Шофер. Назад в СССР
Шрифт:
— Здорово, мужики, — приблизился я.
Всякие разговоры прекратились. Николаенок сплюнул на темные вислые усы и тут же отошел. Остальные смотрели смущенно или прятали глаза.
— Привет, Игорь, — сказал один только Саша Плюхин. И то, заговорил он так, будто слова из него еле выдавливались.
— А чего это вы замолчали?
— Да… А мы уже расходиться собирались, — смущенно заулыбался Кашевой.
— Врешь, — я нахмурился, — я видел, что вы тут и не чесались. Это все суеверия ваши по поводу белки. Вроде считаете машину порченой. А вместе с тем и меня несчастливым.
— Да глупости все это! — Рассмеялся Саня Плюхин, — глупости!
— Да? Ну тогда здравствуй, сосед, — протянул я ему свою руку.
Саня аж побледнел, посмотрел на пятерню, как на отраву какую. Остальные уставились на Плюхина с подозрением.
— Тфу ты, — сплюнул я, — положу я вашей глупости конец! — Сказал я и ушел.
Когда стал я уже собираться на выезд, увидел, как катит ко мне Маша свой велосипед. За ее спиной, вдали, повел завгар комиссию куда-то по гаражу.
— Игорь, — пришла ко мне Маша, — ты на Белке?
— На белке, — выпрыгнул я из новой кабины, — подвести?
— Да не, — Маша замялась, опустила глаза, — я на велосипеде же.
— Так я и раньше тебя подвозил, — недовольно посмотрел я, — и тоже на велосипеде ты приезжала.
Маша не ответила. Поджала пухленькие свои губки.
— Из-за Белки? — Я нахмурился
— Со мной уже не здороваются шофера, — обиженно посмотрела на меня девушка, — сторонятся. Разговаривать не хотят. Я даже слышала, как за спиной шепчутся, будто я девка несчастливая, коль уж вожусь с водителем порченой машины!
— Тьфу ты! — стал я отплевываться и ругаться матом, — неугомонные! Етить их. Все! Доконали!
Я пошел к заднему борту, открыл его и запрыгнул в кузов.
— Игорь! Ты куда?! — Удивилась Маша. Ее большие глаза в изумлении распахнулись.
— Мозги коллективу вправлять, — зло ответил я, а потом крикнул, — Народ! У меня к вам важное заявление!
Никто не пошевелился. Те из шоферов, кто поближе были, едва взглядом меня окинули, а потом стали своими делами заниматься.
— Так, значит, — подбоченился я, — тогда давай иначе.
Я вставил пальцы в рот, набрал воздуху побольше, а потом свистнул так громко, что все аж вздрогнули. С ближайших домов сорвались и захлопали крыльями ручные голуби.
Мужики ошарашенно уставились на меня. Даже завгар, что объяснялся вдали с комиссарами, удивленно посмотрел в мою сторону. Заинтересовалась и комиссия.
— Итак, товарищи, — крикнул я громко, — у меня для вас важное, по поводу Белки, заявление! Прошу слушать и внимать!