Шмагия

Олди Генри Лайон

Разумеется, кошмар! Бред! Если засыпаешь на трезвую голову, никогда такого не приснится! Завершив упражнения, колдун посыпал голову пеплом.

Фигурально, ясен день.

Скрип дверных петель остался бы незамечен, если бы контрапунктом ему не прозвучал требовательный мяв. На крыльце объявился серебристый котище, взыскуя завтрака. Продолжая орать, Косяк с неохотой посторонился, выпуская из дверей хозяина. Леонард Швеллер степенно отдал поклон малефику и жестом щеголя смахнул с кафтана невидимые пылинки. Будто не в красильню, а на праздник собрался. Щегольства, а также благостного выражения лица, насколько колдун помнил, за Швеллером ранее не водилось. Да и суконных кафтанов он избегал, обходясь подручным матерьялом. Куртка из замши, штаны из юфти, сапоги из кирзы, шляпа из велюра. Рубаха, кажется, из лайки, но тут Андреа мог и подзабыть.

Говорят, люди к старости меняются.

Правду говорят.

«Это из— за Ядвиги… Кто ж мог знать?…» -угрюмой латимерией всплыл в памяти голос ланд-майора. Следом потянулся склизкий хвост водорослей-воспоминаний. Тмин тмином, а разговор с Намюром никак не был хмельным кошмаром.

«Вечный Странник! Пять лет назад, Филькин бор, глазь по площадям… Норд-норд-ост. Наша с Просперо работа, клянусь Овалом Небес! Пошла баба по ягоды…»

«Кто ж мог знать?» — опять спросил майор-невидимка.

Андрея пожал плечами. Если бы знали — ничего не изменилось бы. Жизнь и безопасность Его Величества превыше всего. Зацепили рикошетом? — пеняй на судьбу. Интересно, как ведьма-то убереглась? В сторонку шмыгнула? Прикрылась? Любопытно было бы взглянуть на ту ведьму. Прикрыться от удара боевого мага трона…

Совесть больно кололась в селезенку.

У совести со вчерашнего вечера отросли шипы, клыки и когти.

— Удачи вам на день, мастер Леонард. Не сочтите за лесть, но жить в вашем доме — истинное удовольствие. Могу ли я в ответ на гостеприимство оказать услугу хозяину?

— Услугу?

— Поверьте, от чистого сердца!

Бывший кожемяка смешался: к такому обращению он не был приучен.

— Какую именно? — довольно грубо поинтересовался он спустя минуту.

— К примеру, я мог бы осмотреть вашу супругу. Ничего не обещаю, но если недуг почтенной Ядвиги того свойства, что я подозреваю… Еще раз: никаких гарантий.

И тут гигант растерялся окончательно. Он глядел на Мускулюса, часто моргая, — колдуну даже почудилось, что глаза Швеллера наполняются слезами. Вот ведь как зараза-тминная над народом изгаляется! Скоро в поднебесье галеон «Слава Реттии» пролетит на всех парусах…

Люди, подобные Леонарду Швеллеру, не плачут. Никогда.

Это малефик знал доподлинно.

— Спасибо… Земной поклон за заботу, мастер Андреа! Я не мог… не смел рассчитывать… Вы заглянули в мою душу! Цетинка, в ножки, падай в ножки благодетелю! Но я… мы… простите, у нас не хватит денег — оплатить труд такого человека, как вы…

К укорам совести добавился укол тревоги — опытной фехтовальщицы. Прежнему Леонарду Швеллеру в голову не пришло бы смущаться. Затевать разговор о деньгах? Интересоваться ценой, если маячит реальный шанс получить бесплатно?!

«Поплыл хозяин киселем…» — ввернул призрачный ландверьер.

— Не извольте тревожиться, мастер Леонард. Я же сказал — от чистого сердца.

— Нет! Нет! Все, что есть… все, что имею…

— Давайте так: я осмотрю вашу супругу, и, если увижу, что в силах помочь, мы обсудим этот вопрос подробнее. А за Осмотр я денег не возьму в любом случае. По рукам?

