Шкура лисы
Шрифт:
Так начинаются мечты о шапке-невидимке.
«Невидимых» шпионов, даже когда они, как говорится, не при исполнении, природа и общество не знают. Люди скрытных занятий навечно покрыты, скажем так, татуировкой неизбывных примет с внутренней стороны кожного покрова. Самые предательские — генетически унаследованный нравственный (или безнравственный) инстинкт, а также врожденные вкус и стиль собственного «внешнего» оформления (походка и остальное в этом духе легко переделывается). Вкус и стиль словно кокили при отливке металлических заготовок придают форму даже неосязаемым индивидуальным особенностям, как, скажем, манера обзаводиться определенными вещами и определенной кампанией (в особенности, противоположного пола). Это тоже улики. Например, обзаведение камерой или авторучкой по вашему собственному вкусу укажет на то, что первая —
Всякому практикующему одно из древнейших занятий известен закон, который приходится принимать во внимание даже во сне: от улик не отделаться, хотя бы в виде миллиграмма талька под ногтями от резиновых перчаток, которыми листал засекреченное приложение к контракту год назад, или вскользь брошенного взгляда прохожего, когда вылезал из канализационной трубы в позапрошлом месяце. Находят много всякого, если охотятся грамотно и упорно…
Матерый таможенник, скажем, в аэропорту просмотрит на экране монитора содержимое вашего чемодана, а потом некто, получив от него наводку, отправляется на квартиру, которую вы покинули на пару дней, и находит именно то, что вы не решились вывезти в чемодане. Может быть, чемодан и выдал.
На Алексеевских курсах, помнится, удивило поначалу странное предупреждение о том, что нет ничего опаснее безрезультатного обыска у вас в конторе или дома, а также такого же досмотра багажа, скажем, в аэропорту. Именно потому, что нашли что-то. Мастера негласного шмона не оставляют следов. А в редких случаях, когда они остались, будьте уверены, ими прикрыли следы «другого» обыска, вполне удавшегося.
Но это о теле и остальных материальных уликах. Имеются и иные наслоения. Участие в спецмероприятиях, назовем это так, оставляет роговицу на психике человека даже с манильскими канатами вместо нервов.
Мастера обыска знают об этом. Они исполняют свое ремесло, не притрагиваясь к карманам, бумажнику или багажу. Шарят глазами, принюхиваются, прислушиваются к интонациям голоса, присматриваются к цвету ботинок, даже к вашему насморку, одним словом — примеривают к своему накопленному многолетним опытом «каталогу примет» все, что только возможно. Например, кадровые военные, что называется, печенкой чуют чье-то легионерское прошлое…
Контрабандисты не случайно предпочитают избегать таможенные «зеленые коридоры». Эти вольные проходы просматриваются наметанными глазами экспертов. Людьми штучной охоты. Они и сами не могут объяснить, отчего срабатывает внутри их красный флажок. В оперативной контрразведке мастера обыска «без рук» или «без следов» в ценностной шкале поставлены выше профессионалов скрытой слежки. Они обыскивают, если угодно, без обыска. Выслеживают, не садясь «на хвост». И когда некто миновал их, это совсем не значит, что у него все обошлось благополучно. Он уже тянет за собой след как муха, вылезшая из чернильницы.
Неудачно подобранная шапка-невидимка, нахлобученная на нелегала или нелегалом, может стать причиной неэффективности тщательно спланированного и вполне удачно проведенного проникновения. По причине несоответствия «шапки» характеру или объему работы, предстоящей после проникновения, а также способу ухода. Скажем, шпионский туризм под «крышей» журналистики, научных и культурных контактов, торговли и тому подобного — предприятие убыточное по соотношению временных, да и вообще затрат и результатов. К нему прибегают за неимением лучшего. Журналисту приходиться писать корреспонденции, а то и книги. Коммерсант мучим сложными переговорами. Артист обязан вести разгульную ночную жизнь, вникать во всякого рода «пост» и «измы». В противном случае «крышу» быстро «высчитают». Разведка же и, прежде всего та её часть, которая связана с обеспечением собственной безопасности, требует полной самоотдачи. Отвлекаться — значит поступаться качеством основной продукции.
