Шляпа волшебника
Шрифт:
Это было самое громадное брюхо на свете!
Какой-то миг они рассматривали его в полном безмолвии.
И тогда Снорк сказал:
— Поймал-таки я его.
— Да! — гордо подтвердила сестра.
Пока Мамелюка отбуксировывали к берегу, дождь усилился. Платье Хемуля промокло насквозь, а шляпа Снусмумрика совершенно потеряла всякую форму.
— Теперь в пещере, наверное, совсем мокро, — заметил Муми-тролль, который сидел на веслах и мерз. И немного погодя добавил: — Вдруг мама беспокоится!
— По-твоему, мы как бы можем пойти домой… — отозвался Снифф.
— Да, и показать всем рыбину, —
— Идем домой, — решил Хемуль. — Когда происходит что-то необычное, это иногда бывает приятно. Ну, когда слушаешь всякие там страшные истории, и когда промокаешь до нитки, и сам из всего выпутываешься, и так далее в том же роде. Но в целом это не так уж уютно.
Подложив доски под Мамелюка, они общими силами потащили его по лесу. Разинутая пасть рыбины была так велика, что ветки деревьев застревали между ее зубов. А весила она столько, что им приходилось останавливаться и отдыхать на каждом повороте. Дождь лил все сильнее и сильнее. Когда же они пришли в Долину муми-троллей, завеса дождя скрыла за собой весь дом.
— Оставим его ненадолго здесь, — предложил Снифф.
— Никогда в жизни, — взволнованно ответил Муми-тролль.
И они продолжали свой путь через сад. Внезапно остановившись, Снорк сказал:
— Мы заблудились.
— Чепуха! — сказал Муми-тролль. — Тут дровяной сарай, а там, внизу, — мост.
— Да, но где же дом? — спросил Снорк.
Странно, очень странно. Дом муми-троллей исчез. Его не было вовсе, его просто не было. Они положили Мамелюка на золотистый песок перед крыльцом. Вернее сказать, крыльца тоже не было. Вместо него…
Но прежде следует объяснить, что случилось в Муми-далене, пока они охотились на Мамелюка.
Когда о маме Муми-тролля упоминалось в последний раз, она отправилась спать. Но еще до этого она машинально смяла хвощи и папоротники Хемуля в комок и уронила в шляпу Волшебника. Уж лучше бы ей никогда в жизни не заниматься домашней уборкой!
Потому что пока весь дом был погружен в глубокий послеобеденный сон, растения начали каким-то колдовским образом расти.
Медленно извиваясь, вылезли они из шляпы Волшебника и сползли на пол. Растения со всеми своими усиками и побегами вились по стенам, карабкались на гардины, портьеры и шнурки от вьюшек, выбираясь наружу сквозь щели, отдушины и замочные скважины. С невероятной, устрашающей быстротой распускались во влажном воздухе цветы и созревали плоды. Гигантские пучки листьев поднимались по ступенькам крыльца, вьющиеся растения вылезали меж ножками стола, оплетая их, потом вползали на стол или, как змеи, свисали с люстр.
Вся эта растительность заполнила дом тихим шорохом, порой раздавался едва слышный шелест или хлопок, когда вдруг распускался гигантский цветок или какой-нибудь плод падал на ковер. Но Муми-мама, думая, что это всего лишь шум дождя, лишь поворачивалась на другой бок и снова засыпала.
В соседней комнате сидел папа Муми-тролля и писал мемуары. С тех пор как он построил причал, не случалось ничего интересного, так что вместо последних событий папа принялся описывать свое детство. И так, между делом, растрогался, что чуть не плакал. Он был необычайным и одаренным ребенком, которого вечно не понимали. Он стал старше, и его точно так же не понимали, и это со всех точек зрения было просто ужасно. Муми-папа все писал и писал, думая о том, как все станут раскаиваться, когда прочитают его мемуары. Тут он снова обрадовался и сказал самому себе:
— Так им и надо!
В эту минуту на листок бумаги скатилась слива, оставившая большое синее пятно.
— Клянусь своим хвостом! — разразился Муми-папа… — Они уже вернулись домой!
Но когда папа обернулся, взгляд его уперся в дикие зарос-ли кустарника, усеянного ягодами. Он вскочил, и тотчас же густой ливень синих слив обрушился на письменный стол. Под потолком карабкались, плотно переплетаясь, ветки и сучья, они медленно росли, протягивая свои зеленые побеги к окну.
— Эй! — закричал папа Муми-тролля. — Проснись! Иди сюда!
Муми-мама разом уселась в кровати. С величайшим удивлением рассматривала она свою комнату, заполненную мелкими белыми цветочками. Изящными гирляндами свисали они с потолка, а между цветочками зеленели красивые бантики листьев.
— О, как прекрасно! — сказала мама. — Все это, верно, дело лапок Муми-тролля, ему захотелось порадовать меня.
И, осторожно отведя в сторону тонкую цветочную завесу, она опустилась на пол.
— Эй! — кричал за стеной Муми-папа. — Открой! Мне отсюда не выйти!
Мама Муми-тролля тщетно пыталась приоткрыть дверь. Крепкие стебли вьющихся растений бесповоротно ее забаррикадировали. Тогда мама разбила стеклянную дверь, ведущую на крыльцо, и с огромным трудом выбралась через эту дыру. Над крыльцом высились заросли фиников, а гостиная превратилась в настоящие джунгли.
— Ой-ой-ой! Ой! — произнесла мама Муми-тролля. — А виновата во всем, разумеется, та самая шляпа.
И начала обмахивать разгоряченный лоб пальмовым листом.
Из папоротникового леса ванной вынырнул Выхухоль и жалобным голосом сказал:
— Вот к чему приводят всякие гербарии. Я никогда по-настоящему этому Хемулю не доверял!
А лианы все росли ввысь из печных труб и, извиваясь по крыше, покрывали весь дом муми-троллей пышным зеленым ковром.
За стенами дома Муми-тролль, стоя под дождем, не спускал глаз с большого зеленого холма, где одна за другой открывались чашечки цветов и созревали фрукты, становясь из зеленых желтыми, а из желтых — красными.
— По крайней мере дом стоял здесь, — произнес Снифф.
— Дом — в чаще этих джунглей! — мрачно изрек Муми-тролль. — Никто не сможет проникнуть туда и никто не сможет выбраться оттуда. Никогда не сможет!
Снусмумрик вышел вперед и с любопытством принюхался. Ни окон, ни дверей! Только ковер диких растений. Крепко взявшись за какую-то лозу, он потянул ее на себя. Она гнулась, как резиновая, и никак не отламывалась, но когда он пошел дальше, она обвилась вокруг его шляпы и стянула ее с головы малыша.
— Снова колдовство, — заявил Снусмумрик. — Это уже начинает утомлять.
Снифф между тем рыскал вокруг заросшей растениями веранды.
— Отдушина погреба! — закричал он. — Она открыта!