Шкура дьявола
Шрифт:
– И каким это образом?
– Пожалуйста…, ради тебя повторюсь: наша задача сохранить то, что было и выстроить то, чем должна стать Россия, ааа сооооответственно, чем больше удастся сберечь, тем меньше сил понадобится затратить после. Твои же интересы набить карман, остаться живым и вовремя свалить. Пока нам нужны твои архаровцы, мы тебе поможем, а уезжать тебе необходимо будет, когда наши интересы разойдутся – затопчем твоим же стадом. Хотя варианты есть, но тогда придется… нет, с тобой не придется. Так что пока пользуйся… Ладно, теперь о деле, что «старлей»? Когда уже в дело пустите? Вообще странно, не похоже на него, что бы он так просто согласился человека убить… Или ты мне врешь или нас ждет неприятный сюрприз… Не дай Бог с ним или с кем-то из его близких что-то случится!
– Да все будет нормально, думаю еще неделя, максимум две и все будет, как обещал. Кстати, все никак не могу запомнить имени – отчества вашего – знаете ли, как-то не удобно.
– А я и не говорил никогда – незачем, лицо мое для тебя уже более чем… – Григорий совершенно успокоившись смотрел прямо в глаза собеседнику, уже полностью себя убедив в своем могуществе, совсем позабыв, что имеет возможность так себя вести, лишь потому, что ему позволяют…
…Взгляд «седого-белого» медленно перевелся, «таща» за собой несопротивляющийся взгляд Барятинского и оба уперлись в официанта, пристально на них смотревшего.
«Северный», теперь уже – «Северный», и в этом не было никаких сомнений, внимательно разглядывал человека в униформе прислуги заведения. Минут через пять он поймал себя на мысли, что не контролировал свои действия эту двенадцатую часть часа, мало того сидит за столом в одиночестве. Рядом стоял этот самый официант и устало повторял:
– Карточка или наличные?
– А… ты чо?… А где…?!.. – Кажется Гриша начал приходить в себя, и первое что пришло на ум – а парень то, «старлей» этот, не сказал еще ни «да», ни «нет», и кажется первого никогда не скажет, и здесь чертов «покупатель» прав!!! Сто раз прав!.. Да ему еще никто ничего и не предлагал!
…Швыряя зеленую купюру на стол, буркнул:
– Забери, баландер хренов!.. – Рванул к машине, по ходу пытаясь набрать номер на здоровенного размера мобильном телефонном аппарате «Моторола»:
– «Усатый»! Быстро в офис. И где этот Леха?!
– Гринь, тыыы… что ль? Че случилось-тооо? С кайфа сры-ва-ешь, не обламывай – только «подлечился «…, давай вечерооочком…, братууух… аааа.
– Те чо, катафалк прислать?! Двигай быстрей шерстюга! [22]
– Ладно, ладно…, а какой Леха то?
22
Или «шерсть» – в лагерях, масть в которую загоняют по решению схода братвы, основываясь на доказанном поступке, отразившемся негативно на общем положении лагеря и противоречащие воровским традициям.
– Этот из… зала, «сапог»… Ну, которого ты с валынами проложил.
– «Солдат», что ли? Да дома наверное, ты ж сам сказал не трогать.
– Базара нет – сказал…, сказал…, и хорошо, что не тронули, порвал бы гадье. Давай, братулец, поджимает, все рамсы уже попутались…, покалякать кое за че надо, только тебе, Васянь, [23] доверить могу.
Через полчаса после объятий и ласково – колких слов пара главшпанов, уединившись, набросали небольшой планчик, казалось бы неплохо продуманный, но приведший к непредсказуемым последствиям, что было лишь на руку тому самому «покупателю», хотя поначалу принес пользу и Гриши, но только поначалу…:
23
Обращение к любому порядочному арестанту, почти означающее – брат, а за одно и скрывающее настоящее имя.
– Юрок, пускаем Леху в работу, устроим ему еще одну промацовочку. [24] Мне этот стрелок во как нужен!
