Школа Добра
Шрифт:
Все, что душе угодно. Только платите. Хорошими историями, веселым смехом, песнями, играми. Берем и поцелуями…
С поцелуями была проблема. Потому что маленькая мышиная дуэнья, как выяснилось, может обходиться вообще без сна. И когда на третью ночь Альфред, томимый непреодолимой жаждой и измученный силой воображения, спустился со второго этажа невыносимо неудобной кровати, чтобы даже не поцеловать, нет, а просто налюбоваться вдоволь на спящую девушку, то получил такой мощный электрический разряд, что весь следующий день предпочел провести стоя, поклявшись себе отомстить Аврорке за все мучения по возвращении.
Просто убивала мысль о том, что Ботинки умудрился проиграть в карты десять золотых и кольцо с фальшивым кровавым рубином овощу. Узнают в Школе – засмеют же. Утешало лишь то, что ни Григорий, ни Вепрь ни черта не разбирались в драгоценных камнях, и удалось всучить им стекляшку, купленную за два ри на праздничном базаре.
А потом назначенное время истекло, и «гости» королевы вернулись домой. Радовалась ли Аврора возвращению? Наверное, да. Но еще больше боялась, потому что Ботинки бросал на нее многообещающие взгляды, не выпускал из поля зрения и вообще старался все время держать ее за руку. А еще он запретил рассказывать Юле об их соглашении.
– Ты обещала мне месяц? – подмигивал он краснеющей девушке. – И я уж постараюсь, чтобы он был, если не медовым, то хотя бы очень-очень сладким…
И было до чертиков стыдно. Даже не из-за его слов, а из-за того, что все эти неприличности не вызывали больше должного возмущения, а предательское сердце от этих нашептываний постоянно разбухало в груди, норовя вырваться наружу. И еще было грустно. Потому что обещанный Ботинкам месяц еще только-только начался, а Аврора, к своему ужасу, уже сейчас думала о том, как она станет жить, когда он закончится. И еще о том, что на все это скажет Веник.
Правда, об этом думалось все меньше и меньше.
***
– Так что, врать она и не думала, – ухмылялся Ботинки, заканчивая рассказывать историю своего волшебного заточения в Зазеркалье. – Преувеличила немного. А правильнее будет сказать, поспешила… Правда, любимая?
Любимой он ее за истекшие полчаса назвал раз тридцать, и каждый раз Аврорка бормотала сквозь зубы что-то малопонятное, но уж точно не восхищенное. Вот и в этот раз согласилась унылым голосом:
– Ага. Внезапно как-то все получилось…
И я совершенно точно понимаю, что мне наглым образом врут.
– Внезапным бывает только понос, – быть снисходительной к коварной обманщице я не собиралась. – Я, между прочим, чуть не поседела из-за тебя.
– Прям уж поседела...
– Именно. Ты даже представить себе не можешь, что я себе нафантазировала, пока думала, что Ботинок, то есть Альфред, под заклятие упыря попал.
– Очень интересно, – раздалось с соседней койки. – Это как ты до заклятия упыря додумалась-то?
Полностью игнорирую некорректный вопрос и продолжаю Аврорку гневным взглядом сверлить, а одновременно соображаю, как бы из этой ситуации без лишнего позора выпутаться.
– И еще меня волнует, что ты там ректору про сирень…
– А меня волнует, что это за таинственная тетка была, – оборвала я не в меру нахального сыщика.
– Чего сразу таинственная, – Ботинок улыбнулся, а Аврора скривилась от его улыбки так, словно только что лимон съела. Вместе с кожурой.
– Вон она лежит, за ширмочкой, – и рукой в сторону Венеры Ниловны махнул.
Я недоуменно проследила взглядом его движение и переспросила:
– А?
Знаю, не очень умно, но у меня от удивления мозг в ступор впал просто.
– Как это? – озвучила мои мысли Аврорка. – Это же Венера Ниловна… Ах! А что она в Школе делает?
– Все интереснее и интереснее, – протянул Эро, рассеянно почесывая кончик своего носа.
Венера Ниловна в огненном круге пострадала гораздо сильнее, чем мы с Павликом. То есть, я-то вообще не пострадала. На мне не было ни одного даже самого маленького ожога. Бывшая же кастелянша Института имени Шамаханской царицы в себя пока еще не приходила. Она лежала на своей кровати, молча и неподвижно, и это мы с Эро отгородили ее ширмой, потому что мне на нее было страшно смотреть.
– Я ничего не понимаю, – честно призналась я. – Это ерунда какая-то! Зачем ей?
– Ну, допустим, – Эро довольно потянулся, – ей это совершенно ни к чему, но рычаги давления ведь можно найти на любого человека. У каждого есть тайны и слабые места… – двумя руками взлохматил свои волосы, а потом рассмеялся вдруг. – Ну, почти у каждого!
«Это он на себя намекает», – догадалась я, и мне прямо до дрожи в пальцах захотелось его стукнуть. Я даже привстала с постели, чтобы воплотить в действие свое непреодолимое желание, но дверь в лазарет распахнулась без стука, и на пороге появился мрачный, как предгрозовое небо, ректор Ясневский. И вместе с его появлением мои мысли свернули с тропы, ведущей к членовредительству великого сыщика, на тропу, которая, в теории, доведет до нервного срыва Вельзевула Аззариэлевича. Потому что вопросов у меня возникло очень много. И удерживал меня от того, чтобы немедленно начать их озвучивать и требовать ответа, только уже успевший надоесть жест Эро, призывающий меня к молчанию. Ну, тот самый, когда он невидимым ключиком свой рот на замок закрывает.
Ладно, мне не трудно потерпеть. Поиграю в молчанку еще немного. Только терпелка моя не безгранична же, она как воздушный шарик: вопросы копятся, копятся, копятся... А потом ка-ак бабахнет все к демонам! Сами жалеть будут, что сразу мне обо всем не рассказали.
Ректор бросил на нашу четверку подозрительный взгляд, на что Эро прижал руку к груди и с честным-пречестным видом произнес:
– Ничего такого не делаем. Сидим. Приключения наших влюбленных обсуждаем.
– Ну-ну... – глава Школы Добра фыркнул, словно не поверил нам ни на секунду, а мы же и вправду... – Обсуждайте дальше, меня здесь нет.
Как же нет, если есть? Шагнул к кровати Венеры Ниловны и закрылся от нас непрозрачным куполом. Я и рта раскрыть не успела, как Ботинки с Эро наперегонки бросились к тумбочке сыщика, где случилась небольшая стычка из-за забавных зеленоватых очочков, в которой раненый победил, немедля ни секунды водрузил стекла на переносицу и приклеился взглядом к ректорскому щиту. И немедленно быстрым шепотом начал рассказывать нам, что там происходит:
– Склонился к ней... Шепчет что-то. Не могу понять, не знаю этого заклинания... О! Она глаза открыла, смотрит на ректора, спрашивает, что случилось... Это я у тебя хочу спросить, как это понимать... Пожалуйста, пожалуйста... Да переходите к делу уже!.. Черт!