Школьное богословие
Шрифт:
[195]Если мы в рассказе Моисея о создании мира представим себе Бога максимально антропоморфно, как "старца", как "мастера" сооружающего Вселенную, то в руке у Него мы должны будем увидеть резец скульптора. В созданной Им в первый день бесформенной глыбе он день за днем отделяет сердцевину. Он отделяет свет от тьмы, воды под небом от воды выше небес, отделяет сушу от моря, выводит жизнь из земли и из воды, человека отделяет от мира животных. Эдемский сад отделяется от остального мира, а в самом Эдеме дерево познания добра и зла (и древо жизни) отделяется от всех остальных деревьев... Это разделение, с одной стороны, вносит в мир многообразие, а с другой - защищает лучшее от слияния с посредственным, обыкновенным, худшим... От изначально бесформенной глыбы отделяются все новые и новые пласты и песчинки, чтобы открыть в нем некий прекрасный лик. Надо ли напоминать, что на самом
[196]Вновь повторяется тема божественного слова, которым мир творится и удерживается от распада в изначальную неразличимость или в небытие. "Словом Господа сотворены небеса и Духом уст Его - все воинство их" (Пс. 32,6)
[197]Поскольку свет произошел позднее "первоматерии" - темная часть суточного цикла предшествует светлой. Отсюда в богослужебном календаре сутки идут от вечера к утру. Для иудеев субботний покой, например, наступает вечером в пятницу. У православных празднование воскресенья начинается с "воскресной всенощной", которую служат, однако, в субботу вечером. Каждый новый решительный прорыв в становлении мироздания, согласно повествованию Моисея, приходится на "вечер", на ночное время. Ночь - время творческих вдохновений и время зачатий. Моисей говорит, скорее, не о шести "днях" творения, а о шести "ночах". Днем лишь набирает силу и вырастает в должную степень то, что прорвалось в бытие творческой ночью.
[198]Слово "йом" в еврейском языке означает не только сутки, но и вообще некоторый ограниченный промежуток времени. То, что речь не могла идти еще об астрономических сутках, следует из того, что создание Солнца и луны относится Моисеем к четвертому "дню". Христианская традиция, ссылаясь на слова Псалтыри "пред очами Твоими тысяча лет, как день вчерашний" (Пс. 89,5), склонна понимать "шесть дней" творения как шесть основных эпох возникновения мироздания. Вопрос о длительности этих "дней" считается не имеющим вероучительного характера. Если чудо растянуть во времени - оно не перестанет быть менее чудесным.
[199]"День один": "вечер" и "утро", тьма и свет здесь не воспринимаются как враждебные друг другу начала, они составляют единое целое. Значит, "тьма" первых стихов Библии не имеет нравственно-отрицательной окраски. Нет такого зла, которое изначально сопутствовало бы Вселенной; нет такого зла, которое было бы совечно Богу или даже современно миру. Зло - это "новинка" в мироздании. Было время, когда его не было.
[200]Еврейское слово "ракия", переведенное на русский как "твердь", буквально означает пустое пространство, и происходит от глагола "рака" - "простирать, растягивать". Ср. слова Христа: "кто же скажет брату своему: "рака", (пустой человек) подлежит синедриону" (Мф. 5,22). На греческий язык слово "ракия" переведено stereoma. В мир "первоводы" вносится расчленение, пространственные структуры.
[201]"Собирание вод" по гречески передается глаголом sistymata. Структура мироздания все усложняется.
[202]Это место Библии, с одной стороны, отрицает, что жизнь могла возникнуть сама собой, "самопроизвольно" из мертвого вещества, а с другой, подтверждает, что если "земля" будет следовать законам и повелением, которые дает ей Творце, то она может стать источником жизни.
[203]Солнце и светила возникают после возникновения жизни на земле. Эта особенность рассказа Моисея, во-первых, следует из его задачи преодолеть языческие привычки у своих слушателей. Для народных религий характерно обожествление Солнца, в нем земледельческие народы видят источник жизни. Культ бога солнца - Ра - был чрезвычайно распространен в Египте, откуда только что Моисей вывел свой народ. Поэтому Моисей считает нужным подчеркнуть, что жизнь и злаки возникают раньше, чем солнце: не солнце, но Бог - подлинный источник жизни. Если современный читатель Библии согласен с этим главным тезисом Моисея, он может оставить в стороне смущающий его конкретный способ библейской аргументации.
