Шмяк! (Бац!)
Шрифт:
– Но ведь это не Пламен велел ничего не говорить Страже, а вы. Вы хотели, чтобы я разозлился, мистер Мудрошлем?
Ваймс передвинул фигурку гнома. Щелк.
Мудрошлем опустил глаза.
Не дождавшись ответа, Ваймс взял в плен заблудившегося тролля и поставил рядом с доской.
– Я не думал, что вы к нам придете. – Голос Мудрошлема звучал чуть слышно. – Бедролом… я думал… я не… Пламен сказал, вы не станете беспокоиться, потому что граг представлял большую угрозу. Он сказал, что Бедролом велел убить рабочих, и в любом случае все уже кончено. Но я подумал…
– Вы думали, я не заинтересуюсь? Тролля обвинили в убийстве гнома в такое время – и я не заинтересуюсь? – уточнил Ваймс.
– Пламен уверял, что нет, потому что наши дела не касаются людей. Он сказал, вас не волнует, что происходит у гномов.
– Ему нужно чаще бывать на свежем воздухе!
Мудрошлем плакал, и из носа у него текло и капало на доску. Ливень остановил битву, вспомнил Ваймс. Наконец гном поднял голову и проскулил:
– Эту дубинку мистер Блеск подарил мне за то, что я выиграл пять партий подряд. Он был моим другом! Он сказал, я так хорошо играю за троллей, что мне непременно нужна дубинка! Я объяснил Пламену, что это военный трофей! Но он забрал мою дубинку и ударил ею труп по голове!
«Вода течет на камень, – подумал Ваймс. – Все зависит от того, куда падают капли, так, мистер Блеск? Чему хорошему вы научили этого бедолагу? Он не на той должности, чтобы впускать в свою жизнь сомнение…»
– Ладно, мистер Мудрошлем, спасибо за помощь, – сказал он, откинувшись на спинку стула. – Еще один вопрос. Вы знаете, кто послал в мой дом гномов?
– Гномов?
Ваймс уставился в мокрые красные глаза. Их обладатель либо говорил правду, либо сцена лишилась великого таланта…
– Они напали на меня и мою семью, – сказал Ваймс.
– Я… я слышал, как Пламен разговаривал с капитаном Стражи, – промямлил Мудрошлем. – Он сказал, нужно предостеречь…
– Предостеречь?! Ты называешь это… – начал Ваймс, но замолчал, увидев, как Грохссон качает головой. Ладно. Ладно. Что проку срываться на Мудрошлема? В любом случае из него уже выжали все что можно.
– Граги испугались, – продолжал Мудрошлем. – Они не понимают города. Не понимают, почему здесь позволено расхаживать троллям. Не понимают людей, которые… не понимают их. Они боятся вас. Теперь они всего боятся.
– Куда они ушли?
– Не знаю. Пламен сказал, они бы все равно ушли, потому что теперь у них и куб, и картина. Он сказал, картина покажет, где спрятана ложь, и тогда граги смогут ее уничтожить. Но больше всего они боятся Призывающей Тьмы, командор. Они чувствуют, что она пришла за ними.
– Это просто рисунок, – заметил Ваймс. – Я не верю.
– А я верю, – спокойно ответил Мудрошлем. – Она уже здесь. Как она сюда попала? Она приходит в темноте, под маской, чтобы отомстить…
У Ваймса по спине побежали мурашки. Шнобби окинул взглядом мрачные каменные стены. Грохссон выпрямился. Даже Фред Колон неуютно заерзал.
«Мистика и чушь, – сказал тебе Ваймс. – Притом даже не человеческая мистика. Я в нее не верю. Но почему мне кажется, что в комнате стало холоднее?»
Он кашлянул.
– Ну, как только эта штука поймет, что граги ушли, то, наверное, направится вслед за ними.
– Она придет за мной, – тем же спокойным голосом отвечал Мудрошлем, сложив руки на груди.
– С какой стати? Вы-то никого не убивали.
– Вы не понимаете! Они… они… когда они убили шахтеров, один умер не сразу… и… и… и мы слышали, как он стучит кулаками в дверь, а я стоял в туннеле и слушал, как он умирает… я хотел, чтобы он поскорее умер, чтобы шум прекратился, но… но… когда он умер, шум остался в моей голове, а ведь я мог бы… мог бы открыть дверь, но я боялся темных стражей, потому что у них нет души… я боялся, что темнота заберет и мою…
Тихий голос умолк.
Шнобби нервно кашлянул.
– Спасибо… еще раз, – сказал Ваймс.
«Силы небесные, они совсем заморочили этого бедолагу. А у меня на руках ничего нет. Я мог бы обвинить Пламена в фальсификации улик, но нельзя привести в качестве свидетеля Кирпича, потому что это значит подтвердить, что в шахте таки был тролль. У нас нет ничего, кроме юного Мудрошлема, который явно не в том состоянии, чтобы давать показания».
Он повернулся к Грохссону и пожал плечами.
– Думаю, лучше оставить нашего общего друга на сегодня здесь, для его же блага. Подозреваю, ему в любом случае некуда идти. Заявление, которое сделал мистер Мудрошлем, разумеется, подтверждается…
И тут Ваймс замолк. Он развернулся на стуле и пристально посмотрел на горестного Мудрошлема.
– Какую картину забрали граги?
– «Кумскую битву», написанную Методией Плутом, – ответил гном, не поднимая лица. – Это очень большая картина. Они украли ее из музея.
– Что? – воскликнул Фред Колон, который заваривал чай в уголке. – Так это сделали они?
– Ты знал, Фред?!
– Мы… да, мистер Ваймс, мы написали рапорт…
– Кумская битва, Кумская битва, Кумская битва! – загремел Ваймс и хлопнул ладонью по столу с такой силой, что подскочили свечи. – Рапорт? Какой, черт подери, мне толк от рапорта? Разве у меня есть время читать рапорты? Почему никто не ска…
Одна свеча упала на пол и погасла. Ваймс попытался подхватить вторую, которая катилась к краю стола, но она выскользнула из пальцев и упала на каменные плиты, фитильком вниз…
…и обрушилась тьма.
Мудрошлем застонал – душераздирающим предсмертным стоном, который странно было слышать от живого существа.
– Шнобби! – заорал Ваймс. – Зажги спичку сию секунду, черт возьми, это приказ!
Послышалось лихорадочное царапание, и спичка вспыхнула ослепительной звездой в темноте.
– Иди сюда! – рявкнул Ваймс. – Зажги свечи!
Мудрошлем по-прежнему продолжал смотреть на доску с раскатившимися фигурками.
Когда разгорелись огоньки свечей, Ваймс тоже уставился на стол.