Школа Робинзонов
Шрифт:
Часом позже он окончательно убедился в справедливости своих предположений, когда услышал под ногами какой-то странный шум, напоминающий шелест опавших листьев. В ту же минуту Карефиноту оттолкнул Годфри, и змея, уже готовая броситься на него, зашуршала в траве.
— Змея! — воскликнул он. — Ко всему прочему еще и змеи! Разве мало нам медведей и тигров?
Да! Это была змея — из тех, которые выдают себя специфическим шумом. Гремучая змея — гигант среди ядовитых пресмыкающихся.
Карефиноту бросился за рептилией, успевшей уже проскользнуть в густые заросли, догнал и ударом топора отсек ей голову. Обезглавленное туловище змеи билось в агонии на окровавленной
Множество ядовитых змей попадалось им и на подходе к дому — в той части прерии, которая отделялась ручьем от Вильтри. По-видимому, остров Фины подвергся нападению ползучих гадов. Откуда они взялись? Почему их не было раньше? В эти тревожные минуты Годфри вспомнился легендарный Тенос, получивший известность в древнем мире благодаря змеям, которых там было видимо-невидимо. Отсюда даже происходит название одного из видов гадюк.
— Поспешим! — крикнул Годфри Карефиноту, жестом давая понять, что нужно ускорить шаг.
Юношей овладело беспокойство. Не зная, какие еще могут случиться беды, он хотел побыстрее возвратиться в Вильтри. Предчувствие его не обмануло. Только он вступил на мостик, как послышались отчаянные вопли и мольбы о помощи.
— Это Тартелетт! — воскликнул Годфри. — Он в опасности! Бежим!
Миновав мост и пробежав еще шагов двадцать, они увидели Тартелетта, бегущего опрометью им навстречу. За ним с разинутой пастью гнался громадный крокодил, появившийся, очевидно, из реки. Несчастный учитель танцев, вне себя от страха, несся напрямик вместо того, чтобы свернуть направо или налево. Расстояние между ним и чудовищем неумолимо сокращалось… Вдруг учитель танцев споткнулся и упал. Все кончено… Он погиб…
Годфри замер, но тут же, со свойственным ему хладнокровием, не думая об опасности, сорвал с плеча карабин и прицелился крокодилу в глаз.
Хорошо направленный выстрел сразил чудовище. Крокодил прыгнул в сторону и упал без движения.
Карефиноту подбежал к учителю танцев и помог ему подняться. Тартеллет отделался одним страхом. Но каким страхом!
Было шесть часов вечера. Минутой позже Годфри и его спутники достигли большой секвойи.
Какие грустные мысли приходили им в голову за ужином! Сколько долгих бессонных ночей предстояло им провести на злополучном острове Фины, где, казалось, сама природа ополчилась на бедных Робинзонов?
Учитель танцев все время повторял одни и те же слова:
— Ах, как бы я хотел отсюда уехать!.. Как хотел бы я отсюда уехать!..
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ,
которая заканчивается удивительной репликой Карефиноту
Наступила зима, под этими широтами все же достаточно суровая. Давали себя чувствовать первые холода, и следовало ожидать дальнейшего понижения температуры. Годфри правильно поступил, перенеся очаг внутрь жилища. Работы по возведению ограды к тому времени уже закончились, а прочная дверь обеспечивала безопасность жителям Вильтри.
В течение шести недель, то есть до середины января, на острове свирепствовали такие ураганы, что уходить далеко от дома было просто невозможно. Стволы гигантских секвой раскачивались от сильного ветра, срывавшего сухие ветки, которые тут же подбирались и складывались про запас: огонь в очаге не затухал, пожирая много топлива.
Наши островитяне должны были закутаться во все теплое, что нашлось в сундуке. Во время походов за камасами больше всего выручали куски шерстяной материи, но так как погода с каждым днем ухудшалась, и эти экскурсии пришлось сократить до минимума. Об охоте нечего было и думать: намело столько снегу, словно остров Фины находился не в тропической зоне, а где-то у Полярного круга.
Северная Америка, благодаря дующим с севера ветрам, — одна из самых холодных стран земного шара. Зима в ней длится до середины апреля, и с морозами приходится выдерживать настоящую борьбу. Поневоле напрашивался вывод, что остров Фины, вопреки предположениям Годфри, лежал примерно на тех же широтах — севернее Сан-Франциско.
Нужно было как можно лучше приспособить жилище к зиме. Правда, ветер туда не проникал, но сырость и холод ощущались. Поэтому наши Робинзоны, пока хватало провизии, заботились главным образом об утеплении Вильтри. Когда стало подходить к концу засоленное черепашье мясо, пришлось принести в жертву желудку несколько коз, агути и овец, поголовье которых почти не увеличивалось с тех пор, как они попали на остров.
Было от чего предаваться грустным размышлениям!
Как раз в это время Годфри заболел сильной лихорадкой, не отпускавшей его около двух недель. Не будь в его распоряжении лекарств, найденных в том же сундуке, вряд ли бы он быстро поправился. В отличие от Тартелетта, не способного оказать больному никакой помощи, Карефиноту ухаживал за ним так самоотверженно, что во многом способствовал его выздоровлению.
Трудно передать, какие Годфри испытывал муки, как он сожалел о прошлом и винил себя за все случившееся, за то ужасное безвыходное положение, в котором очутился по своей же вине! Сколько раз в лихорадочном бреду он звал свою невесту Фину и дядюшку Виля, которые находились за сотни миль, и, казалось, были для него навсегда потеряны! Как проклинал он теперь жизнь Робинзона, которая так пленяла его юношеское воображение и представлялась непостижимым идеалом! И вот суровая действительность заставила его, городского-жителя, испытать все трудности существования на лоне природы и даже отнять надежду вернуться когда-нибудь в родной дом…
Так прошел самый грустный из всех месяцев — декабрь, и только перед новым годом Годфри стал понемногу поправляться.
Что касается Тартелетта, то он, по милости судьбы, чувствовал себя превосходно, хотя и не переставал охать и стонать. И подобно тому, как грот нимфы Калипсо после отъезда Одиссея „перестал оглашаться веселыми звуками“, так и в Вильтри больше не звучала карманная скрипка: ее струны затвердели от холода.
Годфри тревожило не только присутствие хищных зверей, но и возможное появление туземцев. Раз уж им стало известно, что на острове находятся люди, ничто им не помешает сюда вернуться, а бревенчатый забор вряд ли от них защитит: Придя к такому заключению, Годфри решил, что самым надежным убежищем будут ветви секвойи, и поэтому следует позаботиться о более быстром и удобном способе подъема, а также о защите входного отверстия от непрошеных гостей, если бы они попытались проникнуть внутрь дупла.
С помощью Карефиноту Годфри устроил в стенках секвойи ступеньки и соединил их веревкой, свитой из волокнистых растений. Таким образом в жилище Робинзонов появилась лестница.
— Ну, вот! — с улыбкой сказал Годфри, кончив работу. — Теперь у нас два дома: внизу — городской, а сверху — загородный.
— Я предпочел бы погреб, но только на Монтгомери-стрит, — ответил Тартелетт.
Наступили рождественские праздники, которые всегда так весело встречают в Соединенных Штатах Америки. Первый день нового года, наполненный радостными детскими воспоминаниями, был дождливым, снежным, холодным и мрачным.