Школа бессмертных. Сердце стихии
Шрифт:
— Почему ты… как ты поняла? — Потребовал он.
— Я уже достаточно давно общалась с Тийей, и заметила в ней кое-что особенное. Даже когда она спала, а я заняла ее диван в комнате, она излучала довольно сильную энергию. Но морок был другим.
— Почему же… я этого не почувствовал?
??????????????????????????
— Ты пил, я нет. — Мастер нахмурился. — Ой, то есть… извините…
— Где же она?
— Ммм… думаю, кольцо должно помочь, раз это магия, но не травы, — заключаю я.
— В чем была суть? Ловушка? — Все еще
Но затем делает то, о чем я сказала, снова достает кольцо и творит волшебство. Я же оглядываюсь по сторонам и разыскиваю хоть какие-то признаки жизни. К сожалению, их нет. Но это не значит, что все действительно так.
Магия Мастера сильна, но ее все равно недостаточно. Он это понимает, поэтому решает просто расширять границы своего колдовства. И правильно делает! Когда вспышка распространяется в разные стороны, морок вокруг начинает рассеиваться, проявляются очертания, я замечаю знакомую энергию…
Мастер добавляет силы, морок спадает окончательно, мы видим связку из трех мертвых деревьев, в клетку из ветвей которых заточена Тийя. Она истощена и бледна, еле держится, но все еще в сознании. Теперь появляются и настоящие проклятые, а клетку оплетает новая лоза. Ее острый край отравлен ядом, и прежде, чем я понимаю, что сейчас случится, Мастер каким-то чудом оказывается рядом, сухие ветви летят в стороны, он хватает обессиленную Тийю, и в тот же миг в него впиваются несколько десятков клинков проклятых.
Глава 23
Все случилось так внезапно, что я даже не поняла всю серьезность произошедшего. Мастер схватил Тийю и хотел ее вытащить, но все те клинки, что вонзились в его тело, мешали ему, не давая даже пошевелиться. Тийя пыталась очнуться, но что-то отравляло ее, полагаю, тот самый яд, что был заключен в плюще.
Несмотря на плачевность собственного положения, Мастер что-то сделал, волна магии вспыхнула в нем, а затем распространилась по клинкам во всех проклятых. Делаю шаг — проклятые замирают, будто их что-то захватывает в тиски, делаю второй — их будто что-то иссушает, делаю третий — от воинов в алом остается лишь горстка пепла, уносимая сухим, мертвым ветром.
Я подбегаю ближе, но тут меня что-то ударяет, я вскрикиваю и отлетаю в сторону. Что-то горячее заливает мой лоб, пробую подняться и вижу собственную кровь. Нет! С трудом нахожу сначала взглядом Тийю и Мастера, те все еще вместе, но что-то со всем этим не так, что-то…
И тут наконец-то появляется травница. Впиваюсь в нее взглядом, будто бы требуя объяснений, но женщина лишь подходит ближе к этим двоих, достает мешочек и начинает сеять из него круг из сухих трав. Что она делает? Пробую ползти, хоть и понимаю, что не невидимка, но все же травница будто бы меня не замечает, продолжая свое дело.
— Не смей! — Рявкаю я, предвидя нечто неприятное.
— Ты же поняла уже все, чего удивляешься? — Очень хладнокровно бросает мне травница.
Значит я все-таки оказалась права.
— Тебе было обидно, да? Что бессмертие тебе не обрести, — все еще продолжаю ползти я.
Голова кружится ужас как, меня шатает даже ползком, но я не могу сейчас остановиться. Нужно хоть что-то сделать, чтобы ей помешать! Где Эриас? Учитель Цинэя? Где все бессмертные, когда они так нужны?!
— Обидно? — Фыркает травница. — Это не обида. Это вполне справедливое обстоятельство. Бессмертных выбирают неправильно.
— И что? Ты хочешь стать бессмертной и править миром? — Огрызаюсь я, заваливаясь на бок.
— Глупая, что ли? — Бросает она мне, словно кость собаке. — Каким еще миром? Кому он вообще нужен, чтобы им править? Но вот вечную жизнь я заслужила. За все свои прислуживания этим якобы избранным. Ты оказалась права, хоть я и удивлена, что ты догадалась. Я действительно подмешивала им определенные травы. Чтобы никто и ничего не понял. Проклятые должны были забрать бесценную душу. За время после последней смерти она окрепла еще сильнее. И благодаря некоторым ритуалам, которые проводил над ней охотник, тоже. Молодец, хотел защитить сестренку, и даже не догадался, что помог в этом мне.
— Чем? Чем он помог?
— Видишь ли, даже забрав бесценную душу, просто так я бессмертие не получу, — призналась она. — Мне нужны были семь ингредиентов: три вида любви: материнская, братская или сестринская, и роковая, предательство, магическое вмешательство, оборванная жизнь на пути к бессмертию, закаленная испытаниями жизнь. В прошлый раз были не все ингредиенты, но теперь собран полный комплект.
— Почему ты не можешь стать бессмертной сама?
Травница криво ухмыльнулась.
— Потому что путь моего искупления отдавать, отдавать, отдавать. Думаешь, почему я это делаю? Потому что слишком много забирала. И только так я могу загладить вину за ошибки прошлого. Но ты ведь не знаешь, да? Я рождаюсь, живу жизнь, а потом умираю. Чтобы родиться заново и повторить. И так бесконечное, несчетное количество раз. Это мое проклятие, за то, что я когда-то сотворила. Разве это справедливо? Я прожила уже десятки жизней и все их помню. Все, понимаешь?! Я не бессмертная, но каждое свое рождение, каждую свою смерть, я помню отчетливо. И это… невыносимая боль.
— Что же ты такого забрала, что тебя так наказали? — Нахмурилась я, с трудом сфокусировав зрением.
Травница вдруг повернулась ко мне и посмотрела на меня таким злым и отвратительным взглядом, что ледяной холод забрался мне в самую душу. Она подарила мне едкую ухмылку, не дающую никаких ответов, но в то же время отвечающую на все.
— А что тогда это было с нападением на нас? Тогда, когда мы работали у тебя в лавке? — Спросила я, не стыкуя информацию.
— Отвлечение. — Женщина задумалась ненадолго. — Бессмертные не глупы и могли подозревать меня. Но ведь проклятые напали на нас троих, следовательно, я была вне подозрения. Мне просто нужно было выиграть время…