Шмяк! (Бац!)
Шрифт:
Бумага снова зашелестела.
– Ну? – потребовал он. – Именно там, если не ошибаюсь, обычно помещают дурацкую политическую карикатуру.
– Вы ведь опустили бритву, не так ли, сэр? – поинтересовался Вилликинс.
– Да!
– Также я посоветовал бы вам отойти от раковины, сэр.
– Там нарисовали меня, да? – мрачно уточнил Ваймс.
– Именно, сэр. Здесь изображен маленький перепуганный вампир и ваша светлость, если можно так выразиться, в величину гораздо крупнее натуральной. Вы опираетесь на конторку и держите в правой руке деревянный кол. Подпись гласит: «Как насчет
– Да, да, я понял, – устало отозвался Ваймс. – Ты не мог бы сбегать и выкупить оригинал, прежде чем это сделает Сибилла? Каждый раз, когда на меня рисуют карикатуру, она добывает оригинал и вешает его в библиотеке!
– Э… мистер Физз весьма правдоподобно передает выражение лица, сэр, – подтвердил дворецкий. – С прискорбием вынужден признать, что ее светлость уже приказала мне сходить в редакцию «Таймс» от ее имени.
Ваймс застонал.
– Более того, – продолжал Вилликинс, – ее светлость настоятельно просила напомнить вам, что они с Юным Сэмом будут ждать в студии сэра Джошуа ровно в одиннадцать, сэр. Работа над портретом вступила в решающую фазу, насколько я понимаю.
– Но я…
– Она выразилась недвусмысленно, сэр. Ее светлость сказала: если даже командор не может взять отгул, то кто же тогда может?
В этот самый день в 1802 году художник Методия Плут проснулся посреди ночи, потому что из ящика ночного столика слышались поскребывающие звуки битвы.
Опять.
Маленький фонарик освещал подвал – то есть придавал темноте различную фактуру и отделял менее густую тень от более густой.
Фигуры едва виднелись во мраке. Обычными глазами было почти невозможно различить, кто говорит.
– Держите язык за зубами, поняли?
– Держать язык за зубами? Здесь же труп!
– Гномы сами разберутся. Лишь бы городская стража не пронюхала. Им тут делать нечего. Или кто-нибудь из нас хочет, чтобы они явились сюда?
– Но среди стражников тоже есть гномы…
– Хха. Д’ркза. Слишком много времени проводят на солнце. Теперь они просто люди-недоростки. Разве они думают по-гномьи? А Ваймс будет докапываться и размахивать дурацкими бумажками, которые у них зовутся законом. С какой стати нам допускать такое насилие? И потом, что тут расследовать? Преступление мог совершить только тролль. Вы согласны? Я спрашиваю: все согласны?
– Именно, именно, – ответила одна из фигур. Голос был тонкий, старческий и, сказать по правде, неуверенный.
– Конечно, тролль, – отозвался другой голос, почти двойник предыдущего, но уверенности в нем звучало чуть больше.
Наступившую тишину подчеркивал неумолкающий звук насосов.
– Это мог быть только тролль, – подытожил первый голос. – Недаром говорится: если случилось преступление, ищи тролля.
Когда командор Сэм Ваймс прибыл на службу, перед Псевдополис-Ярдом уже собралась небольшая толпа. До тех пор стояло ясное солнечное утро. Теперь солнечно было по-прежнему, но далеко не так ясно.
Люди держали плакаты. Ваймс прочитал: «Долой кровопийц!» и «Никаких клыков!». Лица, исполненные угрюмого полуиспуганного вызова, повернулись к нему.
Он тихонько выругался, но не более того.
Отто Шрик, иконограф из «Таймс», стоял неподалеку с зонтиком в руках, и вид у него был подавленный. Он перехватил взгляд Ваймса и неторопливо подошел.
– Чего тебе тут надо, Отто? – спросил Ваймс. – Пришел зарисовать классический мятеж?
– Нофости есть нофости, командор, – сказал Отто, разглядывая начищенные ботинки.
– Кто тебе проболтался?
– Я просто делайт картинки, командор, – ответил Отто, уязвленно глядя на Ваймса. – Так или иначе, я не сказаль бы фам, даже если бы зналь, потому что у нас свобода слофа…
– Свобода подливать масла в огонь, ты это имеешь в виду? – уточнил Ваймс.
– Для фас это свобода, – сказал Отто. – Никто не гофорит, что это хорошо.
– Но… ты ведь тоже вампир, – заметил Ваймс, махнув рукой в сторону протестующих. – Неужели тебе по душе то, что тут творится?
– Нофости есть нофости, командор, – смиренно повторил Отто.
Ваймс вновь сердито взглянул на толпу. По большей части она состояла из людей. Плюс один тролль, хотя, скорее всего, он присоединился по самой очевидной причине – просто потому, что тут что-то происходило. Любому вампиру понадобились бы внушительный бурав и уйма терпения, чтобы причинить троллю хоть какой-то ощутимый вред. И все же в происходящем было нечто положительное, если подумать: небольшое уличное шоу отвлекало мысли от Кумской долины.
– Странно, что они не возражают против тебя, Отто, – сказал Ваймс, немного успокоившись.
– Ну, я не официальное лицо, – ответил тот. – У меня нет меча и знашка. Я не угрожайт. Я просто работайт. И люди смеются, когда смотрят на меня.
Ваймс уставился на него. Он никогда раньше об этом не задумывался. И все-таки… Маленький суетливый Отто, в театральном черном плаще на красной подкладке, с многочисленными карманами для всякого барахла, в начищенных черных ботинках, с аккуратно подстриженным треугольным чубчиком, а главное – с нелепым акцентом, который ослабевал или усиливался в зависимости от того, с кем Отто разговаривал… нет, он никому не казался угрожающим. Ходячий анекдот, вампир из мюзик-холла. Раньше Ваймсу не приходило в голову, что, возможно, Отто в данном случае смеется последним. Развесели людей – и они перестанут бояться.
Он кивнул Отто и вошел. Сержант Шелли Задранец стояла за чересчур высоким столиком – взобравшись на ящик, – и на рукаве у нее сияли новенькие нашивки. Ваймс решил, что пора уже принять кое-какие меры. Некоторые гномы-стражники обижались из-за того, что были вынуждены пользоваться ящиком.
– Думаю, поставим снаружи парочку парней, Шелли, и хватит, – сказал он. – Никаких провокаций. Всего лишь небольшое напоминание о том, что за порядком тут следим мы.
– Вряд ли нам это понадобится, мистер Ваймс, – ответила Шелли.