Шкура
Шрифт:
Похоронная процессия уже пропала в темном лабиринте переулков Форчеллы, плач сопровождавших похоронные дроги близких затихал в отдалении. Чернокожие солдаты скользили вдоль стен, время от времени останавливаясь у входа в бассо, прикидывая цену на девочку, которая стоила около пачки сигарет или банки corned beef [105] . Из мрака доносились шепот, вздохи, хриплые голоса и звук осторожных шагов. Луна зажигала на коньках крыш и оградах балконов серебряные отблески, она была еще очень низкой и не освещала переулки до дна. Джимми и я молча шли в густом смрадном мраке, пока не дошли до прикрытой двери. Толкнув ее, мы остановились на пороге.
105
Говяжьей
Внутренность лачуги освещалась слепящим белым светом ацетиленовой лампы, расположенной на мраморной доске комода. Две девушки, одетые в платья из блестящего пестрого шелка, стояли у стола посреди комнаты. На столе кучей лежали «парики» – таковыми они казались на первый взгляд по форме и размерам. Это были пучки длинных, старательно расчесанных светлых волос – не знаю, настоящих или сделанных из шелка или пакли, – собранных вокруг отверстия, обшитого красным атласом. Среди «париков» были и золотистые, и очень светлые, и цвета ржавчины, и цвета пламени, который называют тициановым. Одни были гладкие, другие волнистые, третьи в детских кудряшках. Девушки переговаривались громкими хриплыми голосами, ласкали странные «парики», поглаживая их руками, шутливо похлестывали ими себя по щекам, как мухобойкой или лошадиным хвостом.
Они были милые, эти две девушки, на их смуглых лицах выделялся густой слой румян и пудры, как белая гипсовая маска. Блестящие, осветленные перекисью водорода волосы падали волнами на плечи, но корни волос под фальшивым золотом были черными. Брови тоже были черными, как и пушок, густо темневший под слоем пудры над верхней губой и на висках, где, приобретя цвет пакли, терялся под прядями фальшивого золота. Глаза у них были живые и очень черные; от природы ярко-пунцовые губы под слоем помады казались тусклыми. Они стояли и смеялись, но, обернувшись и увидев нас, смущенно понизили голоса, сразу выпустили из рук «парики», и, изобразив заученное безразличие, стали разглаживать ладонями складки своих платьев и жеманно покручивать пряди волос.
У стола стоял мужчина. Едва заметив нас, он наклонился всем телом над столом, закрывая свой «товар», не забыв при этом сделать знак бровью толстой лохматой женщине, сидевшей на диване перед грубой печкой с кипевшим на ней кофейником. Женщина неуклюже поднялась, быстро смела все «парики» в подол юбки и проворно сунула их в комод.
– Do you want me? [106] – спросил мужчина, обратившись к Джимми.
– No, – сказал Джимми, – I want one of those strange things [107] .
106
Я вам нужен? (искаж. англ.)
107
Нет, мне нужна одна из тех странных штук (англ.).
– That’s for women, – сказал мужчина, – это для женщин, только для женщин, only for women. Not for gentlemen [108] .
– Not for what? [109] – спросил Джимми.
– Not for you. You American officers. Not for American officers [110] .
– Get out those things [111] , – сказал Джимми.
Человек секунду пристально посмотрел на него, провел рукой по губам. Это был маленький, худой, одетый в черное мужичок с неподвижными темными глазами на пепельном лице. Он медленно произнес:
108
Не для мужчин (англ.).
109
Не
110
Не для вас. Вы американские офицеры. Это не для американских офицеров (англ.).
111
Достаньте эти штуки (англ.).
– I am an honest man. What do you want from me? [112]
– Те странные штуки, – сказал Джимми.
– Они воняют, – сказал человек, не моргнув глазом, как бы про себя, – воняют! – И, улыбаясь, добавил: – Well, I’ll show you. I like Americans [113] . Они все воняют. I’ll show you.
– Как поживает твоя сестра? – спросил я по-итальянски.
До этого момента я не проронил ни слова.
Человек посмотрел на меня, узнал мою форму и улыбнулся. Казалось, он успокоился и был доволен.
112
Я – честный человек. Что вам от меня надо? (англ.)
113
Хорошо, я покажу вам. Я люблю американцев (англ.).
– Слава Богу, она в порядке, господин капитан, – ответил он, улыбаясь с заговорщицким видом. – Вот вы не американец, вы такой же, как я, и вы меня понимаете. Тут воняет! – и он сделал знак женщине, стоявшей на страже комода, заслонив его спиной.
Женщина выдвинула ящик комода, достала «парики» и заботливо разложила их на столе. Ее пухлая ладонь была до запястья окрашена в ярко-желтый, шафранный цвет.
Джимми взял одну из strange things и внимательно рассмотрел ее.
– Это не парик, – сказал Джимми.
– Да, это не парик, – сказал человек.
– Для чего это? – спросил Джимми.
– Это для ваших негров, – ответил человек. – Вашим неграм нравятся блондинки, а неаполитанки – все брюнетки.
Он показал четыре длинные шелковые ленты, пришитые по краям глазка из красного шелка каждого парика, потом повернулся к одной из девушек и сказал:
– Покажи-ка ты, а то меня тошнит от этой вони.
Девушка заулыбалась и притворно стыдливым жестом, взяв у мужчины «парик», приложила его к животу.
Она смеялась, ее подружка тоже.
– Не понимаю, для чего он нужен, – сказал Джимми.
Девушки хихикали, прикрывая ладошками рты.
– Покажи, как это делается, – сказал мужчина девушке.
Та подошла к кровати, села на край, задрала юбку и, раздвинув бедра, приложила «парик» к лобку. Это было страшное зрелище: «парик», этот пук блондинистых волос, покрывал весь живот и свисал до середины бедер.
Другая девушка сказала, смеясь:
– For negroes, for American negroes [114] .
114
Для негров, для американских негров (англ.).
– Для чего? – проорал Джимми, вытаращив глаза.
– Negroes like blondes, – сказал мужчина, – ten dollars each. Not expensive. Buy one [115] .
Джимми просунул кулак через отверстие, обшитое красным атласом и, раскрутив «парик» на руке, захохотал, покраснел и согнулся пополам, зажмурившись, словно от смеха у него заболел живот.
– Stop, Джимми, – сказал я.
Рука с надетым через глазок «париком» была вовсе не веселым, а страшным и печальным зрелищем.
115
Негры любят блондинок… десять долларов штука. Недорого. Купите одну (англ.).