Шок будущего
Шрифт:
То же самое стремление к плюрализму заметно и в живописи, где спектр направлений невероятно широк. Реализм, экспрессионизм, сюрреализм, абстракционный экспрессионизм, поп, кинетическое искусство и сотня других стилей существуют в обществе одновременно. То или иное направление может временно преобладать в галереях, но универсальных стандартов или стилей нет. Это плюралистический рынок.
Когда искусство было видом религиозной деятельности в племени, художник работал для всего сообщества. Позже он работал для единой небольшой аристократической элиты. Еще позже его зрители представали как единая недифференцированная масса. Сегодня его зрители составляют множество мелких подгрупп. По словам Джона Макхейла, «наиболее единообразный культурный контекст представляют типично примитивные замкнутые группы. Самая поразительная черта нашей современной масс — культуры — это огромный спектр и разнообразие ее альтернативного культурного выбора… Эта «масса» даже при беглом рассмотрении распадается на множество различных зрительских аудиторий» [198] .
198
Макхейл
Художники больше не пытаются работать для всей публики. Даже если они думают, что творят для всех, на деле их работы, как правило, соответствуют вкусам и стилям, которые предпочитает та или иная подгруппа общества. Как производители автомобилей или сиропа для блинчиков, художники тоже работают для «мини — маркетов». И если число этих «мини — маркетов» возрастает, художественная продукция становится разнообразнее.
В то же время стремление к разнообразию создает острый конфликт в образовании. Даже с возникновением индустриализма образование на Западе и частично в Соединенных Штатах было организовано для массового производства в основном стандартизированных образовательных программ. Не случайно, что именно в тот момент, когда потребитель начал требовать и получать большее разнообразие, в тот момент, когда новая технология обещает сделать возможной дестандартизацию, волна протестов охватила университетские кампусы. Хотя эта связь отмечается редко, события в кампусах и события на потребительском рынке внутренне связаны. Одна из основных претензий студентов в том, что к ним относятся не как к личностям, но как к массовому, а не штучному продукту. Подобно покупателю «мустанга», студент хочет сконструировать себя сам. Различие в том, что индустрия в высокой степени отвечает требованиям потребителя, образование же, как правило, безразлично к желаниям студентов. (В одном случае мы говорим, что «потребитель лучше знает», в другом — настаиваем, что «отец — или замещающий его преподаватель — лучше знает».) Таким образом, студент — потребитель вынужден бороться за то, что — бы образовательная индустрия отвечала его требованию разнообразия.
Большинство колледжей и университетов заметно расширили число предлагаемых курсов, но в то же время они все еще связаны с комплексными стандартизированными системами званий, специализаций и тому подобным. Эти системы определяют путь, по которому должны пройти все студенты. Хотя преподаватели быстро увеличили число альтернативных путей, разнообразие приходит к студентам недостаточно скоро. Это объясняет, почему молодые люди устраивают «парауниверситеты» — экспериментальные колледжи и так называемые свободные университеты, здесь студент свободен выбирать, что захочет, из ошеломляюще обильного «шведского стола» курсов от тактики партизанской войны и техники работы на фондовом рынке до дзен — буддизма и театра андерграунда.
Задолго до 2000 г. вся устаревшая структура званий, специализаций и репутаций превратится в руины. Каждый студент будет идти по собственному пути образования, поскольку студенты, борющиеся сегодня за дестандартизацию высшего образования, выиграют сражение. Знаменательно, например, что одним из основных результатов студенческих забастовок во Франции стала децентрализация университетской системы. Децентрализация создает большее региональное разнообразие, курсы обучения, студенческие уставы и административная деятельность утверждаются на местах.
Параллельная революция происходит в средних школах. Там уже вспыхнул открытый протест.
Как беспорядки в Беркли послужили началом всемирной волны студенческого протеста, так и в школе эта революция, на первый взгляд, началась с чисто локального события.
Так, в Нью — Йорке, где общеобразовательная система охватывает около 900 школ (т. е. ответственна за каждого сорокового ученика), состоялась самая заметная в истории забастовка учителей — именно по поводу децентрализации. Выстроившиеся пикеты учителей, бойкоты родителей и чуть ли не бунт были обычными событиями в школах города.
Разгневанные неэффективностью школы и тем, что они справедливо считали явными расовыми предрассудками, черные родители при поддержке различных общественных сил потребовали, чтобы вся школьная система была разбита на более мелкие, «управляемые общественностью» школьные системы [199] .
На самом деле черное население Нью — Йорка, не добившись расовой интеграции и квалифицированного образования, хочет собственной системы школ. Оно хочет курсов негритянской истории. Оно хочет большей вовлеченности родителей в школы, чем это возможно при нынешней огромной бюрократической и косной системе. Коротко говоря, черное население добивается права создать иную школьную систему.
