Школа адвокатуры
Шрифт:
2. ЗУБАСТЫЙ СВИДЕТЕЛЬ
Если перед судом появляется свидетель с решительно закинутой головой и с видом «обстрелянного воробья», выражающим приблизительно такое обращение к вам: «Ну-с, г-н поверенный, я к вашим услугам; пожалуйста, не стесняйтесь»,— вы можете быть уверены, что имеете дело с зубастым и искуснейшим существом. Он твердо решил «резать» ответы смело и точно: да или нет, и больше ни слова; при каждом ответе он дергает головой в вашу сторону, как бы желая сказать: «Раз. Угодно еще?» Впрочем, хотя я и употребил местоимение мужского рода, свидетель этот часто бывает женщиной. Она явилась в суд, чтобы не ударить лицом в грязь перед приятельницами. Накануне, за вечерним чаем, она уже объяснила им, как это делается, и чувствует в себе силу справиться с любым «адвокатским париком». «Дайте срок. Я ему покажу парик!» — вот зловещие слова, написанные на ее лице. И нет сомнения, что все это так и должно быть во всяком другом месте,— только не в судебном зале. Вам надо разбить эту страшную
Не успели вы привстать с места с выражением величайшей, как подобает в таких случаях, кротости на лице, как она уже встряхнула головой. Если бы она собиралась вступить в рукопашный бой с дамским чемпионом любого загородного проспекта, в ее фигуре не было бы более грозной решимости. Кажется, что ее подбородок только что прогуливался по физиономии вашего противника, а теперь сделал остановку у вас на носу: «Выходи, что ли?» Сколько раз любовался я, как один из старых наших адвокатов обращался к такой свидетельнице с любезнейшей улыбкой на устах. Я наблюдал его перекрестный допрос, выражавшийся то улыбкой, то легким покачиванием головы с веселым огоньком в глазах,— он напоминал мне полицейского, обращающего свет потайного фонаря на вора, застигнутого где-нибудь в темном углу; при этом — ни единого слова. Я, конечно, говорю это не в виде примера для начинающих адвокатов. Эти приемы были столь же неотразимы, как и неподражаемы.
Но мне часто приходилось наблюдать и то, как такая свидетельница справлялась с менее искусным бойцом; быстрый ответ с некоторой примесью яда превращает молодого человека в краснеющего мальчишку. Возможно, что дерзкий ответ вызвал смех в публике. Лучшее, что можно посоветовать в подобных случаях,— это, прежде всего, решительно сказать себе, что вы не намерены уступать. Что бы ни случилось, в конце концов победителем будете вы. Но необходимо сохранять самое невозмутимое, благодушное спокойствие и, главное, отнюдь не отвечать свидетельнице. Если вы поддались соблазну ответить на дерзость,— разве бы ваши слова могли уничтожить ее на месте,— вы обнаружите свою уязвимость и покажете, что она сильнее вас. Вступать в пререкание со свидетелем значит лишать себя высокого преимущества, связанного с положением стороны в процессе; кроме того, такие пререкания производят дурное впечатление на присяжных. Вы уже не адвокат, а простой смертный, вступивший в спор с человеком, с которым, по всем вероятиям, вам не справиться. Пререкание со свидетелем не есть допрос; время выводов еще не пришло. Что можно сделать из показания, вы увидите впоследствии; в настоящую минуту задача заключается в том, чтобы навлечь вашими вопросами как можно более благоприятных для вас указаний или опровергнуть как можно больше из того, что было сказано против вас. Рассуждения и выводы будут уместны в речи, а не во время допроса свидетельницы; это даст вам и то преимущество, что она уже не будет иметь возможности изменить свое показание или объяснить его в желательном для нее смысле.
При допросе такой свидетельницы следует старательно воздерживаться от каких-либо резких возражений или попыток «сократить» ее. Следует, напротив того, всячески стараться поддерживать ее самоуверенность и поощрять пышный избыток ее боевой готовности, благодаря которому она несомненно и скоро повредит тем, кому хочет служить. Небольшое поощрение будет в этом случае полезнее всего, что можно было бы сделать, чтобы укротить неудержимое словоизвержение этой фурии. У вас еще будет случай подчеркнуть присяжным характер ее показания, и тогда самое сопоставление вашего невозмутимого спокойствия с ее неистовой стремительностью покажет им полную ненадежность ее объяснений. Недоверие их к отдельным отрывкам ее показания поглотит, уничтожит и то впечатление, которое успели произвести другие его части.
Не следует также забывать, что контраст всегда производит сильное впечатление на слушателей. Он вызывает чувство, похожее на удивление, а последнее всегда служит на пользу тому, кто сумел его вызвать.
