Школа Добра и Зла. Единственный истинный король
Шрифт:
Спрятавшись за бобовым стеблем, Эстер сумела уловить обрывки нескольких фраз:
– Райен спас нас от мятежников Тедроса… Нельзя допустить, чтобы Тедрос победил… Король сейчас на пути в Путси… Говорят, ответ на первый…
Священники, очевидно, что-то почувствовали, повернули головы, но Эстер уже исчезла.
«Путси? Зачем Яфета понесло в Путси? – подумала ведьма, догоняя подруг, шагавших под опрокинутыми вниз крышами домами. – Нет там ничего, кроме песка и гусей, в этом Путси…»
– Эстер! – шёпотом прикрикнула
Задумавшись, Эстер едва не свалилась с обрыва. Остановилась на самом краю, вглядываясь вниз, в тёмную, затянутую клубящимся туманом бесконечность неба.
– Если ты вздумаешь умереть и оставить меня вдвоём с Дот, я найду способ проникнуть в ад только для того, чтобы снова убить тебя, ясно? – сказала Анадиль.
– Очень романтично, – хмыкнула Эстер. Она ещё на несколько сантиметров приблизилась к краю обрыва, но так и не смогла ничего рассмотреть сквозь туман. И даже запах моря, который привёл их сюда, исчез куда-то.
Анадиль это тоже заметила и сказала принюхиваясь:
– Интересно, как это мы целое море потерять умудрились?
Она тоже подошла к краю обрыва, всмотрелась в туман…
Её нога соскользнула с камня. Рука подруги схватила Анадиль, оттащила назад.
– Ты меня поймала, я тебя. Ничья, – сказала Эстер.
– Меньше пафоса, подруга. Мы с тобой не на конкурсе «Мисс Добродетель».
– Нет, надо было всё-таки тебя уронить, – задумчиво ответила Эстер.
Тут они заметили странно притихшую Дот.
– В чём дело, Дот? – спросила её Анадиль.
– Папочкино кольцо, – судорожно вздохнула Дот. – Тот человек, который сжёг его… Это был Берти. Я его лицо в прорезь шлема разглядела. Пытаюсь убедить себя, что это не он… но знаю, что это он. Но папочка никогда не отдал бы своё кольцо в руки Берти. Он знал, что за этим кольцом охотится Райен. Папочка защищал бы это кольцо до своего последнего вдоха. Но если кольцо оказалось у Берти, это значит, что папочка… мой папочка… – Из глаз Дот хлынули слёзы.
Эстер посмотрела на Анадиль. Они обе не знали, что сказать. Обе они потеряли родителей и знали, что это такое – остаться одной на всём белом свете. Теперь и Дот стала из их племени круглых сирот. Эстер взяла Дот за одну руку, Анадиль за другую, они притянули подругу к себе, крепко обняли.
– А может, мой папочка ещё жив? – промычала сквозь слёзы Дот. – Может, я всё-таки ошиблась?
– Может быть, – постаралась как можно шире улыбнуться Эстер. – Конечно, ошиблась.
– Вы моя настоящая семья, вы это знаете, – тихо сказала своим подругам Дот. – А я часть вашей семьи, даже если вы всё делаете не так, как я. Даже если вы обе прикидываетесь, будто я вам и не нужна вовсе. Но ковен – это три ведьмы. Три, и никак не меньше. И пусть нас будет трое, потому что без вас я… мне… станет так…
Теперь уже и Эстер плакала, и Анадиль рыдала, хотя даже при этом лицо Ани, что удивительно, оставалось совершенно неподвижным.
– Мы любим тебя, Дот, – шепнула Эстер, ещё крепче обнимая подругу.
– Даже если порой нам хочется зашвырнуть тебя в бездонный колодец, – присоединилась Анадиль.
– Я сейчас, наверное, не пойми на кого похожа. На жирного размалёванного енота, – бормотала Дот, стирая с лица остатки расплывшегося от слёз макияжа. Поморгала, чтобы осушить слёзы, запрокинула вверх голову и ахнула: – Ой, да вот же оно!
Анадиль и Эстер тоже взглянули вверх.
Над их головами переливалось, ходило ходуном Дикое море, катило свои затянутые пеленой тумана волны там, где в нормальном мире должно быть небо.
– Пещеры тоже должны быть там, наверху, – сказала Анадиль. – В этом самом тумане…
– Ну, и как же нам туда попасть, хотелось бы знать? – проговорила Эстер.
– Ну, это как раз легко, – вздохнула Дот.
Две ведьмы повернулись к третьей. К подруге из их ковена.
– Стены тоже бывают полезны, – пыхтела Дот, ползя вверх по туману. – Без стены труднее понять, откуда начинать. А стена – это указатель. Это вызов. Поставь перед ведьмой стену, и она придумает, как преодолеть её…
Там, где Эстер и Анадиль увидели затянутую туманом непреодолимую пропасть между небесным сводом под ногами и морем, Дот увидела возможность.
Она зажгла свой палец и начала превращать туман в шоколад. Появились и затвердели коричневые завитки, за которые ведьмы могли держаться, по которым могли карабкаться вверх. Дот поднималась первой, вела за собой весь маленький, укрытый ночной тьмой ковен.
– «Однако ночь не вечна», – промурлыкала строчку из какого-то мюзикла Эстер.
Утро действительно приближалось, причём гораздо быстрее, чем того хотелось бы ведьмам. Они, казалось, уже целую вечность карабкались по шоколадным завиткам, уже так высоко забрались, что съёжился от холода демон на шее Эстер, заледенело кольцо у неё в носу, не стало видно больше ни звёзд, ни небесного пола. При этом проделано было меньше половины пути. Хорошо ещё, что она высоты не боялась – гораздо сильнее её донимал сладкий тяжёлый запах шоколада и ванили, напоминавший о маленьких детях, знакомых парнях и пасхальных зайчиках, то есть о вещах, которые, по твёрдому убеждению Эстер, давно следовало объявить вне закона. А лучше вообще уничтожить.
– Ну хорошо, предположим, что у нас получится забраться наверх, – отдувалась рядом с ней Анадиль. – А что мы с морем делать будем? Нам же через него плыть надо будет… чтобы попасть в пещеры. Но не можем же мы просто… прыгнуть в море. Оно же вверх ногами перевёрнуто, как и всё здесь. Значит, что же получается – прыгнем, но не в море упадём, а назад… то есть вниз… разобьёмся и умрём.
Эстер посмотрела вверх, на колышущееся море у них над головами, и сказала:
– Будем надеяться, что Дот и на этот вопрос ответ знает.