Соммерсет Моэм и Грэм Грин, Джон Ле Карре и Юрий Любимов, ставшие известными писателями, были сановными разведчиками. Агенты, «технари» и нелегалы по найму с литературными работами появляются редко, если появляются вообще даже в отставке и на покое. Матерые нелегалы-профи по найму посматривают на пописывающих коллег со смешанными чувствами.
Конечно, максимальное приближение — тоже относительное понятие. Космос для разведки ближе, чем, скажем, канцелярия министра топлива и энергетики в мало кому известной столице Астана, где, возможно, и удастся по заказу некоего петербургского банка выведать подлинные запасы нефти на казахстанском шельфе Каспийского моря и то, насколько она смешана с газовым концентратом. При наличии высокотехнологичного оборудования такая информация перехватывается и без вербовки помощника министра. Спутники «Photint» с высоты от 240 до 400 километров дают АНБ — Агенству национальной безопасности США — в реальном времени фотокартинки происходящего на земле с разрешающей способностью до десятков сантиметров, оставляя службы наружного наблюдения без работы. Аппаратура спутника «KH-11» (аббревиатура от «Keу holе» — замочная скважина), время которого можно брать в лизинг, как написано в соответствующей рекламе, «отличает одного муллу от другого в Тегеране по длине бороды и разбирает номерные знаки на машинах».
Взлом агентами-хакерами, число которых достигло нескольких сотен тысяч, компьютерных заслонов в генштабах или банках и выкачивание электронной информации отводит на второй план силовые прорывы или «тихие» проникновения в бронированные комнаты с секретной оперативной документацией.
Но, как это ни парадоксально, достижения разведывательных технологий ещё больше, если не многократно, поднимают котировку живой машины из плоти и крови, именуемой шпионом. Спутники слепнут из-за облачности. Хакеров из «группы захвата» оставляют с носом коллеги из «группы отрыва». Взаимный массированный огонь на поражение вирусами и «червями» становится неэффективным из-за огромных денежных и временных затрат. Так что, в этой жизни и на этой земле в избытке имеется и постоянно прибавляется всякой всячины, которую только живой шпион и способен заполучить в нужное время и в нужном месте. «Максимальное приближение» в таких случаях означает ровно то, что должно означать — возможность дотянуться и взять информацию, или некую физическую сущность, или доверие другого человека, а выход на позицию точного приближения обеспечивается только артистизмом разведчика.
Великие шпионские операции удавались при наличии двух факторов тщательной подготовки дебюта (об этом говорилось) и талантливой импровизации агента, которую нередко называют удачей, в эндшпиле. Это самая важная часть задания. Эндшпиль приходиться играть в одиночку и на дефиците психического, а возможно физического и денежного ресурса.
Профессор Йозеф Глава называл четыре качества, необходимые для более или менее успешного прохождения через этот этап. Первое — международный опыт, отсутствие религиозной, идеологической, политической, этнической или региональной культурной зашоренности как внутренней, так и внешней. Второе — врожденный инстинкт нового, подкрепленный образовательной подготовкой. Третье — реактивная готовность к авантюрным выходкам, натренированная психически. И четвертое — способность принимать решения и выживать в одиночку, то есть самодостаточность высочайшей пробы.
Автор курса «Разведка и контрразведка как факторы национального подсознательного» говорил, что есть и другие качества под номерами пять, шесть и так далее, однако, уже индивидуального плана. Каждый, помимо четырех обязательных и общих, вычленяет для себя собственные, как говорил чех, интимные, но не менее важные в эндшпиле. Скажем, некто «сорвался», поскольку не нашел сил исчезнуть до завтрака из квартиры матери своего ребенка. После завтрака это оказалось поздно… Затем мать ребенка показала следователям, что «родной» язык, на котором говорил с ней муж, всегда казался ей «выученным».