Возможно, однако, что вам весьма желательно установить то или иное обстоятельство устами именно этой неподатливой свидетельницы, ибо, хотя ее показание не имеет никакой или почти никакой ценности по отношению к стороне, ее вызвавшей, с другой стороны, все, что нам удастся извлечь из нее в вашу пользу, будет тем более убедительно для присяжных, чем сильнее сказалось ее враждебное отношение к вам. Из этого явствует как опасность вызова такой свидетельницы, так и необходимость воспользоваться всеми выгодами, сопряженными с ее появлением на суде. Перед вами дикий зверь, готовый растерзать вас при первой возможности. Идите в обход. Можете быть уверены, что она никогда не даст вам такого ответа, который считает для вас выгодным. Эту свидетельницу можно иногда довести до такого состояния, что она будет отказываться отвечать даже на вопросы, которые кажутся ей благоприятными для ее собственной стороны, из страха, чтобы противники как-нибудь не обратили ее ответ в свою пользу. Необходимо поэтому зорко следить за благоприятным моментом, и, если вы предоставите ей случай особенно удачно «срезать» вас и вызвать смех на наш счет,— опьяненная успехом, она в вашей власти. Она и упоении от своего торжества; вот когда пришло время для решительного вопроса. Но не спрашивайте ее так, как будто придаете своим словам большое значение,— а скорее так, как будто хотите сгладить свою неудачу и доказать, что смех был
Вы видели, что ваш противник строго держал ретивую красавицу в поводу; когда допрос будет за вами, отдайте повод, «пустите ее»: «Вы, кажется, сказали моему почтенному другу, что...»
1 В нашем суде стороны бывают очень склонны повторять без нужды вопросы противника. Вообще говоря, этого, конечно, следует избегать; но надо помнить и право, предоставленное каждому законом в ст. 720 Устава уголовного судопроизводства: «Каждая сторона может предложить свидетелю вторичные вопросы в разъяснение ответов, данных на вопросы противной стороны».
3. НЕПОДАТЛИВЫЙ СВИДЕТЕЛЬ
Неподатливый свидетель представляет прямую противоположность того, о котором я сейчас говорил. Ему легче покачать отрицательно головой, чем просто сказать: нет. Этим он как будто хочет сказать: «Меня не поймаешь. Вот — он, г-да присяжные, а вот вам — я. Я себя подвести не дам». Точно перед ним все время страх, как бы не попасть в лжесвидетели, и он знает, что единственное средство уйти целым заключается в том, чтобы вместо ответов на вопросы кивать или качать головой. Ему кажется, что каждое его слово должно повредить делу, что бы он ни сказал. «Молчишь — не грешишь» — так научили его старые люди.
Как с ним быть? Коль скоро он ничего против вас не показал, вы, разумеется, оставите его в покое,— если только не рассчитываете извлечь из него что-нибудь в свою пользу. Если будете его допрашивать, остерегайтесь внушить ему подозрение, что собираетесь «поддеть его». Большинство свидетелей именно этого и ждут от вас. Свидетель, который в эту минуту стоит перед нами, смотрит на адвоката приблизительно так, как маленький мальчик смотрит на большого, который ласково предложил ему «показать Лондон»; опыт, заключающийся в том, чтобы держать малыша за ноги головой вниз до тех пор, пока изумленный путешественник не завопит, что действительно «увидал Лондон». С таким свидетелем необходима некоторая доля вкрадчивости. Берегитесь только задавать ему чересчур решительные вопросы. Довольствуйтесь маленькими ответами на маленькие вопросы, и вы скоро убедитесь, что ответы нанизаны у него где-то внутри, как бусы на нитке; тяните потихоньку, чтобы не .порвать нитку, и все бусы выйдут легко, не причинив пациенту ни малейшего неудобства. У него даже не будет ни малейшего представления о существе его показания до тех пор, пока он не услышит маленький синтез его в вашей речи.
Этот свидетель не лжет, но он всегда настроен враждебно к вам; вы для него опасный человек, нечто вроде шпиона: он смотрит на вас так, как на скачках посмотрел бы на незнакомца сомнительного вида, старающегося втянуть его в разговор. Понемногу он станет смелее, особенно если вы сумеете доказать ему, что вы вовсе не такой страшный человек, как ему показалось. И лучшее средство укрепить в нем это благоприятное представление заключается в том, чтобы он привык отвечать. Пусть он убедится, что вы задаете только самые простые вопросы, на которые возможны только вполне очевидные ответы, так что кажется едва ли не глупостью и спрашивать и отвечать. «Понятно»,— говорит он на один вопрос; «Разумеется»,— на другой; «В этом нет сомнения»,— на третий и т. д. Тут вы невзначай вставляете вопрос о том, что совсем не «разумеется» и далеко не «понятно», и получаете нужный ответ. Смотрите на него, как на доставленный в суд обломок человеческой породы, из которого при находчивости и умении можно извлечь хотя бы малую крупицу пригодного для вас материала — такую крупицу, какой, пожалуй, вам нигде в другом месте не найти.
Иной раз (и часто) этот свидетель — старик; спор идет о праве прохода. Допустим, что он «старейший старожил». Каковы истинные пружины человеческих поступков? Для него — «уважение к справедливости», вскормленное в нем с детских лет, унаследованное от его отца: «право есть право, и беззаконие никогда не будет правом». Самодовольство, самомнение, воспитанные всеобщим признанием его «поразительной памяти», спокон веку восхищающей всех, кто его знает: никто из местных людей не знает столько о прошлых делах, как он. Эгоизм, который он считает прямотой и честной непреклонностью; «независимый характер» — он никому не кланяется и всегда расплачивается чистопробной монетой,— все это слабые места в его кольчуге; если вы не умеете направить стрелу в одно из них, лучше вам повесить лук на стену: из вас никогда не выйдет хороший стрелок. Он ответит на всякий вопрос, если только вы будете обращаться к его удивительной памяти, или если в вопросе сквозит восхищение перед его независимым характером, или сияет та самая «прямота и неподкупная честность», которые, как он искренно верит, нашли в нем свое законченное воплощение, а пожалуй, даже впервые явились миру.