Шнифер
Шрифт:
– Мелихов... – едва слышно произнес он.
Геннадий Геннадьевич удивленно приподнял брови.
– Значит, знаешь меня? – в голосе практически не было вопросительных интонаций. – Это хорошо... Это, может быть, вразумит тебя. Послушай, – Мелихов придвинул второй стул и сел на него. В руках у него появился серебряный портсигар. – Вещь, которую вы со Скелетом украли в Художественном музее, предназначалась мне, Разгуляй. Я был заказчиком на нее.
– Ясно, – язык у Разгуляя ворочался с большим трудом. – Я и не знал, что вы такой большой ценитель искусства... Кстати, можно вопрос?
– Задавай.
Мелихов раскрыл портсигар и предложил Разгуляю угоститься. Тот согласно кивнул. Геннадий Геннадьевич подался вперед и вставил сигарету шниферу в рот. Поднес зажигалку. Разгуляй жадно затянулся разбитыми в кровь губами, закашлялся и чуть не выронил сигарету. Мелихов тоже закурил. Янис и Колпак недоуменно переглянулись.
– Ну? – поторопил Геннадий Геннадьевич своего собеседника.
– Кто сделал эту статуэтку? – спросил Разгуляй.
– А тебе зачем?
– Просто интересно. Выглядит она не слишком шедеврально.
– Это такой стиль, – Мелихов улыбнулся. – А создал ее Врубель. Говорит о чем-нибудь такая фамилия?
– Ну, еще бы! – Разгуляй снова затянулся. – Только я не знал, что он и ваял тоже.
– Талантливый человек талантлив во всем, – философски изрек Геннадий Геннадьевич. – Но ты верно заметил, Разгуляй. Ваял Врубель редко. Потому эта статуэтка и имеет столь высокую ценность. Понимаешь?
Разгуляй кивнул.
– Так где она? – Мелихов подался вперед.
– Не знаю. Я уже сказал этим долбокам, что потерял ее. А они мне не верят.
– И правильно делают, – Геннадий Геннадьевич слегка нахмурился. – Мне, знаешь ли, Разгуляй, тоже в это не особо верится. Потерять такую статуэтку!.. Это же невозможно.
– Мой пример доказывает обратное, – Разгуляй криво усмехнулся.
– То есть не отдашь нам ее?
Мелихов резко захлопнул портсигар и убрал его обратно в карман. Янис решительно двинулся вперед.
– Отдавать нечего. Извиняйте, пацаны.
Сигарета вылетела изо рта Разгуляя, когда кулак Геннадия Геннадьевича с неприятным на слух чавкающим звуком впечатался ему в лицо. Голова пленника откинулась назад. Перемешанная с кровью слюна веером брызнула на ближайшую стену.
– Хочешь, чтобы мои люди выпустили тебе кишки и намотали их вокруг шеи? – Мелихов поднялся на ноги. – Ладно. Это можно устроить. Но в конечном счете тебе все равно придется сдаться, щенок.
Колпак выхватил из-за пояса армейский нож. Мелихов критически смерил братка долгим взглядом, а затем покачал головой.
– Не так быстро, – сказал он, направляясь к выходу из подвального помещения. – Дайте ему время все хорошенько обдумать. Мне не кажется, что этот парень настолько глуп.
– Не резать его? – Колпак, казалось, был разочарован.
– Поработайте с ним еще минут пять, – Мелихов обернулся от порога. – А потом оставьте здесь на пару-тройку часов. Но чтобы он был в сознании. Если к вечеру решение молодого человека не изменится, приступим к более убедительным мерам воздействия. Все ясно?
– Как дважды два, – Колпак расплылся в улыбке.
Янис ничего не ответил. Он только еще выше закатал рукава своей рубашки, когда Геннадий Геннадьевич вышел из помещения и цоканье его каблуков смолкло где-то в дальней части гаража.
– С тобой по-хорошему, козел, а ты – скотина скотиной, – обратился он к Разгуляю, хрустнув суставами пальцев. – С уважением надо к людям относиться. Тогда и они тебе тем же отплатят.
– Да пошел ты со своими проповедями, – Разгуляй сплюнул через губу. – Тоже мне Илия нашелся...
Сокрушительной силы удар в челюсть заставил Разгуляя опрокинуться назад вместе со стулом.
– Поднимай его, Колпак, – мрачно произнес Янис. – Я только начал разминаться. Сам-то не хочешь поучаствовать?
– Ну, почему же? – браток зашел с противоположной стороны, схватился за спинку стула и вернул пленника в прежнее положение. – Я с удовольствием.
– Только не переусердствуй. Мелихов сказал, чтобы он в сознании был.
– Да ладно! Что я – дилетант какой-нибудь? Не первый год замужем.
Колпак грозно надвинулся на Разгуляя.
– Мы не можем просто взять и проигнорировать этот факт, Пит, – Кент стоял спиной к собеседнику и с завидной спартанской невозмутимостью наблюдал за проплывающими по небу редкими облаками. – Роджер был одним из нас. Когда я говорю «одним из нас», я имею в виду нашу старую компанию. И считаю, что его убийство – это вызов нам всем. Вызов, который мы обязаны принять...
На протяжении последних пятнадцати минут говорил только Кент. Сначала он мерил шагами пространство тесной кухоньки на квартире своего старого приятеля, потом остановился у окна. Видно было, что внешнее спокойствие дается Кенту не так просто, как ему хотелось бы показать. Пит не произносил ни слова. Он сидел за столом молча, поставив подбородок на два сложенных столбиком кулака, и смотрел в одну точку.
– Оле все это не понравится... – невразумительно буркнул он себе под нос.
– Что? – его бормотание заставило Кента обернуться.
– Ничего. Просто я хочу сказать... Я не смогу ответить сейчас ни на какой вызов. У меня свадьба на носу, Кент.
– Роджера убили, – с нажимом произнес тот.
– Да, я понял. Мне очень жаль, – Пит распрямился. – Но я отошел от дел. Пойми это. У меня теперь совсем другая – новая жизнь. Постарайся войти в мое положение. Я могу помочь только советом или чем-то еще в этом роде. Но действием... Нет. Тут я пас.
– Я не узнаю тебя, Пит.
Хозяин квартиры пожал плечами.
– Все меняется. Изменился и я.