Школа специальной войны оператор боевого дрона
Шрифт:
«Атака-DBS»: защита гражданских интересов
Специально для пресечения работы дронов на гражданских объектах в НПП «Алмаз» холдинга «Росэлектроника» разработан комплекс «Атака-DBS». Оборудование доступно для приобретения без лицензии. Важно отметить, что действует комплекс избирательно, не нарушая работу окружающих систем связи и навигации, что позволяет свободно использовать его в условиях города, в аэропортах и на других технологически сложных объектах.
Комплекс «Атака-DBS» может работать автоматизированно, вычисляя дроны и блокируя каналы связи и спутниковую навигацию. Беспилотник теряет управление и либо возвращается в точку запуска, либо садится в аварийном режиме. Владелец комплекса будет оповещен о зафиксированной атаке посредством sms или электронной почты.
«Атака-DBS»
Глава 11. История боевых БПЛА
БПЛА позволяет применять силу там, где раньше она не применялась (или применялась гораздо реже). Таким образом, теперь мы регулярно наблюдаем поиск и преследование лиц на территориях, где в противном случае судебный приказ преследующего государства не действует. Относительно узкая направленность современных высокоточных боеприпасов (PGM) позволяет использовать эту технологию для уничтожения таких людей. Дело не в том, что государства раньше не делали подобных вещей, а в том, что БПЛА нормализуют это. Это изменение. Военные действия теперь заменяют обычные операции по обеспечению безопасности/полицейской деятельности или предпринимаются там, где раньше не было бы никаких действий, потому что для этого не было «возможности». Так, например, мы наблюдаем внесудебные казни, а не надлежащую правовую процедуру или обычную военную операцию. Появление БПЛА опасно снизило порог применения насилия военного масштаба как с точки зрения пересечения границ, так и с точки зрения масштаба цели.
Новый вид войны
Такого рода нановойна против отдельных лиц не является чем-то, что международная система когда-либо видела в крупномасштабных масштабах. Война, как напоминает нам Руссо, идет между вещами – государствами, политическими сообществами.
– а лица, борющиеся с ними, выступают там как комбатанты, то есть представители дела, за которое борются. Терроризм – это метод, а не причина, и с лицами, причастными к нему, традиционно боролись правоохранительные и судебные органы – лишь изредка правительства направляли свои национальные вооруженные силы для решения полицейских задач. Однако после 11 сентября США воспользовались своим правом использовать военную силу в целях самообороны для преследования террористов бен Ладена в Афганистане, заявив, что их действия были санкционированы ООН. Эксперты-правоведы утверждали, что резолюции ООН фактически не санкционировали использование вооруженной силы и что механизмов, предусмотренных системой уголовного правосудия, было достаточно, поскольку террористы совершали преступные террористические акты, а не военные действия.
Таким образом, с самого начала война в Афганистане была проблематичной с юридической точки зрения, но даже в этом случае после 11 сентября США продолжали проявлять себя в военных целях в ситуациях, которые не являются войной, встречая минимальное сопротивление, если не молчаливое согласие. Наряду с БПЛА, подразделения спецназа и частные военные компании были частью этого расширения, и, как и в случае с беспилотниками, большая часть их привлекательности заключается в том, что их можно отрицать. Маленький интервенции вызывают лишь небольшие разногласия, и все это способы распространения принудительной военной мощи, не вызывающие дорогостоящих политических (или военных) последствий.