– Да он еще не просто вялый…, хм…, – ваааще никакой, ты чо Гринь, он же откажется и свалит! Меня от его правильности кумарить начинает…
– Ну во первых не откажется – бабу он свою любит и голову любому за нее оторвет! А еще сын есть… А во вторых, я теперь не просто «Гриня», а «Гриня Северный» и это тоже важно, понял?!
В рот того мента…, да мне хоть «пурпурный», в натуууре… Может кто другой им займется, опасаюсь я его…, вон и Вован «Уру-ру» прокнорить [25] его не может, мутный какой-то, «крылацкие» эти с ним…, в рот ему смотрят! Гринь… а, че те этот «сапог» парчужный?!
24
От промацать, то есть прощупать.
25
Раскусить, понять, сделать вывод, от «кнорить» – наблюдать.
– «Пурпурный» – это голубой…, ну ты животное…, в натуре «Усатый», касяк ты ходячий… Ниче порамсим, попугаем, с «синерылыми» [26] столкнем, на наркоту подсадим, на крайняк жену вывезем!.. Не знаю!!!!.. Твари тухлодырые, понабрал фей пивных, как до кипиша доходит сухаритесь, падлы!!!.. Фууу… Юрок, давай по порядку: сначала просто разговор, ну там «лясем-трясем», решить мол вопрос не можем…, надо кое-какую работенку сделать…, типа на шухере постоять, а потом… затянуть… Давай… ну там, на подстав…, ну мож на «скочке» или «гопстопе», не знаю…! Короче по ситуации – главное в делюге корявой замазать.
26
Неуважительное прозвание сидельцев, имеющих на своем теле татуировки, означающие их положение по иерархии и историю жизни.
– «Гринь»…, слышь Вась, а может на прямую?
– А может и на прямую.
– Короче, ты хлестанулся, «Усатый», ты и тяни, не вытянешь, раздавлю фуфлогона!
– Да чо хлестанулся…, ну хлестанулся…, да ладно пацан сказал – пацан сделал… Гринь, ты это…, пришли грев то – пацанам бы раскумариться, а им перед этим «Солдатом» поправить здоровьишко надо… – Гусятинский залез в карман, вынул пачку зеленых, начал отсчитывать, потом плюнул и швырнул в Юрка:
– Два дня на все про все. Будут проблемы, сразу ко мне… И не керосинь, а ладненько делай… – Наркоман, с греющими его липкую душу купюрами, проскользнул в проем двери:
– Без базара, «Се-ве-рны-ы-й»!..
…Нагнав уже садившегося в автомобиль «лианозовского» авторитета, Григорий отчетливо произнес:
– Не дай Бог кто узнает что и я в этом замесе… Да…, и еще: что бы ни с «Солдата», ни с его жены и ваааще…, ни с кого из родственников, ни волоска не упало!
Да чо ты за него так печешься, родственник че-личе… Ладно…, ладушки будет тебе «Солдат» на подносе сеерееебряннооом… – Колонки грохнули «Ветер северный», на что Гриша улыбнулся – «Усатый» его еще никогда не подводил и был предан как пес, понятное дело, пока «ловешками» грели, и «дольку» выделяли. Оба знали, что им нужно друг от друга, и оба знали, что хорошо это не закончится!
Выбор
«Выбор есть всегда, но иногда он ставится между невозможным и неприемлемым. Первый – убивает тело; второй – душу…»
Итак, я сделал выбор! Находясь же перед этим на перепутье, взвешивая все «за» и «против», исходил прежде всего из опыта, приобретенного за всю свою жизнь, пока еще не длинную и не особо испещренную сложностями, противостояниями и столкновениями с течениями, которые обычному человеку на его жизненном пути не встречаются, а если и попадаются, то мелькая как деревья в окне купе, мчащегося поезда… – просто мелькают. Отталкиваясь от своего мировоззрения и своих принципов, я предполагал, что и другие ориентируются, «плюс-минус», так же, но в нормальных человеческих рамках. Слыша о чем-то жестоком и даже жутком, мы, поначалу, примеряем это на себя, но затем быстро отбрасываем, убеждая свой разум, что пришли в этот мир не за тем, чтобы стать неудачником или, еще хуже, по своей глупости жертвой.