Во-вторых, такой порядок дней творения может быть связан с сюжетной особенностью рассказа о творении. Богом созданы "небо и земля". Сначала Моисей завершает разговор о земле, и лишь затем переходит к небу. Для религиозного способа мышления понять что-либо - значит понять назначение этой вещи. Смысл события - это его цель. Смысл существования земли - в том, чтобы давать жизнь. Поэтому Моисей доводит разговор о земле до этой точки, и лишь затем обращается к небу.
В-третьих, с позиции земного наблюдателя (а именно с позиции земного человека Моисей видит историю мироздания) Солнце и звездное небо становятся видны только в достаточно поздний геологический период. Только по ослаблении вулканической активности и после того, как растения преобразовали первичную земную атмосферу, с поверхности земли стало возможным наблюдать звездное небо, ранее затянутое слишком плотной облачностью.
[204]Первая цель установления светил - "для знамений", то есть, религиозно-культовая цель. Значит, время библейского рассказа о творении мира - не астрономическое, а "литургическое", богослужебное. Проецирование рассказа Моисея на время научно-космогонической картины мира поэтому просто бессмысленно.
[205]Моисей не употребляет даже слов "солнце и луна". Поскольку светила в языческом мире почитались как божества (Луна, например, как Астарта или Диана), Моисей считает нужным провести "демифологизацию" сознания своих слушателей. На небесном своде он видит не торжественную процессию богов, а просто... лампочки. Это как бы система обычного и аварийного освещения, которая заведомо смонтирована лишь для помощи человеку, а потому язычники, поклоняющиеся знакам Зодиака, столь же нелепы, как лампопоклонники.
[206]Опять же: назначение светил - просто светить, служить людям в их нуждах. Поэтому языческое поклонение светилам и звездному небу, "Космосу" просто переворачивает исходное отношение. Мир должен служить человеку, а человек должен служить только Богу, Создателю космоса, а не самому космосу.
[207]"Большие рыбы", морские чудовища в языческих мифологиях были символами хаотических сил, борющихся с Богом (например, Тиамат в вавилонской мифологии). В Библии же "Левиафаны", "Бегемоты", равно как и мифические чудовища, "прописанные" на суше, лишаются сакральности, как бы "приручаются" Богом (см. Иов 39,10). Их не надо бояться, и из страха не надо перед ними заискивать, принося жертвы, или, совершая демонические ритуалы. Бог, всему давший жизнь, сильнее их. А "если Бог за нас, кто против нас?" (Рим. 8,31).
[208]Буквально - существ "многокишащих и многородящих". Сама стихия пола, размножения, которая также обожествлялась в языческих культах плодородия, здесь показана исходящей из рук все того же Творца. Каждый раз, когда возникает жизнь, Бог дает ей силу продолжать себя.
[209]В греческом тексте Септуагинты - kosmos, что буквально значит "украшение" (именно так это место переводится в церковно-славянской Библии).
[210]"Седьмой день", в отличие от всех предыдущих, не завершен традиционной заставкой: "и был вечер, и было утро...". Этот "день" еще не закончился. В христианском понимании - это "день" человеческой истории охватывает время от создания человека до конца света. Шесть дней творения - это шесть предшествующих эпох становления мира, в котором еще не было человека. Седьмой день - это время человеческой истории и человеческого творчества. "Восьмой день" - это День Пришествия, день всеобщего Воскресения и Суда, День невечернего Царствия Божия.
[211] Такое завершение Моисеем рассказа о творении мира было призвано пояснить установление субботнего дня покоя для Израиля. Четвертая из Десяти Заповедей гласит: "Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай [в них] всякие дела твои, а день седьмой - суббота Господу, Богу твоему... Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них, а в день седьмой почил..." (Исх. 20,8-11). По вопросу о том, должно ли соблюдаться празднование субботы, среди христиан существуют разные мнения. Католики и большинство протестантов полагают, что празднование ветхозаветной субботы перешло на воскресенье. Адвентисты седьмого дня считают, что римская Церковь не имела полномочий отменять Божественную заповедь и вместо субботы отмечать воскресенье (а потому сами адвентисты празднуют именно субботу). Наконец, православные считают праздничными оба дня: и субботу, и воскресенье. В православном богослужебном календаре до сих пор суббота считается седьмым, последним днем недели. Воскресенье же оказывается первым днем недели или... восьмым. Воскресенье - это время совершения пасхальной Литургии, то есть, время причастия к Богу. Причастие к Богу есть причастие к Вечности, и, таким образом, по богослужебной символике, воскресенье выходит за рамки времени и соединяется как с тем самым "днем единым", что стоит у истоков времен, так и с тем "днем восьмым", который возвестит пришествие Царства Божия на землю в конце времен.