости. Он не успел меня из тюрьмы выпустить, как уже торопился угробить трудовыми подвигами.
— Кстати, про законность! — злое веселье набирало обороты, — вот капитан Мурес еще принуждает бесплатно консультировать в области зельеварения. Как думаете, можем ли мы привлечь его к ответственности.
Красноволосые переглянулись между собой еще раз, с куда как большим напряжением. А я задумалась, почему вообще смогла об этом ляпнуть. По идее должно было начать жечь руку, напоминая о клятве. Неужели мне так неслыханно повезло, и она не сработала? Или магия не расценила это, как нарушение обещания. По сути, я никогда бы не смогла произнести хоть что-то, даже если бы очень сильно хотела. Все это работало так, что вместо слов правды мог случится кашель, чихание, какие-то рассуждения о погоде. Словом, ритуал защищал не только информацию, но и сам факт “кровавой дани”, создавая всегда разные естественные помехи в отличие от обычной клятвы. Но символ нагревался все равно, в качестве напоминания.
— Так что делать будем, уважаемый профсоюз, с коварным принуждением меня к бесплатному труду? — где-то на середине моего вопроса, позади открылась дверь, а на плечи мне тяжело легли две огромные лапищи.
— Пройдемте, госпожа Сатор, — злорадно хмыкнул мне на ухо командир Калири, — нам с вами дальше, так сказать, прямиком к коварному принудителю.
И крепко в меня вцепившись, блохастый амбал начал подталкивать меня в сторону двери, расположенной позади ифиорцев, которую я приняла за вход в комнату отдыха или кладовую. Ситуация, прямо скажем, не располагала к сопротивлению и заставила меня сильно понервничать. Оборотень на расстоянии локтя позади вас — это не романтические обнимашки, а любимый боевой прием. Когти втыкаются в плечи, фиксируя жертву, практически одновременно с этим клыками разрывают шею, и несчастный практически моментально гибнет от огромной кровопотери. Волки они и с двумя ногами собаками остаются. И в общем-то все, кто проходил боевую подготовку, знают, что блохастых лучше вообще на близкое расстояние не подпускать ни с какой стороны. А тут такой прокол, что даже дышать приходится через раз. Если Калири решил уединиться и пообедать мной, то шанс вытащить свою шкуру из такой передряги равен одному проценту. Даже очень хорошему магу особо нечего противопоставить зубам, которые три раза вас успеют растерзать, пока он там плетение будет конструировать. Единственное мое преимущество, дарующее тот самый один процент — это рост. Командир так нагибаться точно не привык и может удастся выиграть пару секунд и увеличить расстояние за счет неожиданного нападения. Тихонечко начала плести основу для очень простенького заклинания “Оглушительного чиха”.
Пока в моей голове прорабатывался сомнительный план спасения тире побега, меня доподталкивали до двери. Стоило только приблизится к ней, как та сама открылась, и на пороге оказался молоденький, естественно, светловолосый, эльф, а позади него огромный кабинет, в конце которого стоял Мурес.
— Сержант Детеку, надо проверить, — блондин положил папку на стол тому самому ифиорцу, что спрашивал меня о трудовой несправедливости.
Калири на все происходящее не обратил ровным счетом никакого внимания, продолжив толкать меня в открытую дверь. Во втором помещении располагалось с десяток столов, за которыми сидели люди, оборотни, гномы и сущий Оп знает кто еще. Затормозили мы с командиром прямо перед капитаном, заставив погруженный в рабочий процесс коллектив обратить внимание на происходящее. Я по-прежнему держала плетение, на всякий случай и находилась в весьма напряженном состоянии духа. Чувствовала, как от Калири волнами исходит во все стороны злорадство. Табурет на конструкцию из оборотня и преподавательницы по зельеварению посмотрел с недоумением. А встреченному нами эльфу оказалось и вовсе плевать на развивающиеся события. Он подскочил к дарху и быстро отчитался: