Школа министров

на главную

Жанры

Поделиться:
Шрифт:
Кормчие индустрии

Михаил Колесников первый и, пожалуй, пока единственный, кто обратился как художник непосредственно к тем социально-политическим и нравственным проблемам, которые выдвинула и с каждым днем все настойчивее выдвигает перед нашим обществом научно-техническая революция. Такие его повести и романы, как "Атомград", "Право выбора", "Индустриальная баллада" и, наконец, трилогия - "Изотопы для Алтунина", "Алтунин принимает решение" и предлагаемая читателям "Школа министров", —целиком обращены именно к этим важнейшим проблемам современности.

Новое в жизни схватывается искусством не сразу. Тем более в такой сложной сфере, как индустриальное производство. Здесь неизбежны на первых порах увлечение "технологией", специфическими проблемами труда и управления производством, известная эскизность сюжетов и характеров, деловитая сухость авторской речи. Сказанное присутствует

и в романах Михаила Колесникова. Читатель не найдет в них лирически выписанных пейзажей, изящной образности речи - всего того, что можно назвать поэзией прозы.

Написанные лапидарно, как диктовал "непоэтичный" жизненный материал, романы эти вместе с тем художественно самобытны. В них, в том числе и в "Школе министров", даны правдивые, живые картины важнейших сторон современной советской жизни, четко выписаны новые для нашей литературы характеры "деловых людей" эпохи научно-технической революции, выдвинуто немало коренных идейно-нравственных проблем. В "Школе министров", в частности, есть в этом смысле главное: строительный пафос нашей индустриальной державы, правдивые характеры тех, кто стоит у пульта управления технико-экономическим развитием страны, держит в руках его рычаги и надежно обеспечивает, говоря словами Пушкина, "бег державный корме родного корабля".

Именно таков прежде всего герой трилогии Сергей Алтунин, бывший рабочий, коммунист, сын рабочего-коммуниста, героически погибшего на фронте Великой Отечественной войны. Его глазами в основном и показывает автор масштабы и направление нашего материально-техничесного прогресса на современном этапе. Через его личность "пропускает" писатель доброе и дурное, сопутствующее этому прогрессу, частично и порождаемое этим прогрессом. Временами перед нами роман-монолог, роман-размышление, роман-исповедь. И такой прием делает образ главного героя подлинным центром повествования, делает характер законченным и глубоко типичным для наших дней.

У таких людей, как Алтунин, реальные проблемы труда, взаимоотношений в процессе этого общественного труда, организации работы миллионов людей в условиях социалистического индустриального государства, — все эти проблемы давно уже стали и личными, наполняющими новым, особым смыслом такие вечные понятия, как счастье, совесть, добро и зло, ответственность, долг, любовь.

В деятельный, полный высокого общественного смысла и пафоса мир Алтунина автор вводит нас не сразу. Если в первом романе трилогии перед нами Алтунин - рабочий кузнечно-прессового цеха, во втором - инженер и начальник этого цеха, то в "Школе министров" он уже начальник большого главка, а затем и заместитель министра.

Как видим, в самом движении сюжета, в судьбе Алтунина заложена еще одна существенная проблема нашего времени: проблема неограниченных возможностей для трудового, социального, идейно-нравственного роста советских людей в условиях социалистической действительности, проблема всестороннего развития их сил и способностей на благо родине.

Михаил Колесников, в прошлом инженер, хорошо знает то, о чем пишет. Поэтому при чтении его книг возникает ощущение полной достоверности происходящего. С первых страниц романа "Школа министров" мы легко и уверенно входим в малознакомую нам область высокоразвитого индустриального производства, следим за поступками людей особого "управленческого" склада, становимся заинтересованными свидетелями "управленческих" страстей, негодуем и радуемся, вдумываемся в своеобразие отношений Алтунина с приспособленцем Скатерщиковым, с первым заместителем министра Лядовым, склонным к волюнтаристским решениям, с симпатией приглядываемся к директору завода Мухину, ученому Карзанову и многим другим людям.

О своих писательских пристрастиях М. Колесников говорит: "Тема рабочего класса сегодня - одна из самых увлекательных. Из всего многообразия общественных отношений и характеров советских людей мне особенно хочется выделить отношения подлинно социалистические, рожденные всем ходом революционного преобразования жизни..."

