Шляпс!
Шрифт:
— Я-то нет, а вот телефон грохнулся. Только недавно заработал. Сосед мимо проезжал на мотоцикле, я ему рукой замахал, вот телефон и выпал. А он как раз в город ехал. В общем, повезло.
— А уж как мне повезло! — ликовал папа, стаскивая с себя осточертевшие женские сапоги. — Я уж думал, придется помирать на сцене. Спину сорвал!
— Извините, что втравил.
— Пустяки! — великодушно сказал папа. Теперь он был готов любить весь мир.
— А у нас огнетушитель взорвался! — обрадовал Виктора Геннадьевича подбежавший Митрофан.
Вокруг
— А Денис выступает в наручниках!
— И у него нос сломан!
— А Митя в Турцию умотал!
— А Юра почти весь реквизит съел!
— А Костик продюсера чуть сапогом не убил!
— Зрителям нравится!
— Ого. Ну что ж… Это главное, — улыбнулся Виктор Геннадьевич.
— И это… Виктор Геннадьевич, я забыл дерево вытащить на сцену, — виновато сказал папа.
— Ай-яй-яй.
— У нас тут уже много чего было сегодня. Так что, я думаю, вы, когда с Дуремаром пойдете на сцену, просто захватите дерево с собой. Зрители, мне кажется, уже ничему не удивятся.
— Прям вот так?
— Угу. Доверьтесь профессионалу. Я этим уже с утра занимаюсь, — и папа с чувством выполненного долга снова откинулся на спину.
С таблетками в животе и без груза ответственности на плечах папа совсем разомлел и не заметил, как заснул. Обнаружив посапывающего папу, Соня накрыла ему голову своей лисьей безрукавкой.
Папа спал тревожно. Ему снилось, что ворона ограбила банк и оставила на сейфе его отпечатки пальцев.
6
Пятый «Д» раскланивался под аплодисменты зала.
Анна Степановна дала знак охраннику приготовиться. Всю вторую половину пьесы Михаил стоял у сцены и прокручивал в голове возможные варианты исхода его схватки с психом, игравшим Карабаса. Последний раз Михаил утихомиривал буяна, когда в прошлом году ему пришлось разнимать драку третьеклассников. Карабас был на вид куда сильнее третьеклассника. А значит, и его укус мог быть куда больнее.
И почему Анна Степановна выбрала его, а не второго охранника, дежурившего у другого входа в школу? Можно подумать, у Михаила без этого мало стресса на работе!
Когда Анна Степановна кивнула, Михаил напрягся. Однако тут к сцене подбежали родители и начали фотографировать своих чад.
Остальные зрители потянулись к выходу. Анна Степановна, извинившись, попросила РОНОшников подождать у нее в кабинете и присоединилась к Михаилу.
— Силу применять в крайнем случае, — предупредила директриса.
— В смысле — он нужен нам живым? — отчего-то вырвалось у Михаила.
— Не драматизируйте!
— Да, не драматизируйте! Но я тоже нужен мне живым!
— Я больше беспокоюсь не о вас, а о Викторе Геннадьевиче. Он куда-то пропал.
— Вот для таких случаев у школьных охранников и должно быть оружие.
— Ну, ну. Ваши мышцы — ваше оружие.
Слова директрисы польстили, но не упокоили.
— Ладно. Какой у нас план? — спросил Михаил.
— Сначала избавимся от родителей. А там уже по обстоятельствам. Господи! Чем же он запугал детей? Или он им что-то наврал? Почему они сейчас не кидаются к родителям и не просят их увести от этого чудовища?
Директриса поднялась на сцену. Михаил печально вздохнул и пошел за ней.
Никто из актеров не обратил внимания на Анну Степановну. Пятый «Д» был занят позированием перед родительскими камерами. Анна Степановна заглянула за декорацию и вздрогнула. На полу лежало тело. Голова его была накрыта какой-то рыжей тряпкой.
«Бедный Виктор Геннадьевич», — подумала директриса. Она обернулась и глазами показала Михаилу, чтобы он тоже заглянул за декорацию.
Увидев тело, охранник перекрестился.
Тело шевельнуло ногой.
— Жив, — с облегчением сказала Анна Степановна.
— А вдруг это судороги? — прошептал Михаил.
— Успокойтесь…
Директриса решительно вышла в центр сцены.
— Уважаемые родители! — сказала она. — Спасибо, что пришли на наш спектакль. Забирайте своих детей и идите в класс. Там вас ждет продолжение праздника. А вы… ммм… Виктор Геннадьевич, останьтесь тут на минутку. Одно маленькое дело.
Карабас кивнул и занялся осмотром дерева, которое сегодня подвело и едва не погребло его под собой. По задумке, Буратино должен был стоять на стремянке, высунувшись по пояс из-за декорации, нависая над веткой дерева, словно сидел на ней. А само дерево придерживал специально обученный этому делу Рома Пехов, сидевший за ним на корточках. Для этого с обратной стороны к доске были прикручены две дверные ручки, за которые и следовало держать ствол.
Обе ручки выпали в самый неподходящий момент, когда Виктор Геннадьевич только-только собирался наматывать на ствол бороду. Дерево упало, явив зрителям прятавшегося за ним Рому. Виктору Геннадьевичу пришлось сделать вид, что так все и задумывалось, и упасть рядом, словно Карабаса стукнуло рухнувшим стволом.
Исход родителей все не кончался и не кончался. Особенно раздражал Михаила чей-то лысый папа, неторопливо разбиравший свою камеру с треногой прямо перед сценой. А когда он наконец закончил возиться с аппаратурой, то уселся и стал чего-то ждать. Тем не менее других взрослых свидетелей в зале уже не было.
Михаил посмотрел на Анну Степановну, которая с застывшей улыбкой стояла на том же месте. Вокруг все еще мельтешили несколько детей, похоже, не собиравшихся никуда уходить.
Виктор Геннадьевич поднял дерево, чтобы прислонить его к декорации. «Еще послужит», — решил он.
Увидев, что Карабас повернулся к нему спиной и обе его руки заняты, Михаил не смог больше переносить нервного напряжения и бросился в атаку.
— Сзади! — крикнул Семен Семенович, из-за чего обернулись и Виктор Геннадьевич, и Михаил.