Шкура лисы
Шрифт:
В большинстве случаев разведчик — это государственный служащий, даже в солдатском звании защищенный государственным флагом.
Нелегал — индивидуальный предприниматель, частник, которого заранее предупредили, что его знать не знают, если он провалится. Впрочем, в случае успеха его тоже, вероятно, не захотят потом знать… Расплатившись, наемником будут брезговать. Чаще всего, из зависти к успеху и денежному вознаграждению.
На приведенных различиях и покоится тактическая терпимость к разведчикам или агентам-наблюдателям, которая совершенно не распространяется на шпионов-нелегалов и на то, что они вытворяют.
Получая работу нелегала, приходиться тщательно взвешивать весьма сложный комплекс шансов на успех и провал. Наемник в этом случае ставит
Конечно, работодатель и нелегал спланируют ход операции так, чтобы избежать или минимизировать число контрольных проверок, на которые можно нарваться. Нелегал должен быть уверен или почти уверен, что его легенда, а также документальное и прочее оснащение её подтверждения, то есть свидетельства его «подлинности» самодостаточны, они качественны и «выстоят» все экспертизы.
Есть, конечно, общепринятая сумма приемов осуществления проникновения для разных его этапов. Затеряться в окружающей обстановке, притереться к ней, смешаться с толпой. В том числе, кстати сказать, и в Интернете. Не выделяться манерами, одеждой, выговором, даже уровнем алчности и бесстыдства, например, и тому подобное. Оставлять минимум «бумажных» следов, поскольку любой клочок, даже трамвайного билета, может стать поводом к массированной охоте за нелегалом. Вовремя почувствовать, что следы оставлять вынуждают преднамеренно, чтобы, во-первых, спровоцировать нарастание тревоги, в результате чего шпион попытается запутывать их, и тем, во-вторых, умножит настолько, что они сами по себе обозначат цель выполняемого задания…
Однако, эта, назовем её внешней, угроза обнаружения — не превалирующая. Нелегал тянет за собой хвост «тыловой» опасности предательства в собственном лагере.
В бизнесе добывания и защиты секретной информации, в особенности, если речь идет о намерениях или планах, неминуемо присутствует политика, даже если вместе работают только два человека — наниматель и шпион по найму. Политика взаимоотношений такого сорта людей по определению отравлена полным отсутствием взаимного доверия.
Каким бы осторожным и предусмотрительным агент не был, он практически лишен защиты, если далеко-далеко и в неизвестный ему момент работодатель или шеф затевает коммерческую, политическую или карьерную интригу. Сделает, скажем, ставку на провал своего агента в качестве завуалированной взятки или встречной услуги некоему партнеру.
Бонзы от силовых структур, получившие пост в результате политических интриг или семейных связей, переполнены чувством собственной значимости и потому, хотят они того или нет, склонны оформлять его внешними проявлениями. Они-то и представляют опасность. Выскочки чванливее балерин и теноров. Стоит «некоему в штатском», предположительно с генеральской звездой под наплечниками пиджака, появится в тусовке и — ничего, конечно, не переменилось, но переменились все. «Он» упивается самоиндуктирующимся полем настороженности, удивления, почтения и других чувств и ощущений, в основном — гнусных, конечно… Возникает сговор многозначительности. Остальные потом говорят: «Знаете, с кем я общался?»
В полной мере это относится и к директорам корпораций, ответственным за операции по так называемому «уничтожающему проникновению» конкурентов в промышленные, коммерческие и финансовые структуры с целью поглощения или, хотя бы, разложения изнутри их самих или их ресурсов и рынков.
Тень ореола рискового человека осеняет владельца всех тайн и властелина секретного подразделения. Но этот человек, если и рискует, то лишь собственными кадрами. Людьми разведки платят, ими же дают сдачу, обменивают словно валюту в зависимости от страны, как говорится, пребывания.
Случается и хуже. Многие агенты, даже очень многие, провалились потому, что их подвела, назовем это так, неосторожность начальства или работодателя, замешанная на мести, разочаровании, личной неприязни, даже мелочной зависти. Скажем, к новациям в методах работы, заработкам, квартире,
Агент слишком хорош или слишком плох — особо опасное мнение, административная ядовитость которого обеспечивается прибавлением к прилагательному слова «слишком». Сорвавшись с языка, произнесенное, или написанное на бумаге, не важно, оно становится объективным, а нелегал покойником заранее. Работает слишком хорошо — несомненно двойник. Слишком плохо — трус или пентюх. В обоих случаях приговор: делу опасен, подлежит отзыву. Как именно, неважно. Допустимо и в направлении царства Божия.
Разведка не индивидуальное предприятие, хотя Алексеевские профессора готовили своих курсантов в шпионы по найму именно как индивидуальных предпринимателей. Шпион работает для других, его хозяин — правительственная или корпоративная контора, существующая в сложной системе подобных же организаций, вынужденных время от времени выполнять также и общие задачи. А действуя вместе, они неминуемо соревнуются и вырождаются в подобие примитивных племен, грызущихся за делянки с информационными гнилушками. Сотрудничество — расслабляющий фактор, морально он опаснее вражды. Зазевайся или повернись спиной, союзник обберет твою корзинку, чем и порадует собственное начальство. Тараканьи дрязги между мушкетерами короля и гвардейцами кардинала, возникающие по темным углам и довольно часто без ведома их хозяев, только подражание интригам «высшего порядка».
Нелегалы наших дней и нашего века выполняют свои задачи вместе с другими и для других — часто неизвестных им самим, лишенных индивидуальности людей. Заказчики управляют жизнями наемников с полнейшим равнодушием к их участи и руководствуясь собственными потребностями, да и капризами исключительно.
Среди прочих рутинных мер техники шпионской безопасности уже указывались такие как минимизация личных рабочих контактов и децентрализация сети, а также изоляция её от агентов связи. Однако, при самой максимальной изоляции друг от друга всех ячеек сети личностные контакты, пусть редкие, даже посредством тайников, неизбежны. Нелегал не в состоянии выполнить подряд в социальном вакууме. Опасность при этом таиться не только в том, что рабочее общение подметит противник. Контакт нелегала со «своими» агентами, случается, вдруг приобретает неведомую ему политическую окраску в глазах его же нанимателя или кого-то, кто имеет дело с этим нанимателем по другим поводам.
Политика — власть в действии, а возглавляющие шпионские конторы личности — неизменные участники властных игр. А, значит, предательств. Великие мастера разведки Зорге, [3] Абель, [4] Лонсдейл [5] и немало других безымянных провалились отчасти из-за властных игр внутри конторы. Шпионы вне опасности, даже минутной, не живут никогда, независимо от того, где находятся — в глубоком тылу противника или за письменным столом в «родном» офисе. Кстати говоря, именно те, кто не в «поле», и оказываются минимально защищены.
3
Зорге Рихард — журналист; советский разведчик — руководитель организации антифашистов-интернационалистов, действовавшей в Японии в период 2-й мировой войны
4
Рудольф Иванович Абель (настоящее фамилия и имя Фишер Вильям Генрихович) (1903–1971), советский разведчик, полковник. По оценке ФБР, Абель относится к крупнейшим мастерам шпионажа 20 столетия.
5
Молодый Конон Трофимович (17 января 1922–9 сентября 1970) — кадровый советский разведчик-нелегал периода холодной войны, полковник действовавший под именем Гордона Лонсдейла