— Благослови вас Вечный Странник! Идемте скорее!… Я провожу…

* * *

Осмотр больного, если ты не лекарь — а даже, можно сказать, наоборот, — дело многотрудное. Всей маны Андреа не хватило бы определить у пациента характер опухоли в подреберье или паховую грыжу. Для этого надо знать причины и следствия, симптомы и проявления. Да, колдун в силах учуять некое образование, но отличить злую шишку от родной печени — тут, знаете ли, опыт требуется. Особенно когда печенка гнилая, а шишка бодрая. Перепутаешь, на радость гробовщикам, и пиши пропало! Это лишь в балладах для черни маг и чтец, и жрец, и на дуде игрец. Можно заставить ветряк крутиться при полном штиле, можно соорудить подходящий ураган, но починить устройство ветряка, чтобы им в дальнейшем могли пользоваться обычные люди… Здесь надобен умелец-механикус. Можно, сузив калтер-эманацию наподобие ланцета, удалить фурункул на щеке возлюбленной дамы. Но кто поручится, что завтра дама не подхватит «злую кровь» или не огребет «винное пятно» в пол-лица на месте бывшего фурункула?! Помнится, один коллега переусердствовал, снимая боль, в итоге получив из клиента — прокаженного…

«Маг не мог, мажет, а не может!» — одна из любимых загадок Просперо Кольрауна.

Отгадывай, как сумеешь.

Все это малефик не рискнул излагать мастеру Леонарду. Зачем лишать человека надежды? Тем более что надежда была. Лекарь бился-бился, знахарь бился-бился, ведьма билась-билась… Значит, вполне возможно, что малефик бежал, хвостиком махнул — баба и встала. Причина болезни — вот она, родимая, глядит, не морщится.

Давай, причина. Свою порчу снять — на это тебя хватит.

В комнате царил тяжкий дух немощи и снадобий, побеждая исконных господ: ароматы протрав и жировок. Цетинка явно прибиралась здесь дважды на день; на подоконнике в вазочке качались свежие ноготки и чернобровчики, изо всех сил борясь с запахом хвори. Увы, бой был неравен. Андреа невольно скривился, как от зубной боли. К счастью, Леонард не заметил слабости «благодетеля», целиком поглощенный внезапной удачей. Отстранив мастера, колдун прошел к больной. Женщина лежала на кровати, прикрыта до горла чистой простыней. Взбитая подушка слегка промялась под затылком: чуть-чуть, капельку, словно голова несчастной весила не более горсти пшеницы.

Как ни странно, лицо Ядвиги не выглядело бледным или изможденным — усталым и отрешенным было оно, это лицо. Верная жена тихо преодолевала трудную дорогу. Да, утомилась. Да, выбилась из сил. Да, обуза. Но лишенная сознания, женщина старалась и на этом скорбном пути оставаться незаметной для домочадцев.

Сделав знак родственникам: «Извольте не мешать!», Мускулюс склонился над кроватью. Сменил простое обоняние на magus naris. Принюхался. В сложной гармонии не ощущалось эманации сглаза или остаточной контузии от заклятий Просперо. Брезжила странная нотка, глубоко, на самом краю восприятия… Что именно? Темное дело. «Идем на глубину», — вздохнул малефик. Тонкая диагностика ауры — дело для педантов. Впрочем, взялся за гуж — полезай в кузов. Он выпрямился, жестом «Черный единорог выходит из тени» очертил пространство для работы, разогнав случайные флюиды-искаженцы.

Закрыл глаза.

Сосредоточился.

Перед «вороньим баньши» начали медленно клубиться разноцветные, как кобель Нюшка, облака, и седые, будто кот Косяк, ветвящиеся струи. Цвет и движение смешивались, проникая вглубь быстрыми язычками, наподобие пылких любовников. Мало-помалу образовалась единая сфера из тумана, пульсируя в еле заметном ритме. Пульс «оглушен» — это понятно: женщина давно без чувств. Цвета, оттенки… Они скорее говорят о душевных качествах Ядвиги, нежели о внешних помехах. Судя по гамме, Леонарду повезло: мастеру досталась очень покладистая супруга…

Болван! Тебе б так повезло, вредитель!

Структура потоков? В норме. Скорость? Ниже обычной. Ничего удивительного. Это следствие, а не причина. «Птичьи следы?» Цепочки соответствуют более молодому возрасту. Будто и не жила эти пять лет… «Взлет селезня?» Отсутствует. Узлы дескрипции. Ничего примечательного. Теменная лампадка? Угол 33, норма. Стоп! Назад! Узлы дескрипции! Спокойнее, малефик, спокойнее. Возьмем с изнанки… Нижняя Мама, спаси и сохрани! Потоки, исходящие из узлов, — точная копия входящих! Окрас, интенсив, структура… Они не меняются! Контузия от удара Просперо? Нет, контузия замедлила бы все куда сильнее, но она бессильна влиять на реформацию базовой ауры! Сам Нихон Седовласец, вернись он из Жженого Покляпца, не смог бы сотворить такую пакость!