Шкатулка с бабочкой

Монтефиоре Санта

Только когда подали кофе, он осторожно попытался проникнуть за ограду ее внешнего благополучия.

— Ты стала совсем другой, Феде. Я едва узнал тебя, когда увидел возле дома, — начал он, глядя в голубые глаза, которым не удавалось скрыть охватившую ее меланхолию.

— А ты совсем не изменился, — ответила она, снова пытаясь отвести от себя нить разговора. — Все еще носишь старые рубашки и потертые брюки. Торквиллу следовало бы повозить тебя по магазинам! — Она засмеялась и бросила в свою чашку два кусочка сахара.

Но Сэму было не смешно.

— Боюсь,

что у меня есть более важные занятия, чем беспокойство о состоянии моей одежды, — возразил он, позволив горечи, которую он ощущал в отношении ее замужества, прозвучать в его словах. Но он строго контролировал себя, понимая, что, разозлив Федерику, потеряет ее доверие. — Я очень рад, что ты решила пройти курс литературы, — сказал он. — Надеюсь, что ты также продолжишь занятия фотографией, у тебя ведь всегда была тяга к этому делу.

Федерика опустила глаза и уставилась в чашку.

— Дело в том, что я как-то потеряла интерес к фотографии, — ответила она.

— Как ты могла потерять к этому интерес? Я тебе не верю, Федерика! — воскликнул он, чувствуя, как ярость подступает к горлу.

— Да у меня просто нет на это времени.

— Господи, да чем ты целый день занимаешься?

— О, у меня множество всяких забот.

— Например?

— Ну, я очень много читаю… — Ее голос оборвался. Сэм импульсивно протянул руку над столом и схватил ее за руку. Она встревоженно взглянула на него, а затем окинула помещение паническим взглядом, опасаясь, что кто-то это увидит.

— Феде, ты меня беспокоишь, — серьезно сказал он с озабоченным видом. Она вздрогнула. Сэм медленно покачал головой, а затем продолжил очень тихим голосом, напряженно вглядываясь в ее глаза: — Пожалуйста, дорогая, скажи мне, что это было твое решение не изучать больше фотографию, что ты сама решила изучать литературу, что это было твое решение не приезжать в Польперро, вычеркнуть всех нас из своей жизни, вот так одеваться и так раскрашивать свое лицо… — Его голос прервался. — Твой муж навязал тебе свою волю и потихоньку душит тебя. Я не могу просто стоять и смотреть, как он надевает на тебя поводок и заставляет плясать под свою дудку.

Федерика в смущении уставилась на него, прикусив нижнюю губу, внезапно столкнувшись со своими страхами лицом к лицу. Сэм смотрел на нее, пытаясь прочитать ее мысли, поскольку на ее лице явно отражалась борьба между желанием довериться ему, как раньше, или же уйти в глухую защиту и отвергнуть его помощь.

Воцарилась многозначительная тишина. Сэм сжал ее руку, чтобы дать ей ощутить его поддержку.

— Я ведь спрашиваю только потому, что беспокоюсь о тебе, — мягко произнес он и ободряюще улыбнулся. К его разочарованию, она словно окаменела, а потом выдернула свою руку.

— Я люблю Торквилла, Сэм, — наконец сказала она и затем добавила: — Тебе все равно этого не понять.

— Я постараюсь, — заявил он, но она уже

смотрела куда-то в сторону. Связь между ними прервалась. Он был разочарован, но уже не оставалось ничего другого, кроме как оплатить счет и проводить ее домой. Когда он попытался снова приблизиться к ней на мраморных ступенях ее дома, то осознал, к своему отчаянию, что снова потерял ее. Ему оставалось только гадать, представится ли когда-нибудь в будущем еще один шанс.

Федерика свернулась клубочком на диване с пакетом шоколадных бисквитов и стаканом холодного шоколада. Она промокала слезы салфеткой и вспоминала о своем ланче с Сэмом. Разве он способен понять ситуацию, в которой она оказалась? Он не может осознать того факта, что любить Торквилла было ее выбором так же, как и желание стать для него самой лучшей женой. Он нуждался в ней и сам заботился о ней. Его собственнические устремления и желание контролировать ее объясняются исключительно его заботливостью. И она тоже нуждается в нем. Кроме того, сердито подумала она, нюансы их отношений никоим образом не касаются Сэма. Тем не менее в то самое время, как она осушила свои слезы и углубилась в пакет с бисквитами, семена сомнения, посеянные Сэмом, медленно прорастали, попав в благодатную почву.

Когда в тот вечер Торквилл появился дома, его лицо было красным и раздраженным.

— Дорогой, ты выглядишь утомленным. Позволь, я приготовлю тебе горячую ванну и принесу стаканчик виски, — предложила Федерика, горячо его обнимая.

— Нам необходимо поговорить, — холодно процедил он, освобождаясь из ее рук.

Она вздрогнула и мгновенно ощутила собственную виновность.

— О чем именно?

— Ты прекрасно знаешь, о чем, — бросил он, направляясь в свой кабинет за порцией спиртного. Она нервно последовала за ним. — Ланч с Сэмом.

Она вздохнула, признавая свой проигрыш. Нечего было даже пытаться скрыть что-либо от Торквилла, поскольку непостижимым образом он оказался всеведущ, как дьявол.

— Точно. Ланч с Сэмом, — повторил он, в нетерпении щелкая языком. Он плеснул в бокал виски и выпил его, не разбавляя. — Скажи честно, ты собиралась сообщить мне об этом или намеревалась выжидать, рассчитывая, что удастся оставить все в тайне?

— Что за проблема, Торквилл, ведь он мой старый друг? — запротестовала она.

— Я тебя не об этом спросил, — раздраженно напомнил он.

Федерика с трудом сглотнула, в горле у нее пересохло. Она не узнавала его — сейчас он выглядел совершенно чужим человеком.

— Конечно, я собиралась рассказать тебе, но ты не дал мне и рта раскрыть.

— Ты могла поставить меня в известность еще прошлым вечером. Он звонил тебе вчера, — внезапно закричал он, в ярости бросив свой стакан на стол. Федерика содрогнулась от агрессивности, прозвучавшей в его голосе. — Ты мне не сообщила, — продолжил он зловеще, поворачиваясь к ней, — потому что твои намерения не были честными.