Шляпс!
Шрифт:
Папа поискал глазами Ростислава Борисовича. Тот так и остался в том же кресле, в которое его усадил Семен Семенович. Второклассник, сидевший рядом с продюсером, отодвинулся от дяди подальше, насколько позволяли размеры кресла.
Ростислав Борисович был бледен, как снеговик, страдающий малокровием. На лице продюсера застыло выражение, какое бывает только у манекенов, ошарашенных неожиданным печальным известием. Периодически он подносил бутылку кваса к губам и делал небольшой глоток.
«Еще полтора часа, и я буду дома», — подумал папа. И, вспомнив,
За папину куртку кто-то потянул. Папа обернулся. Перед ним стояли Миша с Сережей и Митрофан Белов, прижимающий к груди полено-огнетушитель.
— Мы готовы, — сказал Митрофан.
— Сейчас будем начинать. Митрофан! Как услышишь вступительную мелодию, выходи! Где Костик? Он кассету на начало перемотал?
— Пойду проверю! — вызвался Миша и ускакал к магнитофону. Сережа бросился следом за братом.
— Митрофан, ни пуха ни пера! — пожелал удачи папа.
Митрофан пожал плечами.
— Я говорю, ни пуха ни пера. Что нужно сказать в ответ?
— Спасибо?
— К черту!
Митрофан обиделся.
— Да? Вот так, значит?! Сами тогда играйте свой спектакль!
— Ты чего? А! — дошло до папы. — Ты что, не в курсе? Когда актеру говорят: «Ни пуха ни пера», он должен ответить: «К черту!» Понял? Ни пуха ни пера!
— Э… К черту?
— Молодец, схватываешь на лету.
— К черту! То есть — спасибо.
— Всё. Иди, жди сигнала.
Костика рядом с магнитофоном не оказалось. Миша с Сережей достали кассету и внимательно ее изучили. Вроде бы она была не перемотана. Знакомство с устройством магнитофона у братьев было довольно поверхностным. Они видели на репетициях, как им управляется Виктор Геннадьевич, но сами его ни разу не трогали.
— Пусть Костик перематывает, — сказал Сережа.
— А то я без Костика не смогу! — возмутился Миша.
— Ты уже сломал дома роутер!
— Сравнил! Тем более я его не сломал, а разобрал!
— Но он перестал после этого работать.
— Не факт! — опроверг факт Миша. — Ты еще скажи, если бы его разобрал Костик, он бы работал.
— При чем тут Костик?
— Вот именно! У меня и без Костика все получится!
Миша вставил кассету вверх тормашками, попытался закрыть крышку, вытащил кассету, вставил как надо, щелкнул крышкой и гордо посмотрел на брата.
— Делов-то! — сказал он.
— Так, теперь сюда, — и Миша ткнул пальцем в кнопку воспроизведения.
Колонки актового зала взвизгнули гитарным грохотом, и над рядами зазвучал страшный голос, завывавший:
— Ужас и моральный террор! Ужас и моральный террор! Ужас и моральный террор! Ужас и моральный террор!Школьники с первого по третий класс запрыгали на месте и зааплодировали. С четвертого по пятый — засмеялись. Учителя, как по команде, обернулись на Анну Степановну, которая поднялась со стула и смотрела то на сцену, но на людей из РОНО. Но особенно оживились отцы актеров. Они уже не жалели, что пришли на спектакль.
Неразбериха продолжалась не более десяти секунд, пока подлетевший на всех парах к магнитофону папа не вырубил кассету.
— Уфф, — выдохнул папа.
— Мы случайно, — сказал Миша.
— Он случайно, — сказал Сережа.
— Ничего, нормально, — махнул рукой папа. — Могла попасться и другая песня.
Папа вытащил кассету, перевернул и включил перемотку. Когда кассета домоталась, папа совершенно машинально нажал на пуск. Видимо, сработала мышечная память, полученная в молодости. Заиграла вступительная увертюра. Папа увидел, как Митрофан обогнул декорацию и вышел к зрителям.
— Ну начали так начали, — сказал папа. Он огляделся: — Ну и где этот Костик?
Этот Костик и Соня сидели на полу в пяти метрах от папы под прикрытием пианино. Соня распекала Костика.
— Видишь, что ты натворил?
— Еще есть время!
— Ты издеваешься? Еще и меня втянул!
— Ну откуда я мог знать, что Денис настолько… Денис!
— Надо всё остановить, пока не поздно.
Но было уже поздно. Музыкальное вступление закончилось, и они услышали бодрый голос Митрофана:
— Какое хорошее полено! А вырежу-ка я из тебя куклу…
Первые пять минут Инна и Денис посвятили обсуждению, какой Костик все-таки придурок. Удивительно, как легко вести непринужденный разговор с девочкой, которая тебе нравится, когда у вас есть какой-нибудь общий знакомый придурок!
Затем они перемыли косточки продюсеру. Денис в лицах изобразил свои скетчи. Инна смеялась. И Денис был рад, что его творения не понравились телевизионщику. Оказалось, разговаривать с Инной совсем не страшно.
— И что мы будем делать? — спросила Инна.
— В смысле?
— Ну у нас же через несколько минут спектакль!
— А! Точно!
И они оба рассмеялись.
На самом деле Денис совсем расслабился еще и потому, что почти сразу нашел выход из передряги. Прут решетки, к которому их приковал Костик, не был приварен к нижней железяке. Стоило им опустить руки к самому полу, и они бы вырвались на свободу. Поэтому Денис закрыл носком ноги место, где решетка прилегала неплотно.
— А я тебе вчера звонил по скайпу. Хотел наши сцены порепетировать, — сказал Денис.
— Да? И что, не дозвонился?
— Дозвонился! Я на бабушку твою попал и что-то сдрейфил, — Денис засмеялся.
— Из-за этой бабушки со мной никто не дружит. Но я ее, конечно, все равно люблю! — добавила Инна.
— А можно я тебе сегодня после школы позвоню?
— Давай! А как ты узнал мой номер в скайпе?
— Ну, так… Случайно увидел в журнале у Вити. Там же про всех у него записано.
— Увидел и случайно запомнил? Ну ты даешь! У меня же там цифры на конце, я их сама не могу запомнить.