Книги писателя подтверждают эти слова. В них он создал целую галерею образов наших современников, и Сергей Алтунин, прошедший путь от кузнеца до заместителя министра, пожалуй, самый значительный и типичный из них.

Дм. Еремин

Первые два романа трилогии печатались: «Изотопы для Алтунина» — «Роман-газета», 1974, № 19; «Алтунин принимает решение» — «Роман-газета», 1976, № 15.

1

Иногда Сергей Алтунин думал, что все мы накрепко включены в некие общественные, производственные, бытовые орбиты и по ним совершаем из года в год свой беспрестанный бег.

Случается и так: на нашу укатанную, как шоссе, орбиту вдруг перескакивает «сторонний» человек. Он приносит с собой свое беспокойство, свои претензии к нам, и мы невольно соприкасаемся с миром иных представлений и требований, начинаем понимать, что существуем не сами по себе и не для себя - мы лишь частичка чего-то очень большого, стремящегося быть единым целым.

Такой «сторонний» человек, начальник Котуйканского рудника, сидел сейчас перед Алтуниным. У начальника рудника было обожженное ветром лицо, вспухшие, потрескавшиеся губы. И глядел он как-то исподлобья, прищурившись, словно оберегая глаза от невидимых разбушевавшихся стихий. Внешнему своему виду он, должно быть, мало придавал значения: в кабинет высокого должностного лица из другого министерства, другого главка явился в толстом сером свитере, поверх которого надел темно-коричневую замшевую куртку. Очевидно, привык к пятидесятиградусным сибирским морозам и, даже очутившись в Москве, с подозрением относился к климату.

«Неужто ему не жарко?» - с иронией подумал Алтунин.

В чужом кабинете начальник рудника вел себя свободно. Расставив ноги в меховых ботинках, широко раскинулся в кресле, почти возлежал. С губ не сходила непонятная улыбка. Вытащил из кармана пачку дорогих сигарет, хотел закурить, но вроде бы раздумал. Переменил позу, слегка подобрался.

– Можно, можно, курите, — улыбнулся ему Алтунин. — Я к дыму привычный.

Начальник рудника, кисло поморщившись, сделал отстраняющий жест.

— Пытался пробиться прямо к начальнику главка товарищу Ступакову, но не пустили, — проговорил он хрипловатым голосом. — К вам едва прорвался: неприемные часы. А я завтра чуть свет улетаю...

— У Ступакова только что умерла жена, — сказал Алтунин. — Сами понимаете...

Начальник рудника поджал губы. Выдержав паузу, произнес с горечью:

— Понимаю. И сочувствую. У меня самого рудник умирает. Целый рудник!

— В каком смысле?

— В прямом. В забоях приостановлены работы.

В глазах посетителя появилась злая желтизна. Он резко провел ладонью по взъерошенным волосам, но волосы продолжали торчать, завиваясь в яркие бронзовые кольца.

– С вашего позволения?.. — Посетитель вопросительно взглянул на Сергея и направился к двери.

– Да, да, — машинально ответил Сергей, не понимая еще, на что, собственно, требуется его разрешение.

– У меня там, в приемной, напарник. С аппаратурой. Мы долго вас не задержим, — пообещал начальник рудника и, распахнув дверь, крикнул: — Максим Васильевич, войдите!

На пороге появился волосатый молодой человек с чемоданчиком в руках. Этакий викинг, закованный в синий брезент. Кивнув Алтунину, словно боднув его на расстоянии, что, по всей видимости, должно было обозначать приветствие, он молча принялся за дело: раскрыл чемодан, извлек оттуда раздвижной штативчик, проектор, развернул белое полотно.

Сергей продолжал недоумевать: что они собираются делать?

Тем временем молодой человек успел погасить свет. В кабинете сделалось темно. Задрожал белый луч - и на экранчике появился заснеженный карьер открытых разработок. По уступам карьера стояли экскаваторы и драглайны. Возле них суетились люди в меховых шапках и полушубках, а машины оставались неподвижными, будто замерли навсегда. Сергей как бы сверху увидел весь рудник - огромный амфитеатр, дымящийся от мороза. И повсюду - мертвые машины.

