Шкатулка с секретом
Шрифт:
В обычной ситуации следовало бы вызвать полицию и «скорую», но Владимир Борисович несколько раз предупреждал Антонину, чтобы в случае каких-то неожиданностей она звонила не в полицию, а по тому номеру, который он ей оставил.
Она вскочила, бросилась на кухню за телефоном, но тут вспомнила, что телефон у нее в кармане, там же, где ключи, и вытащила его. Руки тряслись от волнения, злополучный мобильник упал на пол и откатился под лестницу. Да так неудачно, что и не видно совсем.
Нагнувшись, Антонина пыталась нашарить телефон, однако пришлось заползти
Она резко вскочила и со всего размаху ударилась головой о ступеньку лестницы. Свет в глазах померк, и Антонина провалилась в беспамятство.
Сквозь черную глухую пелену до нее донесся стон.
Через какое-то время – через минуту? через час? – этот стон повторился, и внезапно Антонина осознала, что это ее собственный стон: она лежит на полу с затекшими от неудобного положения руками. Она снова застонала, попыталась подняться на локте и приоткрыла глаза.
Где это она лежит? Что с ней случилось?
Она находилась в каком-то темном и тесном закутке, над ней находилась низкая наклонная крыша.
Мучительным усилием воли Антонина вгляделась в нее и поняла, что никакая это не крыша, а лестница, ведущая на второй этаж, и она лежит на полу под этой лестницей. Но как она здесь оказалась?
В эту минуту память к ней вернулась.
Антонина вспомнила, как завтракала на кухне, как пошла покормить Рика, увидела перед дверью в прихожей мертвого человека, с перепугу выронила телефон… Вот тогда она ударилась головой и потеряла сознание. Непослушной рукой Антонина потрогала голову. Вроде бы шишка намечается, но крови нет. Ничего себе звезданулась, могла и убиться насмерть. Кстати, один труп уже есть.
Вспомнив о трупе, она снова впала в панику.
Антонина выбралась из-под лестницы, постаравшись снова об нее не удариться, и выпрямилась, прислушиваясь к своим ощущениям. Голова болела и немного кружилась, но в принципе ничего страшного, она ожидала худшего.
В прихожей было темно.
Странно, Антонина отлично помнила, как включала свет. Хотя после такого удара головой у нее могли быть и сдвиги в памяти… Она снова щелкнула выключателем, и в прихожей стало светло. Тем не менее Антонина продолжала смотреть себе под ноги, не решаясь взглянуть на мертвого человека, как будто от того, что она на него не смотрит, он перестанет существовать и проблема сама собой рассосется.
Наконец она поняла, что нельзя прятать голову в песок, и подняла глаза… И попятилась от удивления.
Никакого трупа на полу не было.
На полу вообще никого и ничего не было, никаких следов мертвого незнакомца.
В первое мгновение Антонина почувствовала облегчение: проблема действительно сама собой рассосалась. Его нет – значит, его никогда и не было, он ей просто приснился, привиделся, померещился. Можно подобрать еще несколько синонимов, которые ничего не изменят.
Но потом в ее душе вскипела новая волна паники. Она видела, действительно видела этого человека! Четко помнила его темные пустые глаза, жесткие,
Все это не могло ей померещиться!
Он лежал здесь, вот на этом самом месте… Антонина опустилась на колени, тупо разглядывая домотканый коврик, застилавший пол, даже зачем-то потрогала его. На нем не было никаких следов мертвого человека. Коврик был чистый, как будто его только что как следует вытрясли.
Но она точно видела мертвеца, поднимала с пола связку ключей, которую тот принес с собой…
Вспомнив про ключи, Антонина полезла в карман, чтобы достать свою собственную связку, как будто холодная тяжесть ключей могла доказать или опровергнуть загадочное появление и исчезновение в прихожей незнакомого мертвеца.
Да, вот они, эти ключи.
Она сжала их в руке, пытаясь успокоиться. Вот ключ от калитки, вот от входной двери, вот от двери сарая, бани… А это что?
На связке находился еще один ключ, маленький, из желтого металла, с фигурной бородкой.
Антонина была уверена, что раньше этого ключа в ее связке не было. Совершенно точно не было.
Она помнила все эти ключи, потому что несколько раз ими пользовалась. И если бы на связке был такой необычный ключ, она бы его непременно запомнила.
Впрочем, сейчас она уже ни в чем не была уверена.
Антонина села на сундук и попыталась собрать расползающиеся мысли, однако это никак не удавалось – мешала боль в ушибленной голове и непривычная тишина пустого загородного дома…
Тишина!
Уже второй раз за это утро она осознала, что не слышит Рика.
Всполошившись, Антонина открыла входную дверь (она была-таки заперта), вышла на крыльцо и оглядела двор. Глоток холодного осеннего воздуха взбодрил ее, прояснил мысли.
У Рика была большая теплая будка и вольер, где он находился днем, а на ночь Антонина выпускала его во двор, где он и бегал до утра на свободе. Вчера она так и поступила. По утрам Рик встречал ее возле крыльца радостным лаем, потому что знал – сейчас она его покормит, а потом пристегнет поводок и поведет гулять в ближний лесок.
Но сейчас собаки нигде не было.
– Рик! Рикуша! – позвала пса Антонина.
Он не отозвался, и у Антонины тревожно защемило сердце. Она обошла двор, подошла к воротам – и там увидела Рика.
Он лежал на покрытой гравием дорожке неопрятным серо-рыжим холмиком. Совершенно неподвижным холмиком.
– Рикуша! – вскрикнула она, бросилась к собаке, опустилась перед ней на колени…
При этом у нее мелькнуло неприятное и болезненное ощущение дежавю – совсем недавно она так же стояла на коленях перед телом незнакомого человека.
Только сейчас чувства у нее были совсем другие – не изумление и растерянность, а щемящая жалость. Антонина успела привязаться к Рику, и теперь ей показалось – она потеряла близкого друга. Кроме того, она осознала, что теперь останется одна, совершенно одна в этом доме, в этом обезлюдевшем поселке.