199
О тенденциях к разнообразию в образовании см.: Decentralizing Urban School Systems, Mario Fantini and Richard Magat; The Community-Centered School, Preston Wilcox; Alternatives to Urban Public Schools, Kenneth Clark, все в: (115).
Однако основной предмет спора выходит за рамки расовых предрассудков. До сих пор школьная система большого города в Соединенных Штатах обладала мощным гомогенизирующим влиянием. Фиксированные нормы и учебные расписания, выбор текстов и подбор персонала в рамках города поддерживали относительное единообразие в школах. Сегодня стремление к децентрализации, которое уже распространилось в Детройте, Вашингтоне, Милуоки и других больших городах Соединенных Штатов (и которое также в иных формах распространится по Европе), представляет собой попытку не просто улучшить образование
Следовательно, и главную культурную силу общества — образование — подталкивают к разнообразию продукции. И здесь, как и в области материального производства, новая технология не способствует стандартизации, а ведет нас к супериндустриальному разнообразию.
Компьютеры, например, помогают составить более гибкое расписание в большой школе. Они облегчают школе организацию независимых занятий с широким спектром предлагаемых курсов и более разнообразной деятельностью вне обязательного курса. Еще более важно то, что образование с применением компьютера, программных инструкций и тому подобной техники, несмотря на общую недооценку, коренным образом увеличивает возможность разнообразия. Технические средства позволяют каждому студенту продвигаться вперед в собственном индивидуальном темпе. Они позволяют ему следовать «сделанным на заказ», индивидуальным путем к знаниям, а не учиться по жестко установленным программам, как было принято в традиционных классах времен индустриального периода. Более того, в мире образования будущего пережиток массового производства — централизованное место обучения — тоже будет менее значимым. Так же как экономическое массовое производство требует наличия большого числа рабочих на фабриках, образовательное массовое производство требует присутствия большого числа учащихся в школах. Это само по себе, принимая во внимание единую дисциплину, специальные часы, учет посещаемости и тому подобное, служит стандартизирующей силой. В будущем развитая технология внесет изменения и в образование. Обучение будет происходить в основном в комнате учащегося или в общежитии, в часы, выбранные им самим. С огромной базой данных, доступных ему через компьютерные информационные системы, с собственными видеозаписями и видеомагнитофоном, со своей собственной лингвистической лабораторией и собственной кабиной для занятий с электронным оборудованием студент будет свободен большую часть времени от ограничений и прочих неприятностей, ждавших его в замкнутом пространстве классной комнаты. Технология, которая будет лежать в основе этой новой свободы, неизбежно распространится по учебным заведениям в ближайшие годы — ее достаточно активно продвигают такие большие корпорации, как IBM, RCA и «Ксерокс». В течение 30 лет образовательная система Соединенных Штатов и некоторых западноевропейских стран решительно порвет с массовым производством педагогики прошлого и пойдет вперед, в эру образовательного разнообразия, основанную на освободительной мощи новых машин.
В образовании, следовательно, как в производстве материальных благ, общество неуклонно отходит от стандартизации. Это не просто вопрос большего разнообразия автомобилей, стиральных порошков и сигарет. Социальная тяга к разнообразию и росту индивидуального выбора воздействует как на наше ментальное, так и на материальное окружение.
ФИЛЬМЫ О ГОМОСЕКСУАЛИСТАХ — ТРАНСВЕСТИТАХ
Из всех обвиняемых в унификации современных умов мало что подвергалось такой постоянной и жесткой критике, как масс — медиа. Интеллектуалы Соединенных Штатов и Европы громят телевидение, в частности, за стандартизацию языка, привычек и вкусов. Они представляют его себе огромной газонокосилкой, уничтожающей региональные различия, стирающей последние следы культурного разнообразия. Преуспевающая научная индустрия выдвигает подобные же обвинения против журналов и фильмов. Хотя в некоторых из этих обвинений есть правда, сами обвинители пропускают важные движения во встречном направлении, порождающие не стандартизацию, а разнообразие. Телевидение, требующее высоких затрат на производство и обладающее ограниченным числом каналов, все еще по необходимости зависит от очень большого количества зрителей. Но почти во всех других информационных средствах мы можем проследить уменьшающуюся зависимость от массовой аудитории. Везде действует процесс «сегментирования рынка».
Поколение назад американские любители кино не видели почти ничего, кроме голливудских фильмов, нацеленных на завоевание так называемой массовой аудитории. Сегодня в городах по всей стране к этой «основной» кинопродукции добавились иностранные фильмы, фильмы по искусству, эротическое кино и целый поток специализированных фильмов «движения», сознательно ориентированных на субмаркеты — для любителей серфинга, мотоциклистов, любителей старых автомобилей и так далее. Продукция кинематографа настолько специализированна, что, например, в Нью — Йорке можно найти кинотеатр, постоянные посетители которого почти исключительно гомосексуалисты, которые смотрят специально снятые для них фильмы, главные герои которых трансвеститы или гомосексуалисты, переодетые в женское платье.