– Это наш рудник Котуйканский, — пояснил посетитель. — А вот те застывшие драглайны - продукция заводов вашего главка, товарищ Алтунин. Под вашим неусыпным руководством производственное объединение «Самородок», которым командует товарищ Скатерщиков, изготовляет машины, непригодные для эксплуатации в суровых климатических условиях. Ноябрь, а у нас минус пятьдесят три. Драглайны же не выдерживают и минус тридцати: их самые ответственные детали не имеют достаточной хладостойкости. Об этом мы писали Скатерщикову, писали Ступакову, писали заместителю министра Лядову, да, видно, никому нет дела до наших забот. Вы, кажется, возглавляете здесь службу изучения спроса готовой продукции?

– Да, вас направили по адресу, — недовольно ответил Алтунин, — Но у нас нет других машин. Серийное производство. Драглайны с хладостойкими деталями не выпускаем, так как ориентируемся в основном на европейскую часть СССР. Ну и на экспорт...

Экранчик погас. Молодой человек включил свет. Начальник рудника сидел теперь, вобрав голову в плечи.

– А кто в таком случае должен обеспечивать нас: Сибирь, Дальний Восток, Крайний Север? — спросил он. Голос был глухой, отчужденный. — Производственное объединение Скатерщикова расселось, можно сказать, в самом центре Сибири, а продукцию гонит в европейскую зону и на экспорт...

Сергей пожал плечами.

– По-видимому, нужны специальные заказы. Ведь жили вы как-то до сих пор?

– Не жили, а приспосабливались, выкручивались. В холодную пору сидим сложа руки, а с потеплением занимаемся штурмовщиной. Убытки в миллионы рублей. И сейчас план повис на ниточке. Нельзя дальше так! Что значит специальный заказ на хладостойкие машины? Это слишком дорого обойдется. Почему специальный, а не серийный выпуск?

– Да хотя бы потому, что рудников, работающих в жестких температурных условиях, раз, два - и обчелся.

Книги из серии:

Роман-газета

[5.0 рейтинг книги]
[5.0 рейтинг книги]
[5.0 рейтинг книги]
Популярные книги

СД. Восемнадцатый том. Часть 1

Клеванский Кирилл Сергеевич
31. Сердце дракона
Фантастика:
фэнтези
героическая фантастика
боевая фантастика
6.93
рейтинг книги
СД. Восемнадцатый том. Часть 1

Я – Орк. Том 6

Лисицин Евгений
6. Я — Орк
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я – Орк. Том 6

Пятое правило дворянина

Герда Александр
5. Истинный дворянин
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Пятое правило дворянина

Менталист. Эмансипация

Еслер Андрей
1. Выиграть у времени
Фантастика:
альтернативная история
7.52
рейтинг книги
Менталист. Эмансипация

Релокант. Вестник

Ascold Flow
2. Релокант в другой мир
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Релокант. Вестник

Вперед в прошлое 5

Ратманов Денис
5. Вперед в прошлое
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Вперед в прошлое 5

Мир-о-творец

Ланцов Михаил Алексеевич
8. Помещик
Фантастика:
альтернативная история
5.00
рейтинг книги
Мир-о-творец

Изгой. Трилогия

Михайлов Дем Алексеевич
Изгой
Фантастика:
фэнтези
8.45
рейтинг книги
Изгой. Трилогия

Адепт. Том второй. Каникулы

Бубела Олег Николаевич
7. Совсем не герой
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
9.05
рейтинг книги
Адепт. Том второй. Каникулы

Делегат

Астахов Евгений Евгеньевич
6. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Делегат

Приручитель женщин-монстров. Том 1

Дорничев Дмитрий
1. Покемоны? Какие покемоны?
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Приручитель женщин-монстров. Том 1

Береги честь смолоду

Вяч Павел
1. Порог Хирург
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
рпг
5.00
рейтинг книги
Береги честь смолоду

Никто и звать никак

Ром Полина
Фантастика:
фэнтези
7.18
рейтинг книги
Никто и звать никак

Последняя жена Синей Бороды

Зика Натаэль
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
5.00
рейтинг книги
Последняя жена Синей Бороды