Школьник из девяностых
Шрифт:
***
Около десяти утра тридцатого июня я подходил к дому родителей. Калитка оказалась заперта. Я не стал в неё колотить и драть горло, а привычно перелез через забор, и, пройдя через двор, постучал в окно.
— Кто там? — раздался из дома незнакомый и испуганный женский голос.
— Сын домой вернулся. А кто там?
Дверь открыла незнакомая женщина примерно сорока лет. На ней был надет летний сарафан салатового цвета.
— Ты, наверное, Ваня? — радостно сказала женщина. — А как ты оказался во дворе?
— Отвечаю по порядку. Да, я Иван. Оказался во дворе как обычно, перелез через забор. Теперь встречный вопрос, кто
— Мальчик, мы купили этот дом три недели назад, теперь это наш дом, — поведала эта дама. — Твои родители предупреждали, что ты в лагере и не знаешь об этом, потому можешь прийти сюда. Они просили передать, что теперь живут у бабушки.
— Спасибо за информацию и извиняюсь, что напугал вас. Закройте за мной калитку, а то второй раз лезть через забор не горю желанием.
— Конечно-конечно, сейчас провожу, — сказала женщина. — Ничего страшного, я всё понимаю.
Мда, вот и сюрприз, однако!
Дошёл до дома бабушки, тут идти было не очень далеко, пара минут. На месте не оказалось ни дома, ни забора, зато был фундамент, покрытый рубероидом по периметру бывшего бабушкиного дома. Ещё во дворе имелось несколько аккуратно сложенных куч кирпичей, большая куча песка и накрытые полиэтиленом мешки с цементом.
Из-за кучи кирпича вышла мать, она была вся в цементе.
— Привет, мам.
— Ой, сынок! — обратила она на меня внимание. — Ты вернулся!
Мать бросилась меня обнимать.
— Как съездил? — спросила мать.
— Шикарно съездил. Особенно классно было вернуться домой и обнаружить там чужих людей. Вы, я смотрю, развлекаетесь вовсю. Мама, — обвёл я многозначительным взором место, на котором должен стоять дом, — что случилось?
— Ваня, мы продали дом, — ответила мать.
— Это я понял. За сколько хоть?
— Шестнадцать миллионов! — шепотом сказала она.
— Так дешево?
Блин, да я спустил на аферу в два раза больше.
— Ванюша, нас же дом был без документов, только договор купли-продажи от предыдущих хозяев, даже без домовой книги, — поведала мать.
— А с бабушкиной халупой что?
— Мы когда начали копать яму вокруг дома под фундамент, бабушкин дом рухнул, — начала рассказывать мать. — Конёк крыши был мне по пояс. Такая пылища стояла, как ядерный гриб в миниатюре!
— И где мы теперь живём? — нахмурил я брови.
— Мы с отцом пока живём у родственников, у тети Гали. Бабушку приютил сосед, вон из того дома на два двора выше. — мать указала дом на противоположной стороне улицы. — Там одинокий дед живёт, они с твоим дедушкой дружили.
— Понятно. Мам, а где папа?
— Отец на процедурах в поликлинике, — мать погрустнела и зло посмотрела на соседний дом справа от нас. — Мы когда сюда въехали, на него сосед из этого дома с дракой бросился, кинул в твоего отца кирпич и сломал ему ногу. Мы милицию вызвали, заявление написали, но его у нас не приняли. Оказывается, у этого соседа друг мент — полковник нашего отделения милиции, он всё замял, а твоего отца чуть не посадили. Жена соседа на него заявление написала, будто он её изнасиловать попытался. Менты… — мать всхлипнула. — Они его со сломанной ногой забрали в отделение милиции и продержали там несколько часов! Потом отпустили… А эта тварь, — со злостью она посмотрела на соседский дом, — сказала, что пошутила. Мы потом писали заявление о клевете, но его у нас тоже не приняли, всё из-за того же мента. С*ки, ненавижу тварей! Это не соседи, а нелюди!
Что-то меня это всё напрягает. Такая бодрость по телу прокатилась. Не простая бодрость, а бодрящая злость, когда хочется пойти и поубивать всех.
Тут из того двора, о котором только что шла речь, появились мужчина и женщина. У них на лицах гуляли гадкие улыбки. Они встали на углу возле своего дома и стали на нас пристально смотреть, словно на скотину для забоя. Их взгляды были наполнены злорадством, а на их лицах ещё гаже расплывались улыбки.
Нервы у меня не железные, тем более после длительного напряжения, вызванного провернутой аферой. Ненавижу, когда кто-то обижает близких людей. Ближе родителей у меня никого нет. Злость на этих соседей захлестнула меня с головой. Не выдержав, я резко достал волшебную палочку и направил её на женщину, что сверлила мою мать своим мерзким взглядом через прищур.
— Легилименс.
С палочки сорвалось заклинание чтения мыслей. Топорное, в исполнении неопытного начинающего волшебника, но тем не менее, эффективное.
Быстро начал читать поверхностные мысли соседки.
«Надо запугать и прогнать их, пока они не оформили документы, чтобы захапать себе их землю, — думала соседка. — Дед, от которого мужу в наследство достался дом, родственник мужа бабки, живущей в соседском доме, а раньше эта земля была общая, — удалось выловить очередную мысль. — Если бы не эти уроды, мы бы бабку подпоили и заставили на нас оформить дарственную. Ну ничего, мы их обязательно выгоним. Не зря же мы с главным ментом договорились и их дому помогли рухнуть! Как жаль, что он рухнул не им на головы, как мы планировали. Сейчас этой суке проломлю лопатой голову, а муж сосунка отпи*дит до полусмерти. А если убьём, даже лучше, друг мужа нас отмажет, оформит как самооборону».
Злость?! Нет, злостью тут уже не пахло. Меня переполняла первобытная ярость на врагов, которые пришли на мою землю убивать близких людей. Глаза будто заслонила кровавая пелена и дальше я себя уже не контролировал, полностью отдавшись на волю эмоций.
— Ах вы твари! — громко воскликнул я. — Убить нас вздумали?! Так получайте же сами то, чего желаете другим!
Нашептав короткое проклятие из малефицизма, подвесил его в ауру. Не успев начитать второе, заметил в руках соседки лопату, которую она занесла и попыталась ударить ею мою мать. Мать застыла в ступоре от неожиданности. Она не ожидали ни моего возгласа и последующего за ним странного нашептывания, ни того, что соседка броситься на неё с лопатой. Она могла лишь стоять и большими от ужаса глазами смотреть на лопату и злобно оскаленный рот соседки.
— Отделение органов!
Заготовленное заклятие сорвалось с моей ауры и отправилось в агрессивную женщину, которая через мгновение могла проломить острым краем лопаты голову моей горячо любимой матушке. Заклинание сработало безупречно — сердце соседки было отсоединено от кровеносных сосудов. Можно было бы отсоединить любой орган: язык, желудок, это универсальное медицинское заклинание для пересадки органов. Но в порыве ярости мой разум оптимальным посчитал именно подобный выбор — сердце, чтобы стопроцентно очистить мир от такой мрази. У соседки ослабела хватка, её кожа стала мертвенно бледно, а лопата выпала на землю. Женщина схватилась за грудь в районе сердца и с жутким хрипом повалилась на землю.