Как показал печально известный инцидент «Падение Блэкхока» в Могадишо в 1993 году, когда пилотируемые операции идут не так, как надо, их нельзя просто замести под ковер. Эта попытка спецназа захватить двух лидеров сомалийских боевиков привела к битве, в результате которой погибли сотни человек, изгнали США из Сомали и удержали Вашингтон от вмешательства в геноцид в Руанде в следующем году. Хотя катастрофы после 11 сентября не повторялись в таком масштабе, они, тем не менее, вызвали политическую головную боль. Когда подрядчики, работавшие на частную военную компанию Blackwater, открыли огонь в Багдаде в 2007 году, убив 17 человек, последовавший протест привел к изменениям в том, как частные военные компании были лицензированы и развернуты, и включал правовые изменения, чтобы привлечь подрядчиков к ответственности в соответствии с законодательством США (по состоянию на октябрь 2013 г., четверо причастных к делу мужчин все еще находились под судом). Другой подрядчик, Рэймонд Дэвис, стал новоявленным Гэри Пауэрсом: в рамках сверхсекретной шпионской миссии ЦРУ в Пакистане он убил двух человек в Пакистане в 2011 году и томился в тюрьме в Лахоре, пока правительства Пакистана и США спорили о том, действительно ли его дипломатический паспорт должен защитить его от судебного преследования. Вторжение спецназа в Ливию в октябре 2013 года с целью поимки подозреваемого террориста было немедленно осуждено ливийским президентом, а одновременный рейд в Сомали провалился. И, конечно же, до сих пор не восстановлены отношения, которые были испорчены рейдом спецназа США на резиденцию бен Ладена в Пакистане в мае 2011 года.
Беспилотные автомобили просто не создают таких политических кошмаров. На протяжении всех этих взлетов и падений американские беспилотники продолжали регулярно убивать мирных жителей и боевиков в Пакистане, Сомали, Йемене и, конечно же, Афганистане, патрулировать международное воздушное пространство и проникать в небо противника, избегая при этом более пристального внимания и обсуждения. Только когда в 2009 году была опубликована книга П. У. Сингера «Wired for », последствия роботизации боя стали рассматриваться в более широком геополитическом контексте, даже несмотря на то, что президент Обама расширил программу беспилотных летательных аппаратов, унаследованную им от своего предшественника. Тем не менее, беспилотники, обстрелянные и/или сбитые в Иране и Сомали, почти не вызывают удивления, и, несмотря на непрекращающийся фурор по поводу политики США в отношении беспилотников в Пакистане, никто не удивился, обнаружив, что Исламабад тайно одобрил удары, в то время как публично осуждая их по-разному – как менее провокационные – как стороной, их применяющей, так и странами, в которых они используются.
«Среда – это сообщение»
Эти наблюдения о том, как воспринимаются и используются БПЛА, побудили нас думать о них так, как предложил канадский теоретик медиа Маршалл Маклюэн, который советует не сосредотачиваться на мнимой цели или содержании технологии или среды (он использует термины взаимообмен), умело); нас не волнует, как он выражается, производит ли фабрика «кукурузные хлопья или кадиллаки». Вместо этого мы должны попытаться определить непредвиденные, реальные социальные последствия, которые вытекают из введения «каждого расширения нас самих или любой новой технологии», рассматривая психические и социальные последствия конструкций или паттернов, поскольку они усиливают или ускоряют существующие процессы. Ибо «послание» любого средства или технологии – это изменение масштаба, темпа или модели, которые они привносят в человеческие дела.
Тогда для Sclove важным посланием труб была не доставка воды, а скорее новый вид социального разделения. Для Маклюэна сообщение прессы Гутенберга было не просто ее содержанием, то есть материалами для чтения, которые она производила, и содержащимися в них сообщениями, но чем-то гораздо большим: инструменты для исследования и рационального обсуждения были взяты из рук власть имущих в частности церкви, и переданы в руки, в конечном счете, всем, кто умел читать. Чтение стало повсеместным, и последовали Реформация, революция и просвещение. Распространяя продукты двух миров, представленных в существующих книгах, античного (греко-римского) и средневекового, Маклюэн утверждает, что «печатная книга создала третий мир, современный мир».
Таким образом, послание печатного станка – не книга, а современность. Это громкое заявление, но оно отражает большую современную интеллектуальную традицию. Марксизм также может быть технологически детерминистским: например, как видел его Маркс, «ветряная мельница дает вам общество с феодалом; паровая мельница, общество с промышленным капиталистом».
Мы не столь абсолютны в своем технологическом детерминизме и не столь смелы в своих выводах, а скорее видим в этом способ начать раскрытие потенциально крупномасштабных изменений, внесенных дронами, путем документирования того, что конкретно нового или отличного в этой конкретной среде.